Брод через Великую реку. Книга 1

Панов Юрий

Последние слова она договорила уже за дверью, куда её и направил мой внутренний монстр, развернув и выгнав из своей жизни. Насовсем… Просто потому, что было противно во рту. Противно было и на душе. Правда, это я понял потом, на следующее утро. А сейчас, налил спирту и выпил, отгородившись от всего мира. И от таких, как она.

Уже в кровати, перед тем как крепко заснуть, вспомнилась Вероника – моя первая жена. Бывшая жена. Моя заноза в сердце. Но тут все закружилось в вихре и глаза сомкнулись сами собой…

– Всё.

Пора завязывать с пьянкой! А то уже чёрт-те чё стало сниться. – бормочу, открывая глаза. В голове занозой сидит мысль. И сверлит. Где же я это уже видел?

Пью холодную воду и чувствую, как жизнь понемногу возвращается ко мне.

– Вспомнил: вчера на дежурстве. И тот же сон! – даже как-то не по себе стало. Хорошо хоть отпуск дали!

И начал приводить себя в порядок. Поеду домой… Мама, сестра, дядя Коля… Я так давно у них не был! А на турбазу успею.

Глава 2. Дневники

В городе Новосибирске, не доезжая до автовокзала, сошёл с Икаруса. И пешком к дому!

– Ну, что, старикан, ты ещё жив? – обращаюсь к дому своего детства. Храбрюсь, а у самого слезинка бежит по щеке. – Думаешь, не рад? Ещё как рад! Так бы и не уезжал никуда!

Повернуть вертушку палисадника было делом одной секунды. Делаю это как обычно: пальцем в стекло, тихо-тихо! Тук-тук, секунда и в окне знакомое и такое родное лицо матери появляется и исчезает!

А на сердце невольно заиграла скрипка. – Надо же, как будто ждали!

Улыбаясь, иду к воротам дома. Хорошо и спокойно, как в детстве. И понять это сможет лишь тот, кто долго не был в родном доме.

Эти родные глаза, руки, губы! Всё, как в детстве. Только я уже сам взрослый. К сожалению! И даже немного стыдно, что меня так, как маленького!

– Мам, а я в отпуске. – смотрю в мокрые от слёз глаза и не знаю, как сказать. – Меня на турбазу отправляют. Горящая путёвка у комполка.

Мать понимающе усмехнулась и улыбнулась. – Хоть на секундочку приехал и то хорошо! Пошли в дом!

Родные запахи ударили в голову, будя воспоминания детства.

– А где дядя Коля? – тихо спрашиваю маму.

– На работе. Скоро придёт. Ты проходи! Давай, покормлю?

– Мам, да ты не беспокойся, пару деньков у меня ещё есть! – говорю и сам верю в то, что говорю. – А чё? Как-нибудь выкручусь, подумаешь, опоздаю. Чуток!

Она, поцеловав меня в щёку, исчезла на кухне, а я вышел в огород, сел на заваленку и закурил. Стопка новеньких кирпичей сразу же привлекла моё внимание. Но ненадолго – нахлынувшие воспоминания быстро прервал голос матери, а потом и она сама появилась в дверях.

– Пошли, Глебушка… Остынет ведь…

Всё было вкусно и, как всегда, объелся.

Когда пришла Вера (моя младшая сестра по матери) с работы, я мирно спал на диване, похрапывая от удовольствия. – Давай, вставай! Надо за приезд твой отметиться!

Дядя Коля не стал дожидаться моего пробуждения, как Вера, а мирно ткнул рукой в плечо. За столом после трех рюмок водки, мы с отчимом разговорились. Неожиданно вспомнились кирпичи в огороде.

– Вы что собрались с кирпичами-то делать? – вырвалось у меня.

– Да вот… – усмехнулся отчим. – Решили перейти на газовое отопление. Придётся печь переделывать!

– Ну, так я помогу! Но предупреждаю сразу – печник из меня хреновый! – усмехнувшись, улыбаюсь. И тут почувствовал, будто кто-то за язык потянул. – У меня же два дня есть в резерве!

– Ну, вот и лады! – обрадовался он и налил мне ещё рюмочку. – Давай-ка за то, чтобы всё было хорошо! Завтра и начнем разбирать, чего тянуть?

Мы, конечно, выпили. Но, думаю, каждый из нас при этом думал о своём «хорошо».

Утром кирпичи легко снимались с глиняного основания, и разборка трубы шла быстро. Однако, уже под самой крышей у утолщения рядом с трубой появилось нечто, напоминавшее тайник. Почему-то сердце бешено забилось только от одной этой мысли. Даже лицо моё покраснело. Но почему-то дядя Коля даже это не заметил. А меня будто кто-то толкнул – рука сама полезла в это углубление. И в ту же секунду пальцы мои почувствовали что-то гладкое и нетвердое. Зацепив кое-как пальцами, я потащил на себя это что-то. Только сердце, бухая в голове, словно молотом, будто говорило: – Ой, это неспроста!

И на поверхности из прямоугольной дыры вслед за пальцами появилось что-то, завёрнутое в какую-то тряпку.

– Ни фига себе! – вырвалось у меня только от одного вида находки.

Подхватив её другой рукой для надёжности, вытащил свёрток наружу. Дядя Коля даже удивился, видя такую странную конструкцию рядом с трубой, и находку. Я же нисколько не сомневался в том, что находка представляет какую-то ценность.

Осторожно развернув, увидел стопку из трёх старых тетрадей. Моё сердце снова учащённо забилось, а дядя Коля огорчённо махнул рукой и продолжил разборку трубы. Сунув тетради в боковой карман, я тоже продолжил разборку, однако, все мои помыслы остались там, где теперь лежала стопка пожелтевших тетрадей.

Как это ни странно, но времени у меня для удовлетворения своего любопытства не оказалось: мы работали, ни на минуту не останавливаясь до самого обеда, пока мама нас не позвала к обеду. Впервые теперь я смог взглянуть на находку и показать её матери. Однако, никому из близких моих эта находка не пришлась по сердцу. Я и сам уже сомневался в своих чувствах.

К концу дня всю запланированную работу мы сделали, и у меня появилась возможность впервые взглянуть на содержимое тетрадей, в которых неровным мелким почерком кто-то аккуратно делал записи. Строчки шли не только по линейкам, но и между ними.