Бродячий цирк
Шрифт:
— Брось, — сказала Анна, безошибочно определив причину моего беспокойства. — Без него же лучше. Пускай себе дурачится, если ему так хочется.
Как-то дружно мы решили, что с овощного салатика и яблок долго сыт не будешь, и так же дружно отправились искать ближайший магазин, оставив мага караулить пожитки и привязав на всякий случай Мышика. У пса, как и у Джагита, была слегка завивающаяся книзу бородка, и мы с Мариной долго, хотя и очень тихо, над ними потешались.
— Извини, Мышик, — сказал я, — но вдруг здесь есть жандармы. Вдруг здесь штрафуют за выгул собак в неположенном месте или что-нибудь в этом роде. Понимаешь?
Отговорки звучали довольно неубедительно,
До темноты было ещё далеко, часы на башенке, украшающей площадь, показывали пять.
Весёлым шагом мы встряхивали безмятежный покой провинции, и незнакомая речь затихала, когда наша разношёрстная компания двигалась мимо. Открытый газетный киоск пленил меня знакомыми буквами, складывающимися в чужие слова. Я попытался выловить на язык одно из слов заголовка лежащей передо мной газеты, но слоги складывались в какую-то бессмыслицу. Засмеявшись над собой, я закашлялся, заметив продавца.
Тощий и похожий на жердину, он смущённо стоял передо мной, засунув руки в большой карман фартука по самые локти. На фартуке тоже были изображены газеты с теми же самыми знакомыми буквами, складывающимися в незнакомые слова, поэтому я принял его за часть прилавка.
— Es wird — die Neuheit gelesen, — поправил он. — Aber bei Ihnen die sehr gute Aussprache.
Я втянул голову в плечи и побежал догонять остальных.
Костя курил, на всякий случай пряча в кулаке сигарету; Анна шла с ним под ручку, периодически отбирая курево вместе с кистью, затягивалась, обхватив её двумя руками. Похоже, местные порядки неизвестны никому, кроме Акселя, который, наверное, легко мог бы договориться об изменении законов («Всего на одно представление! Ради уникального цирка из разных концов Европы, Азии и стран третьего мира!»), и поспособствовал бы немедленному созыву парламента. Во всяком случае, я не мог представить ничего, что смутило бы нашего капитана.
Точно так же, как я отставал, заметив что-то интересное, Марина неслась вперёд, чтобы разведать обстановку, понюхать, чем пахнет вырывающийся из канализационного колодца пар, заглянуть в ближайший переулок. Мы с ней были чем-то вроде грузиков, уравновешивающих чаши весов.
Это вполне мог быть городок, где нам с Мышиком посчастливилось бы родиться. Хотя вряд ли у них есть песчаный карьер, и старших ребят из приюта здесь наверняка отправляют подкрашивать каштановые листья или белить на рождество снег. Естественно, тогда пришлось бы с рождения разговаривать на этом странном языке, и я не представлял, как смог бы рассовать по карманам своей памяти все эти ужасные слоги. Возможно, Мышику не пришлось бы ничего учить. Я задумался над тем, как здесь разговаривают собаки, и врезался в спину внезапно остановившегося Кости.
— Чувствуешь запах? Это австрийский хлеб.
— И австрийское мясо, — облизнувшись, прибавила Анна.
— А почему они здесь так странно говорят? — спросил я.
— Австрийский менталитет, — пожал плечами Костя. — Не могут они говорить на нормальном языке.
За то время пока мы были в отлучке, большая стрелка часов успела совершить на два полных круга, и я был рад её успеху. Коробки манили меня, а в особенности коробка номер шесть, коробка с иллюзиями, которая раньше вполне успешно создавала иллюзию о полной своей безинтересности, пылясь в дальнем углу сарая на колёсах. Дети повернули бейсболки козырьками назад, словно этакий отключающий некие ограничения рубильник, осмелели и начали крутиться под ногами, как почти-обычные-дети. Но за ленточку
Я прокрался к предусмотрительно сложенному за ленточками реквизиту, залез на плотно набитый цирковой одеждой мешок. Заскрипел, ломаясь под ногтями картон, запахло старой, засохшей краской, и, вытянув шею, я узрел в коробке человека.
— Положи, где взял, — строго сказал Аксель.
— А? — спросил я, внезапно оглохнув на оба уха.
Капитан сидел, подтянув к груди колени, и будто бы находил такую позу непринуждённой. Больше в коробке ничего не было. В ответ на моё маловразумительное восклицание он состроил недовольную мину.
— Что вы здесь делаете?
Капитан блеснул на меня очками.
— Размышляю. Позови всех остальных. Нужно кое-что обсудить.
Неестественно белая в свете фонарей кисть выглянула наружу, будто окуляр подводной лодки над поверхностью воды, захлопнула картонный лепесток. Я обречённо прикрыл второй и побрёл прочь, стараясь не думать, как же мне хватило сил в одиночку вытащить Капитана из повозки.
«Это всего лишь иллюзии», — говорила Анна.
— Иди-ка сюда.
Я не сразу понял, что Джагит зовёт именно меня. Он редко ко мне обращался. По правде говоря, за всё время с тех пор, как я стал частью труппы (а я надеялся, что я всё же ей стал), он склонял ко мне своё царственное внимание всего один или два раза. И то, внимание это было, словно тень от тучи, что накрывала кроме меня ещё оба фургона, клетки с мартышками и ближайшую рощу.
А сейчас он явно обращался ко мне. Только ко мне. Повторил:
— Подойди.
Верёвка, которую я внезапно ощутил на шее, натянулась и заставила меня сделать шаги в нужную сторону. Приказ Капитана, который я бережно донёс до сего момента, мгновенно утратил значимость и завалился в самый дальний карман.
Маг сидел на мостовой, на плетёном коврике, скрестив ноги. Просторное облачение и синяя шапочка смотрелись на фоне окружающих площадь домов, словно детские рисунки в учебнике для восьмого класса. Старинный саквояж на его скрещенных ногах напоминал огромную жабу. Руки то и дело ныряли туда, доставали похожие на мясистые лепестки болотной лилии предметы в кожаных чехольчиках.
Широкое, тяжёлое лицо, тёмная от природы кожа, на которую накладывался многолетний загар. Если змеи и всякие гады сбрасывают кожу, то на Джагита она, казалось, нарастала. Кажется, что всё его лицо покрыто корочкой гнева.
Бородка смотрела вниз и напоминала кинжал, зажатый в кулаке-подбородке.
Первые дни я не мог понять, что такой злой человек делает среди таких добрых артистов. И почему остальные так тепло о нём отзываются.
— Я наблюдал за тобой.
Я стоял, вытянувшись по струнке, а он раскладывал перед собой обшитые кожей лепестки. Вдруг он сейчас будет ругать меня за то, что я без спросу полез в ящик с иллюзиями и раньше времени обнаружил Капитана? Вдруг я нарушил какой-то невозможный их план?..
Но он сказал:
— Я видел, как ты жонглируешь. Так тебе никогда не стать хорошим артистом. Ты делаешь это руками. А должен — головой и сердцем.
Я не понимал.
Как можно головой ловить мяч?
Я сказал это — не вслух, а про себя, и вспомнил, что уже когда-то поймал мяч головой. В самом начале моего путешествия. Навряд ли Джагит имел в виду именно это.
— Ты ведь никогда не бросал ножи.
Снова, он как будто и не ждёт ответа. Я подумал, что такому человеку просто не нужны собеседники. Он разговаривал с… (размера моей головы явно не хватало для того, чтобы вместить осознание того, с кем он всё-таки разговаривал).