Бродячий труп
Шрифт:
Я точно слышал что-то о миссис Александер. Обычная, старая боевая кобыла, как мне помнилось.
Я посмотрел на Зазу.
— Разве твоя мамочка не будет волноваться, что ты не дома так поздно? Да еще в квартире холостого мужчины?
— О, мамочка знает, где я. Это была моя идея, но мамочка помогла все вычислить.
Ну что мне оставалось? Приблизившись к одному из пуфов, я врезал по нему ногой так, что он пролетел до фальшивого камина под «Амелией». «Амелия» — неистовая обнаженная в квадратный ярд, которую я откупил в каком-то ломбарде, «Амелия»,
Я подошел ко второму пуфу и бухнулся на него.
— Что я такого натворил? Что я сделал? Я ведь совершил что-то такое, за что расплачиваюсь сейчас. Может, все дело в этих многочисленных женщинах, что...
— Шелл, — Зазу приближалась по золотисто-желтому ковру. — Шелл, скажите мне одну вещь.
— Тебе не интересно послушать? Это обычно многим нравится. Их было...
— Шелл, вы ведь не оставите это дело?
— Я же уже сказал.
— О, я так рада, — она наградила меня сияющей улыбкой. — Это все. что я хотела узнать.
— Счастливого Рождества!
— Шелл, я так рада.
— Чудесно. Поедем куда-нибудь и отпразднуем. Рванем в «Трокадеро». Правда, его уже нет, но я все равно тебя отвезу в «Трокадеро». Я могу сделать все. Может, ты желаешь отправиться в Рай? Я способен организовать и это... Нет, кое-что не могу даже я. Но в пределах разумного...
— Шелл, вы просто восхитительны, — она стремительно нагнулась и поцеловала меня в губы.
Это вовсе не был поцелуй маленькой девочки. Разумеется, она же говорила, что начала развиваться с двенадцати лет.
— Пока, — пропела она и направилась к выходу.
Дверь со щелчком захлопнулась.
Я сидел, барабаня пальцами по краю пуфа. Потом медленно поднялся, дотащился до ванной и попытался смыть душем кровоподтеки и ссадины.
Некоторое время я лежал в постели без сна. Завтра предстояло многое сделать. Во-первых, нанести визит Сирилу Александеру. И, ей-богу, я забыл спросить у Зазу, кто убил Старикашку. Ничего удивительного. Теперь ничто уже не удивит меня. К примеру, то, что к пятидесяти годам, если она доживет до них, Зазу будет владеть всем миром.
Даже мои сны не потрясли меня. Но вам остается только догадываться, о чем они были.
Проснулся я злым и больным. Во всем теле было ощущение, что вот-вот наступит трупное окоченение. Было утро. Превосходное. Чудесное. Еще одно утро. Все та же старая хохма день за днем.
Я долго простоял в душе. Горячий, холодный, опять горячий под полным напором. Он не придал мне лучшего вида: я насчитал шесть разных мест — на боку, на спине, на груди — выглядевших гангренозными, но почувствовал я себя легче, и это самое главное. Затем, сидя у телефона в гостиной, я проглотил три чашки крепкого кофе.
За полчаса я уже запустил свои щупальца куда следует. Я поговорил с семью моими лучшими источниками информации: четырьмя бывшими уголовниками, одним отставным полицейским, — одной парикмахершей — женщины рассказывают чертовски занимательные вещи своим клиентам — и одним барменом. Пока достаточно. Они сообщат другим. К полудню уже человек пятьдесят будет работать на меня в расчете на выгоду. Они будут вознаграждены, только если сообщат нечто ценное. Таково свободное предпринимательство.
Уже пошла молва, что Шелл Скотт интересуется Ники Домано и членами шайки Домино, особенно тем, что они тщательно скрывают. Пусть знают, что я объявил им войну и что в дело вступили мои агенты.
Одновременно я запросил идентичную информацию о Сириле Александере и его головорезах. Был шанс, что я окажусь куском мяса между двумя стаями алчных гиен. Но если александеровцы решат отомстить доминовцам за смерть Старикашки, я должен знать об этом по возможности заранее.
После этого я позвонил в гараж и справился, поставили ли уже на ноги мой «кадиллак». Он-таки был там. Мне необходимо также было повидать Сэмсона.
Отдел по расследованию убийств полицейского управления Лос-Анджелеса расположен на третьем этаже. Увидев там пару ребят из дневной смены, пьющих кофе из бумажных стаканчиков, я помахал им рукой и подошел к закрытой двери кабинета капитана. Кто-то за моей спиной произнес:
— Привет, Шелл. Что привело тебя...
Он умолк, когда я повернул к нему свое лицо. В самом деле я был не так уж и плох. Шишка на моем лбу еще не уменьшилась в размерах и прямо-таки светилась всеми цветами радуги; правое ухо было красным и немного поцарапанным, а правая щека припухла и уже синела; я уж не говорю о фингале под глазом.
— Доброе утро, Билл, — поздоровался я.
Это был лейтенант Ролинс, еще один добрый друг в отделе. После Сэмсона, который уже редко выбирался сам на задания, Билла Ролинса я считал наиболее профессиональным сыщиком. Он был в штатском: отутюженный темный костюм, накрахмаленная белая рубашка и серо-голубой галстук. Красивый мужчина на два года старше меня.
— А ты что делаешь здесь? — поинтересовался я. — Я и не думал, что ты в дневной смене.
— Нет, я не в дневной. Просто прихватываю сверхурочные после вчерашней стрельбы.
— Ты имеешь в виду Старикашку?
— Ага. Его настоящее имя — Гарри Дайк, если тебя это интересует.
— Интересует. Что-нибудь стало известно?
Он покачал головой: ничего, мол, стоящего.
— Может, у меня будет что-нибудь попозже.
Но точно не уверен.
Билл приподнял одну бровь.
— Узнаешь, кто его прикончил?
— На это пока не рассчитывай. Но, возможно, узнаю его имя... э-э-э... от одной ведьмочки.
Он давно меня знал, так что почти не отреагировал, сказал только:
— Ага. Чудесно. Сообщи мне, когда будет что. Ты так и не объяснил, кто это так поработал над тобой?
— Ники Домано и пара его горилл.
Он сразу посерьезнел.
— Без шуток. Я полагаю, ты сам напросился?
— Я посетил трущобы.
— Мы поняли, что Старикашка — его рук дело, но не можем навесить это на него. Пока. Но чем ты так ему не понравился? — Он наклонился, разглядывая мое лицо, и добавил: — Он тебя случайно не прикончил?