Брокингемская история. Том 13
Шрифт:
– Бруксу можно только посочувствовать: Он опять остался без своих инструкций! – не без злорадства ухмыльнулся Горенс, – Впрочем, он сам дал порядочного маху… Почему он сразу не забрал у "Анаконды" этот несчастный второй экземпляр? Ведь оба экземпляра согласно режимным правилам должны были храниться в одном и том же месте…
– Теперь эти правила соблюдены: Оба экземпляра с недавнего времени действительно хранятся в одном месте, – подвёл оптимистический итог Доддс, поглядев на два больших саквояжа (свой и Маклуски), горделиво стоящие бок о бок возле стены.
– А что ещё слышно из Лондона? – поинтересовался Горенс, – Как дела у нашего шефа? Скоро ли приговор?
– Сперва его дело должно быть передано в суд, – напомнил Маклуски, – А до этой стадии следствие пока не добралось… Между прочим, сегодня утром мы как раз звонили в Лондон и беседовали с Махони. Он-то и сообщил нам последние новости от нашего шефа… Собственно, новость была только одна: Адвокат шефа после Нового года ещё ни разу не выходил с ним на связь. Это разительно отличается от его же поведения до Нового года – тогда он не давал шефу буквально ни одного часу передышки, непрерывно вызывая его то в суд, то в прокуратуру. Он был намерен как можно скорее довести дело до конца, каким бы этот конец ни оказался. Теперь же адвокат шефа не подаёт никаких признаков жизни… (Возможно, ещё не отошёл от праздничных застолий.) Вместе с тем, Махони передаёт, что шеф всё равно переполнен оптимизмом и верой в торжество правосудия, – не поскупился на небольшую ложку мёда он.
– А у вас какие подвижки, Горенс? – перешёл к другому пункту программы Доддс, – Вы покинули Пантинктон в пятницу, двадцать третьего декабря минувшего года, за несколько часов до нашего прибытия сюда, – прочитал он по своей верной записной книжке, – По нашим данным, вы погнались за неким Боннером – тем самым, который и сбагрил Кемпиону эти злополучные секретные инструкции… Интересно, удалось ли вам его догнать?
– Да, разумеется, – подтвердил Горенс, – Из Пантинктона Боннер направился в Пинфорт, а оттуда – в Кардифф, где и провёл
– То есть, ту самую сумму, которую он выручил от продажи инструкций Кемпиону? – смекнул Маклуски.
– Её самую, – кивнул головой Горенс, – Избавившись от лишних денег, он сел на поезд и укатил в сторону Лондона. Следовать за ним далее я посчитал лишённым смысла… Ну а потом настали новогодние каникулы, и вся разумная жизнь на несколько дней сменилась беспокойной праздничной суетой. Я провёл всё это суматошное время в Кардиффе. Как только Новый год остался позади, я тут же снова принялся за серьёзные дела… За минувшую неделю мне удалось немножко продвинуться в одном из направлений Брокингемского расследования, – (Доддс и Маклуски одновременно широко зевнули), – Заодно я умудрился угодить в одну на редкость дурацкую историю, – (Доддс и Маклуски как по команде перестали зевать и целиком обратились в слух), – Если у вас имеется желание, я охотно вас с нею ознакомлю…
– Можете не задавать лишних вопросов! Мы вас внимательно слушаем! – заверил Доддс.
– Для начала мне потребуется вернуться на три месяца назад, в начало октября, – приступил к изложению Горенс, – Если вы ещё не забыли, в те дни мои помыслы были заняты выяснением личности хозяина одной благотворительной ночлежки в городе Мартингейле – той самой, где мы с вами как-то решились переночевать…
– …и где у меня при этом пропала трубка, – блеснул отменной памятью Маклуски.
– К сожалению, ни одно большое дело не обходится без досадных недоразумений, – посочувствовал коллеге Горенс, – Итак, в тот раз, в октябре, мне удалось выяснить, что сведения о собственнике интересующей нас ночлежки можно получить лишь в Кардиффе, в одной интересной конторе, которая занимается регистрацией и учётом недвижимости по всему Уэльсу. Контора эта прямо так и называется – "Недвижрегистр"… Долгое время у меня всё никак не доходили руки и ноги заняться этим направлением расследования. Дошли они дотуда только на прошлой неделе, сразу после Нового года… Я явился в этот "Недвижрегистр" и изложил свою просьбу тамошним бюрократам. В ответ мне было заявлено, что информация о собственниках недвижимости считается конфиденциальной и просто так никому не выдаётся. Чтобы узнать хозяина ночлежки в Мартингейле, мне требуется предъявить в кардиффский "Недвижрегистр" официальный запрос от мартингейлской полиции, оформленный по всем правилам высокого бюрократического искусства…
– Вполне разумное требование! – высказал одобрение Доддс, – Разумеется, любой официальный запрос должен быть соответствующим образом оформлен. Ведь вы же не письмо с фронта сочиняете, в конце-то концов! Если граждане начнут подавать свои запросы в произвольной форме, этот "Недвижрегистр" быстро превратится в филиал Литературного Института, а все его бюрократы – в литературных критиков… (Иной автор способен так витиевато изложить свою мысль, что её сумеет понять далеко не всякий профессиональный филолог.) Вопрос правильной структуризации и унификации – вообще один из важнейших в современной юриспруденции, – углубился в теоретические дебри он, – По этому поводу мне сразу приходит на ум одна небольшая забавная история, рассказанная нам недавно нашим бембриджским коллегой Уоддоком… Как-то раз Уоддок, устав слушать долбёж и сверлёж своих соседей по дому, отправился на приём к юристу по фамилии Лэдлоу и задал ему вопрос: "Что делать? Могу ли я привлечь этих обнаглевших соседей к ответу за их бесконечные квартирные ремонты?" "Шибко сомневаюсь", – ответил юрист, – "Если у них имеется на руках официально полученное разрешение на переделки в своих жилых помещениях, то к ним вообще невозможно будет придраться – а разрешения эти вполне свободно выдаёт всем желающим наша бембриджская контора под названием "Жилпередел"". "Так уж и всем желающим?" – не поверил Уоддок, – "То есть, мне достаточно написать заявку на квартирный ремонт да заплатить госпошлину – и этот "Жилпередел" сразу даст мне своё разрешение?" "Вообще-то он может вас отфутболить – но только в трёх случаях, строго определённых законом", – ответил Лэдлоу и предъявил Уоддоку упомянутый закон. Внимательно его изучив, Уоддок обнаружил в нём три пункта, по которым заявка на квартирный ремонт может быть отвергнута. Пункт первый: Заявитель подал неправильные документы. Пункт второй: Заявитель подал правильные документы, но в неправильную контору. И, наконец, пункт третий: Заявитель подал правильные документы в правильное место, но затеваемые им переделки в квартире могут представлять опасность для целостности и устойчивости всего здания… Немного подумав, Уоддок сказал: "Меня несколько смущает пункт второй… Что значит "подал правильные документы в неправильную контору"? Неужели наши граждане настолько бестолковы, что понесут свои заявки на квартирный ремонт в какую-нибудь парикмахерскую или булочную?" Лэдлоу снисходительно усмехнулся и ответил: "Помимо бестолковых граждан наверняка найдутся и сознательные смутьяны, которые будут рады воспользоваться малейшей неточностью в законах, чтобы устроить скандал на пустом месте… Предположим, второго пункта в нашем законе нет – остались только первый и третий. И вот какой-то чудак приносит документы на перепланировку квартиры в какой-нибудь паспортный стол… Тот его отфутболивает – а заявитель тотчас обжалует его отказ в Верховном суде и Международном Суде по Правам Человека. "С какой стати мне отказали?" – вопрошает он, – "Я подал им правильные документы, а планируемые мною перепланировки неопасны!" И он будет абсолютно прав: Ни по первому пункту закона, ни по третьему его отфутболить не удастся – а второй пункт, как мы предположили, в законе отсутствует… Вот для чего нужен этот второй пункт!" – назидательно подытожил Лэдлоу, – "И вообще этот закон стал плодом многолетних трудов лучших юристов нашей страны. Он полностью соответствует всем международным нормам и заслужил одобрение Международного Комитета по Правам Человека". Уоддок ещё немного подумал и спросил: "А вдруг заявитель подаст неправильные документы в неправильное место? По какому пункту закона его тогда можно будет отфутболить?" "И по первому, и по второму", – ответил Лэдлоу. "Нет-нет, второй пункт тут ни при чём! В нём говорится лишь о правильных документах", – обратил внимание Уоддок. "Значит, по первому", – смекнул юрист, – "Ведь неправильные документы имеют право футболить любые конторы – и правильные, и неправильные". "А каким образом какая-то булочная или парикмахерская определит, что ей подали неправильные документы на квартирный ремонт?" – задал каверзный вопрос Уоддок, – "Выходит, всем нашим булочным, прачечным, казино и библиотекам придётся включить в свой штат профессиональных архитекторов, которые будут способны разобраться в строительных документах; не так ли?" Лэдлоу взял в руки текст закона и основательно призадумался… Пока он думал, Уоддок высказал дельное предложение: "Мне кажется, в этом законе стоит поменять местами первый и второй пункты – тем самым абсурдизм ситуации будет устранён, а неправильные конторы получат право сразу футболить все документы на квартирный ремонт, не разбираясь в их правильности или неправильности. Когда же заявитель доберётся до правильной конторы, та уже отфутболит его неправильные документы… (Третий пункт можно оставить без изменений.) Странно, что составители закона не додумались до таких очевидных вещей!" "Уоддок, вы ничего не смыслите в юриспруденции!" – ответил Лэдлоу, – "Над этим законом много лет корпели лучшие юристы страны, которые не одну собаку съели на всяких юридических тонкостях. Не мне и не вам давать им советы… Так что призвать к порядку ваших обнаглевших соседей по закону невозможно,"повторил он, – "Итого с вас – шестьдесят фунтов за юридическую консультацию!"
– Истинная правда: Обычному обывателю порой невозможно разобраться во всех этих юридических тонкостях без помощи целого полка профессиональных юристов, – подхватил интересную тему Маклуски, – Вот вам ещё одна история на эту тему! (Её я недавно вычитал в одной жёлтой газете.) Дело было так: В одном крупном европейском городе как-то проходил большой международный поэтический фестиваль, на котором выступающие зачитывали со сцены различные шедевры современной поэзии. И вот один популярный поэт вышел на сцену, чтобы познакомить публику со своим новым стихотворением… Но не тут-то было: Не успел он подойти к микрофону, как к нему подскочили два агента Интерпола, скрутили по рукам и ногам, заткнули рот кляпом и унесли со сцены. Затем поэту было предъявлено обвинение в покушении на нарушение международной конвенции по авторским правам. Как оказалось, он не уплатил взнос в Авторское Общество, которое занималось защитой прав авторов, чьи стихотворения зачитывались со сцены на этом фестивале… (Он почему-то был уверен, что ему этот взнос платить не нужно, поскольку он сам являлся автором своего стихотворения.) Когда эту историю комментировал один известный юрист, он высказался примерно так: "С точки зрения здравого смысла это, конечно, полный абсурд. Но с точки зрения международного юридического права тут придраться не к чему!" На мой взгляд, эта фраза предельно точно отражает подлинную суть современной юриспруденции…
– Горенс, а вы ведь тоже собирались рассказать нам какую-то историю? – спохватился Доддс, – Да-да, мы вас внимательно слушаем!
– Итак, в прошлый вторник, третьего января, я отбыл из Кардиффа в Мартингейл, – возобновил своё повествование Горенс, – Вскоре после обеда я уже сидел в местном полицейском участке и излагал начальнику мартингейлской полиции Уилкоксу суть возникших у меня проблем. "Ах, вот как?" – сказал Уилкокс, выслушав меня, – "То есть, вы хотите, чтобы я отправил в кардиффский "Недвижрегистр" запрос насчёт собственников этой ночлежки… Но чем, собственно, она перед вами провинилась?" "Пока ничем", – заверил я, – "Но эта информация может пригодиться нам при расследовании Брокингемского ограбления". "Этого явно недостаточно", – покачал головой Уилкокс, – "Ваше
– То есть, вы решили кого-то пристукнуть в этой ночлежке? – смекнул Маклуски.
– Всё получилось ещё проще, – продолжил Горенс, – Пока я ломал голову над этой проблемой, Уилкокс вдруг сказал: "Постойте-постойте! Горенс, так что же вам всё-таки нужно: официальная справка из Кардиффа или информация о владельцах здания ночлежки?" "Мне нужно и то, и другое", – ответил я, – "То есть, официальная информация о владельцах здания… Впрочем, в крайнем случае меня устроит и неофициальная (но достоверная) информация на этот счёт". "Тогда дело не стоит и выеденного яйца!" – обнадёжил меня Уилкокс, – "Неофициальную информацию из Кардиффа я добуду вам в течение суток по своим конфиденциальным каналам!" "Вы хотите сказать, что у вас есть близкие знакомые среди сотрудников кардиффского "Недвижрегистра"?" – догадался я. "У меня – нет", – опроверг Уилкокс, – "Но я близко знаком с сотрудниками нашего мартингейлского "Недвижрегистра" (конторы, аналогичной кардиффской), а у них наверняка имеются приятели среди коллег в Кардиффе… Мы сделаем так: Завтра вы отправитесь в наш местный "Недвижрегистр". Я дам вам рекомендательную записку от себя, в которой представлю вас как самого честного и надёжного работника лондонской Центральной полиции и попрошу оказать вам посильное содействие. Вы предъявите эту записку сотрудникам нашего "Недвижрегистра" и изложите им цель своего визита. Они свяжутся по телефону с кардиффской конторой и попросят неофициально заглянуть в реестр владельцев недвижимости – а вам останется лишь правильно записать продиктованные оттуда фамилии… Вас устраивает этот план?" "Да-да, вполне", – не стал привиредничать я, – "Я не понял только одного: А зачем откладывать это дело на завтра? Почему бы мне не отправиться в этот чудесный "Недвижрегистр" прямо сейчас?" "Боюсь, сегодня у этих ребят уже закончился рабочий день", – Уилкокс поглядел на свои наручные часы, – "Да, так и есть: На дворе – пять минут шестого! А работают они по будням, если мне не изменяет память, с девяти до пяти". "А вдруг кто-то из них задержался на рабочем месте дольше обычного?" – не спешил терять надежды я. "Зная этих ребят, в подобное верится с трудом", – хмыкнул Уилкокс, – "Впрочем, можете рискнуть! Зайдите в мой кабинет и наберите номер Отдела Информации "Недвижрегистра"! (Бумажка со всеми важными телефонами подсунута под стекло на моём рабочем столе.)" "Да-да, так и сделаю!" – сказал я и поспешил в кабинет. (Кажется, я забыл сообщить вам одну важную деталь: Пока мы с Уилкоксом беседовали, мы успели покинуть его кабинет и вышли в коридор второго этажа немного покурить. Таким образом, теперь мне пришлось снова проходить по всему коридору, чтобы добраться до нужного кабинета.) На бумажке под столом я нашёл сразу несколько номеров с пометкой "Недвижрегистр", но к Отделу Информации относился только один из них. Я снял трубку с аппарата и набрал этот номер… Вопреки опасениям Уилкокса, мне довольно быстро ответил чей-то приятный раскатистый бас: "Отдел Информации! Я вас слушаю!" "Добрый вечер!" – обрадовался я, – "Значит, у вас ещё не закончился рабочий день?" "Вообще-то закончился, но я тут слегка подзадержался… Ну, я вас слушаю! Чем могу служить?" "Я прибыл в ваш город по заданию своей конторы", – начал издалека я, – "Мне требуется получить информацию о собственниках одного строения на территории Мартингейла…" "Да-да, нет проблем!" – ответил бас, – "Вам нужно написать обращение в нашу контору. Писать можете в произвольной форме. (Главное, чтобы суть дела была изложена просто и доходчиво.) Высылать его по почте не стоит; быстрее будет просто принести его сюда и передать в Отдел Корреспонденции… На конверте не забудьте указать ваши данные и написать: "В Отдел Информации" – тогда ваше обращение попадёт по нужному адресу. Если вы управитесь с этим делом завтра к середине дня, то уже послезавтра к обеду ответ на ваш запрос будет готов". "Неужели всё так просто?" – не смог поверить я, – "Значит, мне требуется вложить в конверт один свой запрос – и никаких других сопроводительных документов?" "Помимо запроса вы должны вложить в конверт ещё одну бумажку – стофунтовую купюру", – всё так же радушно, доброжелательно и по-деловому ответил мой телефонный собеседник. На какой-то миг я совсем ошалел от неожиданности и потерял дар речи… В наступившей тишине я вдруг отчётливо услышал из трубки чей-то отдалённый посторонний голос – это был диктор радио, зачитывающий в эфир какие-то новости. Судя по всему, неподалёку от телефонного аппарата моего собеседника находился включённый радиоприёмник… "Простите, я не уверен, что правильно вас понял", – произнёс наконец я, оправившись от первого потрясения, – "Для чего я должен вкладывать в конверт стофунтовую купюру?" "Чтобы ускорить рассмотрение вашего запроса", – усмехнулся бас, – "Вы же не хотите, чтобы мы возились с ним до будущей осени; не так ли? Ну, ждём вас к себе в гости завтра утром!" – и в трубке послышались короткие гудки… В этот момент в кабинет вернулся Уилкокс и поинтересовался, как у меня дела. "Дела у меня – какие-то странные", – ответил я, освобождая ему место за столом, – "Похоже, кто-то из сотрудников "Недвижрегистра" только что пытался вымогать у меня взятку!" "Что за нонсенс!" – поразился Уилкокс, – "Какую ещё взятку?" "В размере ста фунтов", – уточнил я. "Ну, а я-то думал…!" – разочарованно протянул он, – "Сто фунтов – это не взятка!" "А на мой взгляд, самая настоящая взятка в денежной форме", – возразил я. "Сто фунтов – это не деньги!" – махнул рукой Уилкокс, – "Впрочем, всё равно странно, что этот тип их у вас потребовал. Обычно "Недвижрегистр" обслуживает сотрудников полиции совершенно безвозмездно…" "Но я не успел ему сказать, что работаю в полиции", – уточнил я. "Тогда можете считать этот эпизод досадным недоразумением", – не нашёл поводов для беспокойства Уилкокс, – "Когда вы завтра лично явитесь в эту контору и предъявите мою рекомендательную записку, с вас никто не попросит ни ломаного пенса… Кстати, с кем именно вы сегодня беседовали по телефону?" "Этот тип не посчитал нужным представиться", – пояснил я. "А давайте попробуем ещё раз туда позвонить!" – предложил Уилкокс, снимая трубку с аппарата. Увы, на сей раз никто в Отделе Информации на его звонок не отозвался… (Похоже, мой недавний собеседник уже успел покинуть своё рабочее место.) "Интересно, кто же всё-таки это был?" – задумался Уилкокс, укладывая трубку обратно на рычаг, – "Всего в этом Отделе Информации числятся трое сотрудников – Чарльзворт, Веллингтон и Кенлисайд. Все они отличаются хорошими манерами и предельной доброжелательностью… (К сожалению, я уже не припомню, какие конкретные должности кто из них в этом отделе занимает.) А какой голос был у вашего вымогателя?" "Очень низкий – настоящий бас", – ответил я. "Тогда это, скорее всего, Кенлисайд", – прикинул Уилкокс, – "У него – действительно низкий голос. Веллингтон же скорее пищит, чем басит; а Чарльзворт скорее хрипит… Я думаю, завтра вы узнаете вашего сегодняшнего собеседника по голосу, когда лично побываете в этой конторе!" – выразил убеждённость он. На этом наши служебные дела на текущий день закончились. Мы возобновили их лишь на следующее утро… Надеюсь, мне нет необходимости уточнять, в каком месте я провёл ту ночь?
– Наверно, в той самой благотворительной ночлежке? – блеснул остроумной догадкой Доддс.
– Нет – прямо в мартингейлском отделении полиции, в дежурной комнате на первом этаже, – поправил его Горенс, – Уилкокс в очередной раз проявил присущее ему радушие и гостеприимство… Но вот в среду с утра он опять явился на работу. Пока он сочинял мне рекомендательную записку, я решил снова позвонить в этот загадочный Отдел Информации… И на сей раз трубку сняли довольно быстро. Я услышал в ней вежливый низкий голос: "Кенлисайд слушает!" Тембр его звучания чем-то напоминал моего вчерашнего собеседника, но чем-то и не напоминал… Пока я терялся в догадках, в телефонную линию вдруг прорвался ещё один голос, на удивление тонкий и писклявый: "Да-да, вы – на проводе! Доброе утро!" "Веллингтон, я уже взял трубку!" – сообщил ему первый голос. "Кенлисайд, вы – уже на рабочем месте?" – сообразил Веллингтон. "Я только что вошёл, услышал звонок и сразу подошёл к аппарату", – пояснил Кенлисайд. "А кто звонит?" – полюбопытствовал Веллингтон. "Пока не знаю", – ответил низкий голос. Тут в трубке раздался мелодичный перезвон, и в разговор вклинился ещё один голос, резкий и хрипатый: "Чарльзворт у аппарата!" "И вы туда же!" – подосадовал Кенлисайд, – "Не прошло и полчаса, как вы наконец добежали до телефона…" "Кенлисайд, это – вы, что ли?" – сообразил третий участник разговора, – "Значит, вы уже сняли трубку? Странно, почему Веллингтон ещё не догадался это сделать…" "Как это не догадался?" – опроверг Веллингтон. "Ах, и вы тоже тут!" – обрадовался Чарльзворт, – "То-то я гляжу, в трубке что-то тикает…" (Следует заметить, что помимо трёх голосов я отчётливо слышал в телефонной линии тиканье каких-то часов, а где-то вдалеке какой-то заунывный радиодиктор монотонно бубнил себе под нос какие-то важные новости.) "Да, мои часы – в полном порядке!" – подтвердил Веллингтон, – "А как поживает ваш приёмник, Чарльзворт? Вам удалось его починить?" "Да, конечно", – ответил хрипатый. "Значит, это у вас читают новости?" – смекнул Веллингтон. "Нет, у меня", – опроверг Кенлисайд, – "Я как раз включил послушать прогноз погоды…" "И какая сегодня погода?" – заинтересовался Чарльзворт. "Вот включите свой и послушайте! (Раз уж вы его отремонтировали!) —"дружески посоветовал Кенлисайд. "К сожалению, после ремонта у моего приёмника перестала работать кнопка включения", – пожаловался Чарльзворт. "Значит, вы его не отремонтировали, а окончательно доломали", – сделал вывод Веллингтон, – "Все мы знаем, какой вы великий ремонтёр! И все мы помним, как вы прошлым летом чинили свой многострадальный телевизор…" А далее трое сотрудников Отдела Информации принялись весело и беспечно болтать про то да про сё, так и не вспомнив про позвонившего им абонента… Вслушиваясь в их голоса, я пытался мысленно сопоставить их со вчерашним басом и в конце концов пришёл к однозначному выводу: Веллингтон не мог быть моим вчерашним собеседником. А вот насчёт двоих других кое-какие сомнения у меня всё же остались… По моим воспоминаниям, вчерашний бас был более раскатист, чем голос Кенлисайда, и менее хрипат, чем голос Чарльзворта. Впрочем, при небольшом усилии оба вполне могли бы перейти и на чистый бас…