Бронированные жилеты
Шрифт:
За Михайловом несколько станций миновали без остановок: Боярцево, Голдино - участок был Денисову знаком.
"Впереди Катино, Мшанка. В семь пятьдесят Павелец-1 с тридцатишестиминутной стоянкой..." - Из-за этой неспешности Денисов и выбрал для отпуска астраханский дополнительный.
Он принес из служебки расшитую карманами матерчатую "кассу", которой ведала Суркова.
– Проверим по билетам.
Вдвоем с Антоном они отыскали квадраты с соответствующими номерами. Билет Голея имел нумерацию Т No 124324, Вохмянина - Т No 124323. Денисов узнал
На всякий случай Денисов обследовал остальные квадраты: бланк женщины с десятого места значился под номером Т No 124322. Ратц компостировал билет в пути следования. Другие были куплены позднее.
"Проверить "кассы" во всех вагонах, - пометил Денисов, - найти пассажира, который стоял в очереди непосредственно позади Голея..."
Ратц добавил к рассказу Вохмянина немного.
– ...Сидели минут семь, легли спать. Я тоже могу получить вещи?
– Он словно боялся, что ему откажут.
Антон открыл ящик, поднял небольшой в парусиновом чехле чемодан.
– Проверьте, - предложил Денисов.
Ратц молча посмотрел ему в глаза.
– Там ничего особенного: майка, рубашки.
– Узкоплечий человек все время сверялся с реакцией собеседника.
– Фамилия Голей вам знакома? Это фамилия убитого.
– Никогда не слыхал...
– Ратц развел руками.
– Он сказал, что бывал в Каменец-Подольске. Но когда, что? Сам я Нововиленский. Не слыхали?
Разговаривая, они перешли в соседнее купе, к месту происшествия. На Ратца, казалось, это не произвело впечатления, он только мельком поднял глаза к полке, где ехал Голей, и вновь опустил. Глаза у Ратца были голубоватые. Рядом с морщинистым, цвета необожженной глины лицом торчали крупные уши.
– У вас произошла размолвка в пути?
– спросил Денисов.
Ратц не спешил с ответом, Денисов уточнил:
– Может, Голей был против шторы?
– Ах это? Да, он был против.
– Почему?
– Не знаю, - старик снова развел руками.
– Если в комнате светло или где-то лает собака, мне уже не уснуть. Я и дома все занавешиваю.
– Дверь купе заперли вы?
– Дверь - я, - Ратц кивнул. Он сидел на краю полки, у двери. Когда старик поворачивался, Денисов видел его торчащие острые лопатки.
– Защелку не поднимали?
– Только на запор...
– Почему же дверь оказалась открытой?
– Не знаю, - он подумал.
– Может, кто-то открыл?
– Когда вы проснулись, в купе было темно?
– Когда опускают штору - так темно, - рассудительно сказал Ратц.
– Соседи находились в купе?
– Откуда мне знать?
Денисов помолчал.
– Но как в таком случае вы узнали про труп?
Ратц вздрогнул.
– Не знаю, - он отпер чемодан, словно пересчитывая, коснулся каждой вещи. Наверху Денисов увидел большую с глубоким вырезом майку.
– Вы едете один? Чье это?
Ратц поднял слинявшие голубые глаза.
– Мое.
Денисов
– Вы едете по делу?
– Путевку дали, - отойдя от темы, связанной с преступлением, он оживился.
– В пансионат. Я сорок шесть лет в системе Облпотребсоюза. Бухгалтер. Пока на пенсию не собираюсь.
– Уснули сразу?
– продолжал Денисов.
– Как провалился, в секунду.
– А проснулись?
– Мне показалось...
– Ратц подумал, - кто-то вышел из купе... Наверное, так было.
– Сколько минут прошло после того, как вы проснулись, и до того, как разбудили проводницу?
– Минуты три-четыре...
– Старик помолчал.
– Хорошие дни стоят...
Денисов посмотрел на него.
– ...Про наш Нововиленский колхоз до войны мно-о-го писали, Нововиленский, рядом - Новоподольский... Не слыхали? Еврейские колхозы...
За окном показался поселок, давший название московскому вокзалу и всему этому направлению дороги, - окрашенные охрой коттеджи, метлы антенн. Вдоль пути на низкой платформе стояли женщины с ведрами вишен. Несколько сотрудников милиции во главе с начальником линотделения Павелец-1 гуськом вышагивали к одиннадцатому вагону.
Антон по-командирски одернул форму, поправил крохотные пшеничные усики.
– Может, у коллег разживусь "Беломором"...
Дополнительный остановился.
Пора было заканчивать разговор, Денисов обернулся к Ратцу.
– Вы видели у потерпевшего деньги?
– Имеете в виду сторублевые купюры?..
Денисову показалось, что он ослышался.
– ...Он перекладывал их из баула в пиджак.
– Много?
– Тысяч восемь.
– Старик достал платок, молча вытер затылок. Неполная банковская упаковка.
– И ваши соседи видели?
– Женщина стояла в дверях... Не знаю...
Денисов подумал.
– А кошелек у потерпевшего был? Когда платили за постели...
– Кошелька, по-моему, не было. Я больше не нужен?
Заметив, что Денисов освободился, начальник линотделения Павелец-1 постучал по стеклу.
– Что для передачи в Москву? Привет...
– Они поздоровались.
– При потерпевшем была крупная сумма, - Денисов мысленно искал ей объяснение.
– В аккредитивах?
– Свидетель видел сторублевые купюры. Не менее восьмидесяти...
– Восемь тысяч?!
Разъясняя, Денисов в окне увидел Ратца - он покупал вишню. Навстречу старику, откинув на плечи замшевую куртку, от станции шел Вохмянин. Поравнявшись, недавние соседи по купе церемонно раскланялись.
...Сразу после Павельца в отведенном Денисову и Сабодашу купе появился электромеханик - в куртке, с чемоданчиком.
– Распределительный щит смотреть будете?
– Доброе утро, - Сабодаш уже отдувался, хотя особой жары все еще не было, а рядом с дверями даже ощущался ветерок.
– Будем свободны через несколько минут.
– С Денисовым, с понятыми Антон заканчивал протокол осмотра, о котором предупреждала Газимагомедова.