Брокингемская история. Том 16

Кардиган Алекс

– Ну хорошо, давайте сменим тему разговора! – без особого энтузиазма согласился Феган, – А о чём ещё вы хотите поговорить?

– Мы оставляем выбор темы за вами! – любезно намекнул Маклуски.

Феган немного потёр себе лоб и в задумчивости произнёс:

– Итак, что бы такое мне у вас спросить? Я не стану особо оригинальничать – спрошу-ка я про вашего Уоддока! Интересно, как у него сейчас дела?

– У Уоддока всё – в полном порядке! – доложил Доддс, – Врачи уверены, что процесс выздоровления в целом идёт по плану.

– Погодите! – удивился Феган, – Так Уоддок, оказывается, чем-то болен?

– Ах да, вы же ещё не знаете самого главного! – сообразил Маклуски, – Всё дело в том, что в начале года Уоддок немножко сломал себе ногу, и теперь вынужден ходить на костылях и в гипсе…

– Ну как же его угораздило…! – Феган сочувственно покачал головой, – Наверно, он катался на лыжах где-нибудь в горах и врезался в какое-то дерево?

– Нет, он получил травму немного в другой ситуации, – опроверг Доддс, – Когда он прогуливался по парку отдыха в городе Блоссом, он не совсем удачно пнул ногой одну каменную тумбу…

– Да, неприятная история! – огорчился Феган, – Где только люди в наше время ног не ломают…! Представляю, как ему сейчас обидно: Прогулялся один раз по парку – а потом лежи в гипсе и отдыхай…

– Мы бы не сказали, что Уоддок сейчас так уж сильно отдыхает у себя дома, –

поспешил уточнить Маклуски, – Скорее наоборот: В своей квартире он подвергается гораздо большим перегрузкам, чем на своём рабочем месте в полиции Бембриджа. Даже мы с Доддсом, несмотря на всю нашу выдержку и неприхотливость, не смогли продержаться у него дома более пяти суток… Первоначально мы планировали покинуть Бембридж только сегодня утром, в понедельник. (Перед отъездом мы собирались ещё раз забежать в местное отделение полиции за кое-какими документами.) Увы, невыносимая обстановка в квартире Уоддока внесла в наши планы решающие коррективы, и вчера вечером мы были вынуждены срочно дать дёру из этого ненормального Бембриджа…

– Что же такого творится на квартире у Уоддока? – заинтересовался Феган, – Постоянные криминальные разборки?

– Ещё хуже! – ответил Доддс, – Постоянные квартирные ремонты! Уоддок проживает в старом панельном домишке. Его конструкция такова, что он усиливает и разносит по всем углам малейший звук, который в нём возникает. Неудивительно, что этот дом с утра до вечера прыгает и трясётся от бесконечных ремонтных работ… На наше счастье, в пятницу в доме отключили электричество. Жильцам пришлось отложить в стороны свои перфораторы с отбойными молотками и взяться за старые добрые ручные инструменты… В субботу мы с Уоддоком засели на кухне и попытались обсудить кое-какие важные текущие нюансы – вот тогда-то мы вдоволь наслушались этих стуков, скрипов, скрежетов и просто чертыханий из соседних квартир! Уоддок, как главный специалист по акустике, давал нам подробные комментарии насчёт происхождения каждого звука: «Вот здесь жильцы расширяют и углубляют подоконник; там они выравнивают полы и потолки; там – обдирают плитку со стены; а тут они просто уронили молоток…» К счастью, под вечер строительный шум начал понемногу затухать. Лишь самые трудолюбивые из жильцов продолжали упорно долбить по стенам при свете ручных фонариков или восковых свечей… Но до полной тишины было ещё далеко. Внезапно со двора донёсся такой пронзительный собачий вой, что мы с Уоддоком невольно схватились за пистолеты. Сперва мы решили, что под нашими окнами собралась стая бродячих собак… Однако дело оказалось гораздо серьёзней: В тот вечер в наш двор забрела группа активистов Общества Защиты Диких Животных. Они бродили между домами с плакатами в поддержку гуманного отношения к бродячим собакам и заодно дружно выли по-собачьи. (Таким образом они хотели привлечь внимание общественности к тяжкой доле беспризорных животных.) Активисты выли у нас под окнами до самой темноты. Затем к их вою прибавился чей-то возмущённый лай: Это в наш двор со всей округи сбежались самые настоящие бездомные собаки… Они решили, что активисты их передразнивают, и накинулись на них с оскаленными зубами. Активисты отбивались от собак палками, камнями и плакатами в поддержку гуманного обращения с животными. Весь двор слышал их истошные вопли: «Эй, полиция! Пристрелите поскорей этих бешеных псов!» Наконец, активисты удрали в соседний двор, а собаки погнались за ними. В нашем дворе задержалась лишь одна маленькая собачонка – она ещё целый час металась от дома к дому и истошно завывала… Уоддок разъяснил нам причины её недовольства: Дело в том, что его дом сильно вытянут в ширину и стоит параллельно другому такому же широкому дому. Каждый громкий шум в одном углу двора вызывает неизбежное эхо в противоположном углу. Это сыграло злую шутку с нашей собакой: Когда она лаяла на наш дом, её собственное эхо отвечало ей сзади, от дома напротив. Собака думала, что её передразнивает какой-то насмешник, и мчалась выяснять с ним отношения; но когда она начинала лаять на соседний дом, ответный лай доносился уже со стороны дома Уоддока. Так она и металась между двумя домами в поисках неуловимого пересмешника… Мы насилу дождались, пока безмозглое животное угомонилось и удалилось в соседний двор. Но наше счастье было недолгим… Буквально через минуту к нашему дому подъехал какой-то подвыпивший тип на личном автомобиле. Остановившись прямо напротив наших окон, он принялся от души сигналить клаксоном… Как мы потом догадались, он пытался передать привет одному своему знакомому, проживавшему в нашем доме на двенадцатом (последнем) этаже. К сожалению, этот знакомый крепко спал и не слышал его приветов. (Ведь на дворе уже давно наступила ночь.) Полуночному автомобилисту пришлось сигналить громче… В конце концов от его гудков проснулись жильцы остальных одиннадцати этажей. Они начали по-очереди высовываться в окна и переругиваться с автомобилистом. (Кое-кто попробовал кидать в него сверху пустые банки и бутылки.) Вскоре автомобилисту это надоело. Он перестал сигналить, залез в свою машину поглубже, заперся в ней изнутри и сам крепко заснул; а чтобы вокруг было повеселей, он заодно врубил на полную мощь свою музыкальную установку… Мы с Уоддоком сразу оценили разницу между воем собак и рёвом рок-музыки. (Если бы выбор зависел от нас, мы бы предпочли всю ночь слушать собачий концерт.) Как известно, ударные рок-инструменты принято настраивать на особую частоту, которая не позволяет слушателем спать во время концертов. Пришлось и нам с Уоддоком на время забыть про сон… Грохот ударников, усиленный автомобильными динамиками, методично сотрясал фундамент нашего старого панельного домишки, отчего тот периодически подрагивал в такт музыкальной композиции; мы же трое в том же ритме дружно подпрыгивали на наших кроватях и раскладушках… Наконец, наше терпение иссякло, и мы прозрачно намекнули хозяину квартиры: «Уоддок, а не пора ли вам вызвать наряд полиции, чтобы усмирить нарушителя ночной тишины?» «Это излишне», – ответил Уоддок, – «Моя квартира находится на третьем этаже – а жильцам двух первых этажей этот тип досаждает куда больше, чем мне. Я уверен, что они уже успели вызвать полицию… Так что нам беспокоиться нет смысла!» Он оказался прав: Не прошло и получаса, как к нам во двор действительно заехал какой-то полицейский автомобиль… Ровно за полминуты до его приезда заснувший любитель музыки неожиданно проснулся, врубил полный газ и молниеносно покинул место событий. Патрульная машина припарковалась на том же самом месте под нашими окнами. Из неё вылез полицейский наряд и принялся неторопливо бродить по двору в поисках нарушителей тишины. Разумеется, они тоже включили в машине свою собственную музыкальную установку… Ещё полчаса они без особого толку шастали у нас под окнами. (Мы отчётливо слышали, как они переговариваются друг с другом по рации и без рации, а заодно переругиваются с жильцами соседних домов.) Но вот наконец они, так ничего не добившись, залезли обратно в машину и двинулись в обратный путь. Проезжая по двору, они сделали такое резкое ускорение, что у всех припаркованных автомобилей разом сработала противоугонная сигнализация. Когда патруль покинул двор, в нём опять стало пусто, как в образцово-показательном микрорайоне глубокой

ночью – и лишь два десятка припаркованных машин продолжали надрывно реветь сиренами и мигать разноцветными лампочками… Владельцы загудевших машин стали понемногу просыпаться и выбегать во двор, чтобы отключить сигнализацию. Не прошло и получаса, как ночная тишина была почти полностью восстановлена. Гудеть продолжала лишь одна, самая настойчивая машина… Уоддок высказал предположение, что её владелец проживает окнами в другую сторону и попросту не слышит рёва сирены. Зато нам с Уоддоком он был слышен прекрасно… Как известно, частота автомобильной сирены специально подобрана таким образом, чтобы будить своим воем хозяина машины, а заодно и всех прочих жителей двора. Так что заснуть в ту ночь нам было совсем не просто… Уоддок всячески пытался вселить в нас оптимизм. Он сказал: «Нам ещё повезло, что источник шума находится снаружи дома, а не внутри! Вот если бы сирена гудела из соседней квартиры, нам бы пришлось гораздо хуже…» Он посоветовал нам затыкать уши собственными пальцами: правое ухо – пальцем левой руки, а левое – пальцем правой. (Или же наоборот.) Попутно он выразил надежду, что к утру в гудящей машине наверняка подсядут аккумуляторы, после чего её вой сам собой затихнет… Воплотить в жизнь его советы насчёт затыкания ушей мы так и не смогли. К сожалению, по ночам мы можем свободно пользоваться лишь пальцами одной, левой руки… (В правой мы держали наши табельные пистолеты. К слову, заткнуть ухо пистолетным дулом нам также не удалось ввиду несоответствия его диаметра с размером наших ушных раковин.) К утру рёв сигнализации действительно немного ослаб… Но тут нас подкараулила очередная неприятность: В нашем доме неожиданно включилось электричество. Радостные жильцы немедленно возобновили свои ремонтные работы, торопясь наверстать упущенное за два предыдущих дня… Мы с Маклуски наконец осознали, что мы – лишние на этом празднике жизни. Не дожидаясь окончания выходных, мы поспешили взять руки в ноги и срочно дали дёру из этого беспокойного Бембриджа… Уоддок всё никак не мог взять в толк, чем же мы недовольны. Он сказал: «Сейчас у нас – ещё не самая шумная пора. Вот летом тут будет гораздо веселее! Приезжайте-ка вы ко мне в гости месяца через три-четыре – и услышите, как во дворе целый день стрекочут специальные суперсовременные травоподстригающие машинки, а по ночам бродят горластые компании вобнимку с супермощными музыкальными установками… Уверяю вас: Ничего подобного вы нигде никогда не слышали!» «Мы подумаем над вашим предложением!» – ответили мы Уоддоку и вприпрыжку помчались на бембриджский вокзал… Минувшую ночь мы провели на какой-то захолустной железнодорожной станции под Бембриджем, сидя на скамейке посереди зала ожидания. Только тут мы наконец нормально выспались после пяти суток пребывания в этом удивительном панельном дурдоме…

– Насчёт дурдома вы выразились очень к месту! – подхватил интересную тему Маклуски, – Я бы смело приравнял каждые сутки проживания на квартире у Уоддока к пяти суткам пребывания в какой-нибудь психлечебнице… (Таким образом, можно считать, что мы с Доддсом провели в дурдоме целых двадцать пять суток.) Каких только звуков мы за эти пять дней не наслушались! – устало вздохнул он, – Боюсь, скоро мы и сами превратимся в специалистов по акустике, ничуть не хуже Уоддока… Например, мы уже в состоянии на слух определить, каким видом ремонтных работ занимаются те или иные его соседи. Мы безошибочно отличаем отбивание стенной плитки в ванной от подобной же операции на кухне… (В первом случае звук получается более раскатистым и резонансным. Это связано с особенностями внутреннего устройства ванных комнат с их многочисленными трубами. Стук отбиваемой плитки своеобразно распространяется по этим трубам на весь водопроводный стояк от первого этажа до самого последнего.) Попутно Уоддок разъяснил нам ещё одну загадку… До этого мы долго не могли понять, что за странные скрипы раздаются у нас над головами по ночам. У нас создавалось полное впечатление, будто жильцы верхних квартир перекатывают по полу какие-то огромные брёвна; на самом же деле они всего-навсего передвигали мебель из одних комнат в другие, дабы к утру освободить место для новых ремонтных работ…

– Таскать мебель – занятия непростое, – неожиданно встрял в разговор Феган, – Вот и нам с Кекстоном пришлось сегодня изрядно потрудиться…

– В ваших действиях имелся хоть какой-то смысл: Вы двигали мебель в рамках своих оперативно-поисковых мероприятий, – обратил внимание Доддс, – А вот есть ли смысл в бесконечных ремонтах соседей Уоддока? Шибко сомневаюсь…

– Не понимаю, чем вы тут ещё недовольны! – вступился за соседей Уоддока Феган, – На вашем месте я бы сказал этим жильцам большое спасибо: Они ремонтируют жильё за свой собственный счёт и не просят денег от государства! Всем известно, что жилищный фонд повсеместно обветшал – а у коммунальных служб хронически не хватает средств на капитальный ремонт…

– Если ваш дом обветшал, вам тем более следует обращаться с ним поаккуратней – не то от ваших бесконечных ремонтных работ ветхое здание рискует окончательно развалиться к чёртовой бабушке, – резонно заметил Доддс.

– Да ничего оно не развалится! – проявил неиссякаемый оптимизм Феган, – В старину дома строили прочно… Но я продолжу свою мысль: Ремонтируя жильё за свой счёт, жильцы снимают лишнюю нагрузку с муниципального бюджета – а высвобождённые таким образом денежные средства городские власти могут направить на какие-либо другие полезные цели…

– Да уж, конечно! – скептически ухмыльнулся Маклуски, – Так уж и на полезные! Так уж и направят! (А потом догонят и ещё добавят!) Феган, ну как же вы наивны…! Плохо же вы знаете наши коммунальные службы! Сколько денег им не дай – им всё равно будет мало… Чтобы насытить их аппетиты, не хватит и всего государственного бюджета. Наши законопослушные налогоплательщики каждый месяц перечисляют этим коммунальщикам бешеные суммы – и все они бесследно исчезают в их ненасытной утробе. Хотел бы я знать, на какие цели уходят собранные с народа денежки…

– Это – действительно интересный вопрос! – поддержал его Доддс, – Если бы каждый работник коммунальных служб по три раза в год отдыхал на Канарских островах со всеми своими жёнами, детьми и любовницами, от этих огромных коммунальных денег всё равно ещё что-то осталось бы… Судя по всему, наши доблестные коммунальщики изобрели какой-то новый способ быстро спустить на ветер все свои бюджеты, – высказал очевидное соображение он.

– Наша коммунальная сфера чем-то напоминает мне большой дырявый мешок, – аллегорически высказался Маклуски, – С одной стороны в него всё в огромных количествах залетает; с другой – всё со страшным свистом вылетает; внутри же не задерживается ничего. Пожалуй, прокуратуре и УБОПЭПу стоит повнимательнее присмотреться к работе наших доблестных коммунальных служб…

– И здесь я с вами не соглашусь! – снова возразил Феган, – С чего вы взяли, будто в коммунальной сфере крутятся какие-то бешеные деньги? Давайте прикинем: Квартплата в нашей стране не так уж и велика; многие малообеспеченные лица имеют по ней соответствующие льготы; то же самое относится и к некоторым категориям государственных служащих. (А это уже – камешек в наш с вами огород.) Ко всему прочему, существуют и принципиальные неплательщики, которые вообще отказываются платить за квартиру… В конечном итоге до коммунальных служб доходят лишь жалкие крохи – а этого явно не хватает для реализации всех задуманных проектов по ремонту жилого фонда…