Броня. «Этот поезд в огне…»
Шрифт:
Немцы в массовом количестве таких самолетов не имели, и, считая их устаревшими, не использовали, однако немецкое командование за каждый «У-2», сбитый своими истребителями, давало пилоту денежную награду и краткосрочный отпуск.
Отсутствие мощного света прожектора партизанам было только на руку.
Вот поезд уже поравнялся с партизанами.
Когда и как сняли часовых, Сергей не заметил, но как только мимо них прошел хвостовой вагон, командир приказал:
— Вперед, только тихо.
Бросились все разом, и у рельсов Сергей едва не наткнулся на тело убитого часового. Конечно, через какое-то
Вся небольшая группа перебралась на ту сторону железной дороги, и снова – быстрый шаг. А когда они наткнулись на небольшой ручей, командир приказал идти по нему, чтобы сбить со следа собак, если немцы утром пустят их по следу. Все знали, что ночью немцы в лес никогда не заходили.
Конец лета, но вода в ручье была ледяной, видимо, он подпитывался родниками. Обувь – сапоги и ботинки – промокла быстро, ноги замерзли. Да еще дно в ручье было неровным, с корягами, отмелями, а в темноте не видно ничего. Люди то и дело падали, и вскоре все были мокрыми с головы до ног, от разгоряченных тел одежда парила.
Через километр командир дал команду выйти на берег. Они устроили краткий привал, вылили воду из сапог, отжали одежду и портянки. Мокрые портянки быстро сбивали ноги в кровь, а боец с больными ногами – не ходок. Все понимали, что бег по ручью – мера вынужденная, и потому никто не роптал.
До утра шли спокойно, а когда рассвело, Крот объявил привал. Бойцы попадали без сил – прошедшие полтора суток вымотали всех. Отряд понес потери, но меньшие, чем ожидал командир. Сейчас бы поесть, подкрепиться, однако нечем, никто не планировал, что акция так затянется.
Бойцы стали чистить оружие. После стрельбы и купания в воде – мера жизненно важная: немецкие «МР 38/40» действовали исправно, когда были вычищены и смазаны. Потом подсчитали патроны: на каждого оставался неполный магазин, серьезного боя было не выдержать. У многих бойцов были пистолеты, ножи, но это оружие ближнего боя.
Командир ушел с одним из партизан – надо было определять местоположение.
Вернулись они за полдень, но довольные. До базы партизанского отряда было недалеко, около пятнадцати километров, но этот путь лучше было проделать ночью, потому как местность большей частью открытая, есть населенные пункты. По дорогам, мобильными группами по 3–4 мотоцикла, патрулировали мотоциклисты. В коляске – пулеметчик, поэтому силу они представляли внушительную.
Весь день партизаны отдыхали, сушились, вдоволь пили воду из ручья, чтобы утолить голод – фактически они два дня ничего не ели. Многие бойцы жалели, что не обыскали ранцы убитых егерей – те снабжались лучше пехотинцев. И форма у них была удобнее, и продовольственный паек качественнее. Но и бросали егерей на самые сложные участки – в горы или на преследование партизан.
В животе сосало и урчало, и партизаны пытались успокоить голод сном. Мало того, что они давно уже не ели, так еще за двое суток прошли пешком, пробежали и проползли на брюхе около шестидесяти километров с полной нагрузкой – вооружением и запасом патронов.
Вышли в сумерках. Места пошли знакомые, и было уже немного за полночь, когда они подошли к базе. Крот знал, где заложены «сюрпризы» в виде противопехотных мин или растяжки с гранатами, поэтому их обошли стороной.
Дозорный
— Стой, кто идет!
Партизаны восприняли оклик как сигнал. Дома!
Они сразу набросились на сухари, поскольку ничего съестного в котлах не было, их появления не ожидали. Да и командир отряда, грешным делом, думал, что группу уничтожили. А тут они явились, хотя и не в полном составе.
Спать улеглись в землянках, а утром Крот обстоятельно доложил о рейде. Посыльный вызвал Сергея и его «полицаев».
— Значит так, парни. Назад в село вам возвращаться нельзя. Немцы видели, что действовали люди в немецкой полевой и полицейской форме. Вчера в село приезжал заместитель начальника районной полиции, а вас нет. Отсюда вывод – а не вы ли участвовали в подрыве моста? Если явитесь в село, попадете в гестапо. Поэтому вы останетесь в отряде.
— А я как же? Меня из разведроты определили начальником полиции по причине полной схожести. Если в полицию нельзя, мне в свою роту возвращаться надо.
— Не возражаю. Даже мысли некоторые по этому поводу есть. А пока всем есть и отдыхать.
Повар уже приготовил похлебку с мясом, нечто среднее между жидкой кашей и густым супом, и люди из группы, оголодав, накинулись на еду.
— А мясо где взяли? — оторвавшись от котелка, вдруг сообразил Сергей. В отряде мясо видели нечасто, да и то это были консервы.
— Корова на мине подорвалась, — объяснил повар.
После еды первое желание – спать. Места в землянках хватало, часть бойцов была на заданиях. Люди в отряде были одеты разномастно – в цивильной одежде, в красноармейской, в немецкой полевой, в полицейской. И если бы их кто-то увидел со стороны, сильно удивился бы.
Они отдохнули, отъелись, отоспались. И уже через день один из разведчиков доложил, что в деревне Зубрихино, в десяти километрах от базы отряда, обосновалась на постой команда немцев. Причем развернула на машинах оборудование – антенны.
Вариантов, что за команда, у командира отряда было несколько. Это либо армейская радиостанция, либо абвер поставил поближе к фронту полевой радиоцентр для устойчивой связи со своими агентами. Либо, как третий вариант – это не радиостанция, а пеленгатор. Ставят в разных местах парочку таких радиостанций, засекают места выхода партизанских раций – и готово! Стоит определить места постоянного выхода раций, немцы окружат и прочешут местность. А остаться без рации и радиста – это как оглохнуть. Ни приказов командования получить, ни разведданные отправить. Для любого воинского подразделения остаться без связи – это очень плохо.
До сих пор радист отряда выходил на связь из подвала разрушенного храма. Место удобное, тихое, заброшенное, и появление непонятного подразделения встревожило командира. К месту дислокации немецкой группы были направлены двое наблюдателей – кадровый разведчик Николай, из старожилов отряда, и Сергей. Им было дано задание – по возможности выяснить, что за подразделение, его функции, какая охрана.
Задание трудное. По внешнему виду грузовиков понять функцию подразделения невозможно. Взять «языка» и допросить его можно, в партизанском отряде несколько человек свободно владели немецким. Но исчезновение сотрудника сразу встревожит немцев. Стало быть, русские проявляют интерес.