Бронебойщик
Шрифт:
— И что потом?
— Когда они будут проходить мимо, я буду стрелять в них из гранатомета, а когда не достану гранатой, будут стрелять из ружья. А уж когда повернутся ко мне тылом, буду бить по вентиляторам, ракетным блокам и прочим слабым местам.
— А твоя машина?
— А на «таргаре» я туда прибуду, отрою окопчик и буду ждать. Если же меня прижмут, прыгну в кабину и ускачу. И машина будет целой, и урон я врагу нанесу куда больший, чем в наступлении. Сколько до этой рощицы?
— Чуть больше двух тысяч, — сказал лейтенант.
— А с какого расстояния перестрелка начнется?
— Ракеты пойдут с четырех-пяти тысяч метров. С трех тысяч начинается активный огневой обмен. То есть с применением орудий.
— Значит, к тому времени, когда они будут проходить мимо меня, некоторые получат повреждения и будут вести ответный огонь. Шуму будет много, и на меня не обратят внимания.
— Это так, — согласился капитан. — А не испугаешься? Там ведь жутко будет. Не струхнешь, когда к тебе в рощу какой-нибудь «гасс» ломанется?
— Это, конечно, страшно, — сказал Джек и вздохнул. — Но я уже видел «большого сато», поэтому, думаю, страх будет, но уже без этого шока, от которого становишься пустым, как пластиковая бутылка.
— Хорошее сравнение, — заметил лейтенант. Ему уже случалось бывать в таком состоянии, особенно в начале карьеры.
— Ну что, тогда я пойду выводить «таргара»? — спросил Джек.
— Выводи, — кивнул капитан. — А мы с лейтенантом Киршем возьмем в парке танкетку и загрузим туда десяток гранатометов и бронебойные патроны для твоего ружья. Сто штук. А ружье ты сам потащишь?
— Да, ружье я отвезу сам. Не могу я такую ценную вещь в землю закапывать. Вдруг мы туда потом не вернемся?
И Джек убежал вниз по склону, чтобы выводить робота и отправляться на разведку в рощицу, а капитан посмотрел ему вслед и сказал:
— Выходит, Кирш, мы с тобой тупые, а пацан — умница.
— Нет, просто он молодой. И потом, мы не ожидали от него такой прыти, ведь он только-только к нам прибыл. Другие по три месяца обкатываются, а этот…
— А этот на второй день попал на «большого сато». Но я с тобой согласен, не такие уж мы с тобой тупые, просто у парня были хорошие учителя, которые сделали за нас часть работы.
— Вот! — согласился Кирш, поднимая кверху указательный палец. — Вот они, правильные слова. А то — «тупые»…
— Ладно, идем грузить гранатометы, нам еще к этой рощице присмотреться надо, — сказал капитан и посмотрел за рощицу и до самого едва заметного в голубоватой дымке неровного горизонта. Туда, откуда он ожидал наступления врага. И уже очень скоро.
119
Перед рассветом было особенно холодно, не помогал даже непромокаемый спальник, и Джек проснулся, когда до восхода оставалось часа полтора.
Поскольку его ботинки находились в спальнике, они сохранили тепло. Джек обулся, отошел в сторону отлить, а потом достал из нагрудного кармана бинокль и стал изучать северное направление.
Но было еще слишком темно, на глаза не попалось ни одного огонька, за который можно было бы зацепиться взглядом.
Убрав бинокль, Джек широко зевнул, затем достал из чехла собранную винтовку, включил прицел ночного видения и постоял так пару минут, рассматривая окрестности, правда, с тем же результатом.
Если арконы и придумали, как ожидал Хольмер, какое-то коварство, то скорее всего они решили применить его днем.
Поняв, что выспался и больше уже не заснет, Джек сходил к окопчику, который выкопал под корнями двух самых больших деревьев. Там, у стенки, была сложена его тяжелая артиллерия — десять гранатометов. Вчера он стрелял из таких — два раза. Третьего не понадобилось, железную бочку он разнес с второго выстрела, взяв поправку после первого промаха.
В общем, ничего сложного, даже нашлось что-то общее с винтовкой.
Еще дальше от его позиции, в зарослях, была выкопана небольшая стоянка для робота, чтобы его совсем не было видно из-за кустов. А еще Джек проделал ход сообщения от основного окопа, чтобы можно было скрытно отступить к «таргару».
Пройдя с маленьким фонариком по своим окопам, Джек вернулся на позицию, надел лежавшие рядом со спальником бронежилет и каску, а затем взял ружье и стал прикладываться, как удобнее стрелять в этом снаряжении.
Получалось нормально, если чуть сдвинуть каску на левый бок. Решив не откладывать это на потом, Джек на ощупь отрегулировал ремешок каски. Потом лег поверх спальника и, согревшись в бронежилете и каске, снова уснул, а проснулся от сильного грохота, доносившегося откуда-то с позиций возле «Машинерии».
Было уже утро, солнце поднялось достаточно высоко, чтобы Джек мог видеть, что происходит. Со стороны противника роем неслись гаубичные снаряды и норовили разметать фальшивый военный городок. Зенитчики пачками отстреливали ракеты «пэ-эр-зе», которые ловили снаряды гаубиц, над территорией городка полыхали яркие вспышки, и красные искры сменялись белыми и фиолетовыми. Некоторые снаряды пробивали защитный «зонтик» и попадали на цель, однако в это время с позиций над балкой по засеченным гаубичным батареям противника ударила артиллерия «Тардиона».
Джек поднял голову и увидел десятки дымчатых инверсионных следов, которые снаряды оставляли высоко в небе. Затем стрельба прекратилась. Джек знал, что в это время самоходные гаубицы срочно покидают свои позиции, как до этого наверняка то же делали и гаубицы арконов.
Прощупав друг друга огнем, стороны успокоились и стали собираться с силами для очередного удара.
— Джек, как ты там? — раздался из рации голос Хольмера.
— Я в порядке. А вы как?
— Мы пока в бункере. Нас это никак не коснулось, а в парк даже осколки не залетели.