Бриллианты на пять минут
Шрифт:
– Благодарю вас, сударыня.
– А давайте по-простому: Агнесса Федотовна. Надеюсь, и вы не станете возражать, ежели я буду по имени-отчеству вас звать?
– Я только рад… Скажите, Агнесса Федотовна, вам известно, что граф Арсений Сергеевич попал в крайне тяжелые обстоятельства, что он…
– В тюрьме, – закончила она, слегка огорчившись, но не более. – Да, знаю. И ходила навестить его, отнесла смену чистого белья, кое-что из еды.
– Неужто он убил тех несчастных людей?
– Трудно об этом говорить.
– Я только что от него. Состояние Арсения Сергеевича внушает мне опасения. Вы полагаете, что человек прекрасного воспитания способен убить? К тому же колье не нашли при нем.
– Не понимаю, о чем вы ведете речь, – вроде бы удивилась баронесса, и взор ее был действительно непонимающим.
– Как же! – воскликнул я, находясь в растерянности. – Ведь Арсений Сергеевич пошел к мастеру забрать ваше колье, которое вы заказывали…
– Что вы! Я забрала его накануне тех ужасных событий, то есть вечером. – Поскольку лицо мое наверняка выдавало потрясение, она встала. – Погодите…
И ушла. Горничная принесла чай, варенье и мармелад. Я чувствовал, что попал в щекотливое положение, оттого испытывал неловкость и вспотел. Я отер лицо и шею платком, принялся разглядывать гостиную, дабы отвлечься от неловкости. Заметил, что квартира у баронессы скромная, мебель старая. Впрочем, она приехала в Россию погостить, так зачем тратить лишнее, а потом все бросить? С моей точки зрения, подобный подход вполне разумен. Я признал, что для женщины это редкое качество – экономия, как вдруг заметил шевеление шторы.
Вошла Агнесса Федотовна, неся в руках черный футляр.
– Мне кажется, за шторой кто-то есть, – сообщил я тихо.
– Вот скверный старик, – без раздражения сказала она и повысила голос: – Мон ами, тебя разоблачили, выходи уж! Чаю хочешь, Фридрих?
– Я… я… – смущенно проговорил барон в знак согласия, выходя из-за шторы.
– Барон безумно любопытен, я поначалу сердилась, прогоняла его. Но без него мне совсем тоска. Он очень забавен и абсолютно безвреден, простите ему шалость. Садись, Фридрих, и слушай открыто, раз тебе интересно, у меня от тебя секретов нет. Грушенька, принеси еще чашку для барона!
– Агнесс, я хотель кофе! – брюзгливо проворчал барон.
– Тебе нельзя кофе, – строго сказала она. – От кофе у тебя повышается сердцебиение. Чаю выпей. Знаете, Влас Евграфович, родственники не любят барона из-за его любопытства, хотели из него сделать сумасшедшего, а я не дала. Он никому не делал худа. А мне завещал свое состояние, да только я люблю получать подарки, вот и берегу его здоровье. А то, не дай бог, помрет – мне с его родственниками не управиться. Но взгляните, Влас Евграфович.
Она передала мне открытый футляр… и я ахнул. На черной поверхности бархата лежало дивное колье, не похожее на те украшения, которые мне доводилось видеть. Даже человек, мало сведущий в камнях, определил бы, что это редчайшее сокровище необыкновенной красоты. Сразу в глаза бросается крупный камень прямоугольной формы и три подвески потрясающей прозрачности и чистоты. В обрамлении белого металла с цепочками из разноцветных алмазов по сторонам, точь-в-точь по описаниям графа, эти четыре камня сверкали поистине волшебно. Думаю, бриллиант невозможно спутать ни с каким другим камнем. Только бриллиант имеет такую способность околдовывать.
– Великолепно, – произнес я, легонько наклоняя футляр в разные стороны, отчего колье сказочно сверкало. – Толк в камнях я знаю, как-никак имею дело на Урале, где и алмазы добывают. И скажу со всей ответственностью: это необыкновенные камни. Наверное, ваше колье баснословной стоимости?
– Да уж, недешевая вещица… – горделиво улыбнулась Агнесса Федотовна, довольная произведенным на меня впечатлением. – Четыре камня мне подарил барон, за то и люблю его, он щедр… Остальные подобрал мастер.
– Простите мое любопытство, Агнесса Федотовна, – не мог я скрыть волнения, – но в чем же причина убийства? Арсений Сергеевич давеча говорил, будто бы поехал за колье и нашел в доме мастера три трупа, а его арестовали…
– Но колье вот, – указала она глазами на футляр в моих руках. – Вечером, накануне убийства, я забрала его, тому свидетель сам Арсений Сергеевич. Право, я не понимаю, зачем ему обманывать вас? Я расплатилась с ювелиром, забрала колье и приехала домой.
– Но как же так? С какой же тогда целью Арсений Сергеевич зашел к ювелиру?
Она повела бровью и позвонила в колокольчик. Когда прибежала горничная, Агнесса Федотовна приказала позвать Созона. Пришел тот самый лакей, встречавший меня на входе, и в миг окаменел, вытянув по швам руки и приподняв подбородок.
– Созон, – обратилась к нему Агнесса Федотовна, – расскажи-ка, когда и как я забирала у ювелира колье.
– Барыня соизволили… – медлительно начал тот.
– Созон! – со скукой в голосе протянула она. – Как меня следует называть?
– Ее милость барыня Агнесса Федотовна велели заложить карету тому восемь ден назад, – отрапортовал тот. – И поехали-с… ее милость барыня…
– Просто – «ее милость», без «барыня», дуралей, – поправила его она. – Или «госпожа баронесса».
– Ага… – Созон нахмурил лоб, очевидно, вычеркивая слово «барыня» из памяти. – Ее милость баррр… Агнесса Федотовна приказали-с везти ее к золотых дел мастеру, что живет недалече от Большого Гостиного двора, за Садовой улицей…
– А кто со мной в карете ехал? – направляла его Агнесса Федотовна.
Созон закатил глаза к потолку, припоминая:
– Ехали-с его сиятельство граф Свешников и господин барон фон Раух.