Бродяга Гора
Шрифт:
— Сегодня у меня был тяжелый день. Не думаю, что я разрешу тебе целовать себя в ближайшее время. И не уверена в том, что вообще когда-нибудь разрешу.
— Может быть, ты позволишь мне целовать тебя время от времени? Это поощряло бы меня к хорошей работе.
— Не исключено, — буркнула она. — Поживем — увидим.
— Ну пожалуйста, Беверли!
— Нет.
— Пожалуйста…
— Я устала, у меня голова болит. Отстань!
— Давай еще немножко побудем здесь.
— Становится прохладно, а я неважно себя чувствую.
— Пожалуйста, —
— Не будь таким бесчувственным, Джейсон. Сказано же тебе, у меня болит голова.
— Прошу прощения, мне вовсе не хотелось быть бесчувственным, — промолвил я, вообразив ее обнаженной, привязанной к кольцу и основательно отхлестанной плетью.
— Пошли внутрь, нечего тянуть, — заявила Беверли. — Завтра тебе рано вставать. Ты должен будешь пройти на рынок, купить мне одежду и отправиться искать себе работу.
— Да, Беверли.
Я придержал для нее дверь, и она вошла первой. Трактирщик озадаченно поднял голову, недоумевая, с чего это девушка не следует за мной по пятам.
Я указал на лестницу, и она опять же первой начала подниматься по ступенькам.
— Нам обязательно надо будет подыскать жилье получше. Причем не мешкая, — потребовала она.
— Хорошо, Беверли, — отозвался я.
На лестнице было темно, если не считать маленьких дрожащих лужиц света, отбрасываемых от мерцающих ламп на масле тарлариона.
Когда мисс Хендерсон поднималась по лестнице, я смотрел на ее лодыжки. В кандалах, на рынке, они смотрелись совсем неплохо. Потом мне вспомнилось кое-что. Давным-давно, перед тем как потерять сознание в салоне такси, я видел ее на заднем сиденье с задранными ногами. Лодыжки и тогда выглядели что надо! А уж как бы они смотрелись в оковах!
11. ПЕГГИ
— Возьму ту, что в алькове, — сказал я Тасдрону и кинул монету на заляпанный прилавок.
— Она твоя, — ответил Тасдрон, протирая кубок для паги мягким полотенцем. Я пересек таверну и вошел в альков. Там, у стены, выложенной красной плиткой, дожидалась на коленях обнаженная блондинка. Отвернувшись, я задернул и застегнул тяжелые кожаные занавеси, после чего снова обратился к ней.
Запястья рабыни были привязаны к железным кольцам по обе стороны ее тела, чуть ниже уровня плеч. Предыдущий клиент, воспользовавшись девушкой, оставил ее в этом положении, и не подумав освободить. Меня это вполне устраивало, ибо я собирался допросить эту рабыню.
Девушка стояла коленями на рыже-красных мехах в тусклом свете крохотной коптилки с жиром тарлариона.
— Что угодно господину? — спросила она, вжимаясь спиной в красную плитку.
— Помнишь меня? Я тот самый малый, который на пари бился в этой таверне врукопашную и к которому потом стал задираться пират по имени Клиомен. Тогда меня выручил некто Каллимах.
— Да, господин, — отвечала она. — Я находилась здесь и все помню. Это Каллимах из Порт-Коса.
— Он когда-то был воином, да?
— Среди девушек хотят такие слухи.
— А раньше ты меня не видела?
— Навряд
— А вот мне показалось, будто в тот раз ты смотрела на меня по-особенному, словно я тебе знаком.
— Это правда, господин. Мне действительно показалось, будто я видела тебя раньше. Но почему — я и сама не знаю.
— Ты всегда была рабыней?
— Нет, господин, я родилась свободной женщиной.
— На Горе? — уточнил я.
— Нет, господин, — девушка улыбнулась. — Боюсь, что на Горе таких женщин, как я, считают созданными для рабства.
— Так где же ты была свободной? — спросил я.
— В далеком, нездешнем мире.
— Где не существует рабства?
— Да, господин.
— Как тебя зовут?
— Пегги, если гак будет угодно господину.
— Это земное имя, — сказал я, — Ты с планеты Земля?
— Да, господин, но, пожалуйста, не бей меня. Я ведь не виновата, что родилась на Земле, и сделаю все, чтобы угодить тебе. Из земных девушек выходят превосходные рабыни.
— Ты говоришь по-английски? — спросил я.
— Да, господин, — ответила девушка по-английски.
— Какое имя было у тебя на Земле?
— Пегги, — проговорила она, — Пегги Бакстер.
— Где ты работала?
— В городе под названием Нью-Йорк, в тамошней таверне, которую называли рестораном.
— Да! — воскликнул я. — Именно!
— Что, господин? — растерянно произнесла она.
— Я вспомнил. Это было там.
— Где?
— На тебе были черные туфли на высоких каблуках, без ремешков.
— Лодочки, — поправила Пегги.
— А еще чулки в черную сеточку, черная мини-юбка и белая блузка с длинным рукавом и глубоким декольте. И черная лента в волосах.
— Не чулки, а колготки, — покачала головой Пегги, — У меня их забрали.
Я понимающе кивнул. Мужчины Гора редко позволяют рабыням прикрывать свои прелести.
— Очевидно, я был не единственным, кто видел тебя. Некто рассудил, что на Горе ты сможешь стать прекрасной рабыней.
— Именно так, господин.
— Не могу не воздать должное вкусу этих людей.
— Спасибо, господин.
— Как же случилось, что ты попала сюда?
— После работы, в поздний час я вышла из ресторана и очень обрадовалась, увидев поблизости свободное такси, — рассказала Пегги. — Это оказалось ловушкой для таких беспечных девушек, как я. Пассажирский салон превратился в камеру, куда накачали усыпляющий газ.
Я потеряла сознание, а пришла в себя уже на Горе, закованная в цепи. Ну а уж потом жестокий хозяин с помощью плети быстро заставил меня усвоить, кто я такая. Ничтожная, жалкая рабыня!
— Я и сам попал на Гор таким же образом. Ты ушла с работы в два часа ночи? — спросил я.
— Да, — ответила девушка, — откуда ты это знаешь?
— Этот чертов таксист говорил, что собирается захватить еще кого-то, кто заканчивает работу около двух ночи.
— Несомненно, речь шла обо мне, — промолвила Пегги с дрожью в голосе.