Бронетанковый юмор

Кошкин Иван Всеволодович

К началу Орловско-Курской операции, которую немецкое командование, уже имевшее представление об уровне осведомленности противника, с мрачным юмором обозвало «Цитадель», на Курскую Дугу сползлось 146 «Тигров».

Ночью 5-го июля командование Центрального и Воронежского фронтов приказало немного пострелять по позициям немецких войск — просто чтобы намекнуть, что все готовы и можно начинать. Немцы, почему-то, начали с некоторым опозданием. Немецкие танки поехали на советские позиции. В первых рядах ползли «Тигры», необычайно гордые оказанной им честью. Первое время почетная задача

убоя немецких бронированных зверьков была возложена на противотанковую артиллерию и пехоту. Несмотря на потери, артиллерия и пехота с задачей более-менее справлялись. Коварные советские артиллеристы, зная, что броня «Тигров» непробиваема, наловчились отстреливать бедным зверькам все, что выступает за пределы броневого корпуса — от орудий до многострадальных катков. Кроме того, русские применяли гнусную и развратную тактику «заигрывающих орудий». Для этого несколько пушек маячили на холмах и, завидев «Тигров», начинали разнузданно подмигивать им панорамой, зазывно отставлять станину и вообще привлекать внимание. Когда же доверчивые немецкие танки бросались навстречу, из кустов вываливала целая орава противотанковых пушек и с криком: «А кто тут к честным женщинам лезет!» устраивала безобразную драку.

Русская пехота, в основном, хитрым образом маневрировала вокруг танков, то прячась, то вновь являясь и ловя момент, чтобы положить на крышку моторного отделения связку гранат или бутылку с бензином.

Необычайные трудности доставляло немцам так называемое нахальное минирование. В самый разгар наступления перед идущими в атаку немецкими танками вдруг останавливался потрепанный русский грузовик, и несколько небритых личностей предосудительного вида начинали деловито закапывать что-то в землю прямо на дороге.

— Эй, эй, что это вы там делаете, — возмущенно кричал головной «Тигр».

— Не видишь что ли — дорожные работы проводим, — нагло отвечал старший русский, продолжая копать аккуратные ямки.

— А что вы тогда в землю закапываете?

— Не знаю. Нам приказали — мы закапываем.

— Это возмутительно! Мы, между прочим, здесь наступаем! У нас график! Мы должны в 12:30 выйти к поселку, как это он называется… «Горьелое».

— А у нас план. До 12:15 выкопать сорок ямок.

— Мы будем жаловаться! Кто у вас командир?

— Военная тайна, — ехидно отвечали русские саперы.

— Ну ладно, мужики, давайте по-хорошему. Тут объезд есть?

— Есть конечно. Вон по той балочке, — как-то слишком быстро соглашался русский.

«Тигры» уезжали в указанном направлении только для того, чтобы вернуться через полчаса:

— Мужики вы что? Так же нельзя! Там мины какие-то! Дитрих, вон, подорвался!

— Ох, мужики, простите, — на глаза русского сапера наворачивались кристально чистые слезы раскаяния. — Опять у нас что-то напороли. В любом случае, мы тут закончили, так что можете смело ехать.

— Ни пуха ни пера! — кричали русские саперы, садясь в грузовик.

— К черту! — дружно отвечали «Тигры».

— К нему, к нему, родимому, — бормотали русские, сворачивая за ближайший холмик.

Тем не менее, настал момент, когда в наступление пришлось идти советским танкистам, и тут «Тигры», наконец, развернулись. Типичный танковый бой между тридцатьчетверками и «Тиграми» проходил так:

— Что-то как-то тихо, — озабочено говорил советский командир.

— БАММММ!!!!

— У-у-у, твою мать, — говорили советские танкисты, выбираясь из разбитого танка.

— У-у-у-у-у, мать твою, — говорили уцелевшие тридцатьчетверки, прячась кто где.

«Тигры» на горизонте довольно ухмылялись. Довольно быстро выяснилось, что могучие танковые атаки, которые и раньше-то удавались с большим трудом, теперь стали совсем невозможны. Особенно наших танкистов возмущало то, что «Тигр» не пробивается не только в лоб, но и в борт.

— Это, в конце концов, нечестно, — кричали они «Тиграм». — Куда же вас тогда подбивать?

— А никуда, — издевательски смеялись «Тигры». — Мы вас сами всех подобьем.

Нашим оставалось только скрежетать зубами.

Когда Жуков положил перед товарищем Сталиным доклад о результатах Курской битвы, товарищ Сталин едва не проглотил трубку:

— Таварыщ Жюков, ви, канэчна, каммуныст, но бога-то пабойтэс! Какие шестсот падбытых «Тыгров»?

— Ну, конечно, тут мы немного преувеличили… — вздохнул Жуков. — Восемьдесят штук мы подбили.

— А нашых сколко падбылы?

— Бить не будете?

— Не буду, — сказал вождь без акцента и Жуков молча положил перед ним другой листок.

— Мда-а-а, — крякнул вождь, трамбуя табак в трубке. — Чем вы это объясните, товарищ Ротмистров?

— Ну так, мы это, того, а они, это, того… — ответил бравый танкист.

— У них танки помощнее, — перевел Жуков.

— Насколько я слышал, танки с танками не воюют! — наставительно поднял палец Сталин.

— Оно, конечно, так, но иногда и этак! — возразил Ротмистров.

— По-всякому бывает, — перевел Жуков. — И вот когда это «по-всякому» все-таки случается…

— Знаете, товарищи, — задумчиво начал Сталин, — когда товарищ Сталин был в Туруханской ссылке, ходил он как-то на медведя…

Жуков и Ротмистров скептически переглянулись

— А чтобы вы знали, товарищи, — продолжал Сталин, делая вид, что ничего не замечает, — самое трудное при этом — выманить медведя из берлоги. Пока он в берлоге — хрен его достанешь… А вот если выманишь… В общем, товарищи, гибче надо. Выманивать фашистского зверя из его логова, а еще лучше — заманивать в наше! Понятно?

— Так точно!

Собственно, в частях уже давно пришли к тем же выводам. Драки с «Тиграми» стенка на стенку быстро стали непопулярны, вместо этого в ход пошли всевозможные азиатские хитрости. К примеру, под Харьковом танкисты 1-го мехкорпуса применили следующий тактический прием:

«Тигр» (читает из разговорника): Полье чистое! Ташь — не ташь мне поетинщика? Вихоти тесять русски танк на честный бой, на поб… поб… побраночку!

Т-70 (из кустов): Бже ж мой, шо ви такое говорите? Шоби ви знали, танки с танками не воюют. Танки воюют с пехотой, я извиняюсь. А ви што-то все время к нам лезете… Ви што, танкосексуалист?