Бриллиантовое бикини
Шрифт:
Тут радио заиграло новый мотивчик, такой развеселый, ноги сами в пляс просились. Мисс Харрингтон по-прежнему смотрела на озеро, но я сразу заметил, что она прислушивается к радио: она начала переступать с ноги на ногу в такт музыке и слегка покачиваться. Вот уж было на что поглядеть.
Доктор Северанс так заговорился, что не видел ничего вокруг, но папа с дядей Сагамором уставились на нее во все глаза. Она повернулась к нам, словно бы танцуя на одном месте, но, казалось, нас даже не замечала. Взгляд у нее стал такой отрешенный-отрешенный, и она мурлыкала себе под нос мотив этой
Штучка едва не упала, но мисс Харрингтон успела ловко поймать ее за кончик и принялась помахивать ей, словно лентой, а сама покачивалась под музыку взад-вперед. Она так и стояла спиной к нам, но было отлично видно, что на ней ничегошеньки не осталось, кроме крошечных полосатых штанишек. А потом она повернулась к нам, но в ту же секунду рукой прижала кофточку обратно к груди, где ей и полагалось быть. Она улыбалась какой-то сонной, мечтательной улыбкой и подпевала музыке.
Голос у нее оказался — просто заслушаешься. Короче, папа и дядя Сагамор смотрели на нее как зачарованные — так здорово она танцевала. Они сидели на корточках, вытаращив глаза и все дальше вытягивая шеи, так что едва не попадали, а питье из стаканов расплескали на землю. Мисс Харрингтон снова отвернулась и стянула с себя кофточку, словно ленту, размахивая ей, будто дирижировала оркестром.
Папа опустил стакан наземь и хотел уже было захлопать в ладоши, как вдруг покосился на доктора Северанса и передумал. Но доктор и без того уже заметил, как странно они смотрят. Он обернулся и увидел танец мисс Харрингтон.
Он так подпрыгнул на месте, что чуть из кресла не вывалился, опрокинул стакан, а глаза его стали просто ледяными.
— Чу-Чу! Ох… Памела! — завопил он, громко хлопнув в ладоши.
Она вздрогнула и огляделась, словно только теперь вспомнила, где находится.
— Ой! — вскрикнула она, поспешно натягивая кофточку. — И зачем только они это заиграли!
Доктор Северанс свирепо смотрел на нее. Она вернулась к столу, взяла свой бокал и юркнула в трейлер за новой порцией.
Стоило ей скрыться за дверью, как доктор Северанс многозначительно посмотрел на папу и дядю Сагамора, вздохнул и печально покачал головой.
— Вот оно, джентльмены, — сказал он. — Вот что делает с людьми нервное расстройство. Некоторые говорят, что это не так уж и серьезно, но вы же сами своими собственными глазами видели. Стоило ей на мгновение слишком глубоко задуматься — и все, она потерялась, все забыла, и в памяти у нее всплыли картины далекого детства. А ведь все девочки ее круга непременно посещают уроки бальных танцев.
Он снова покачал головой.
— Да, плохи дела, — согласился папа. — Просто кошмар. Но мне думается, она проявила изрядное мастерство. Из нее могла бы получиться отличная танцовщица.
— Несомненный талант, — поддакнул дядя Сагамор.
Мисс Харрингтон вышла из фургона, неся два стакана. Она подошла ко мне и улыбнулась:
— Как тебя звать, дружок?
— Билли, мэм, — говорю я.
— Ну, Билли, кажется, они так увлеклись своим питьем, что тебя совсем позабросили, так что я принесла тебе кока-колы. — Она протянула мне стакан и предложила:
— А почему бы нам с тобой не прогуляться к озеру и не проверить, как там водичка?
— Разумеется, купаться там просто здорово, — подхватил папа. — Собственно говоря, Билли, я как раз думал, что мне, может, удастся выкроить от работы минутку-другую и поучить тебя плавать.
— Идем, малыш, — говорит мисс Харрингтон. — Плавать я умею, а уж учить и подавно.
Она ненадолго скрылась в домике и вышла с сумочкой через плечо. Мы с ней допили колу и побрели между деревьев к озеру.
Папа с дядей Сагамором вроде как дернулись за нами вслед, словно не прочь были присоединиться, но доктор Северанс только головой покачал:
— Не стоит, ребята. Давайте лучше посидим и поболтаем.
Мы вышли из леса как раз неподалеку от места, где дядя Финли возился со своим ковчегом. Мисс Харрингтон остановилась и с ужасом следила, как он там себе молотит на лесах.
— Что это, во имя всего святого? — спросила она.
Я рассказал ей про дядю Финли и Видение и про то, что он считает, как они решили, что все грешники потопнут.
— Да тут, я смотрю, один другого краше, — пробормотала она.
Мы пошли мимо, а дядя Финли вдруг обернулся со своим молотком в руках и как раз нас заметил. Сперва он не обратил никакого внимания, совсем как тогда на нас с папой, но потом внезапно подскочил на месте, снова обернулся и вытаращился на мисс Харрингтон, словно в первый раз плохо ее разглядел.
— Иезавель! — заорал он, отмахиваясь от нее молотком.
Мисс Харрингтон остановилась и посмотрела сперва на него, а потом на меня:
— Какая муха его укусила?
Дядя Финли припустил по лесам в нашу сторону, так сворачивая шею на мисс Харрингтон, что я испугался: того и гляди, кубарем покатится.
— Обнаженная Иезавель! — яростно голосил он, указывая на нее молотком. — Рыщущая окрест и выставляющая напоказ ноги, дабы ввести во грех.
— Ой, да вали ты обратно на свой фруктовый кекс, — отвернулась от него мисс Харрингтон.
— Он вас все равно не услышит, — предупредил я. — Он глух как сыч.
Мы отправились дальше. Дядя Финли продолжал бежать за нами по лесам, воззрившись на ноги мисс Харрингтон, с истошными криками “Иезавель!”. Он даже не заметил, когда леса кончились, и шагнул прямо в пустоту.
На его счастье, он выронил-таки молоток и умудрился схватиться за край ковчега, а то бы навернулся футов этак с шести и, верно, здорово бы расшибся. Когда мы уходили, он все еще висел на ковчеге, прижимаясь лицом к доскам, голося про грешную бесстыжую Иезавель, но так и норовя повернуть голову, чтоб еще раз взглянуть на ее ноги.
Мы спустились к самому озеру, где был небольшой песчаный пляж. Деревья там расступались, а у самого берега вроде бы было мелко. Чуть дальше лес снова подступал к самой воде, а еще примерно через фарлонг озеро загибалось влево, и того берега уже не было видно. В спокойной, неподвижной воде отражались деревья, и вообще там оказалось расчудесно.