Брошенное королевство
Шрифт:
В последней из проходных комнат молодой хозяин ждал свою мать, развлекая беседой сестер. Маленькая Тевена не выглядела чересчур обеспокоенной, зато пятнадцатилетняя Вейна была смертельно обижена. Девушка-подросток, в отличие от сестры и брата, вообще не походила на мать — ни чертами лица, ни в каком-либо ином отношении. С рядовой внешностью — хотя на фоне матери и сестры она казалась почти красавицей — она унаследовала от отца задорную улыбку, скорее быстрый, чем оборотистый язык, любовь к гулянкам (которую сдерживала строгая родительница) и легкомыслие, порой граничившее с глупостью. Вечно пребывая в ссоре со всеми, она одновременно была настолько зависима от родных, что не могла себе представить дома без матери. Тевена иногда уезжала на два или три дня, но сейчас ей предстояло отсутствовать самое меньшее
При виде хозяйки дома все трое встали.
— Пишите мне обо всем, что сочтете важным, — сказала Тевена, чуть более жестко, чем ей хотелось бы. — Я найду время прочитать все письма и наверняка отвечу. Тева!
Девочка подбежала к матери и крепко обняла ее за пояс. Тевена поцеловала ее в лоб, прижала к себе и мягко отодвинула.
— Вейна!
Юная девица, обычно наряженная, как на бал, этим утром расхаживала в ночной рубашке, решив, что смерть может забрать ее в каком угодно одеянии. Ничто уже не имело значения. Она не спеша приблизилась к матери, демонстративно надула губы… и расплакалась, едва почувствовав прикосновение теплой ладони к щеке. Прощание затянулось. За спиной старшей сестры десятилетняя девочка бросила взгляд на брата, который тоже искоса взглянул на нее. Тевена заметила этот обмен и, несмотря на волнение, с трудом сдержала улыбку.
— Ивин, позаботься о сестре, — сказала она, мягко высвобождаясь из объятий дочери.
Молодой человек подошел и заботливо обнял девушку, но тут же склонился, целуя протянутую руку матери.
— Мой мужчина, — с нескрываемой гордостью сказала она. — Я вернусь скорее, чем вы предполагаете, по крайней мере, я на это надеюсь… Ивин, не поможешь ли мне сесть на коня?
Мужественно владея собой, Тевена больше не оглянулась на дочерей. Следом за сыном она вышла на двор перед домом, и он легко подсадил ее в седло. Она рассмеялась, ощущая прикосновение молодых мужских рук. Но в то же мгновение она ощутила внутри нечто вроде комка холодной темноты, ибо будущее, хотя и не казалось опасным, было тем не менее непредсказуемым. Ее благородие Тевена, многие годы бывшая разведчицей короля разбойников, хорошо знала, сколь хрупка человеческая жизнь. Могло ведь случиться и так, что она в последний раз смотрела на свой дом и своих детей. Никто, отправляясь в путешествие, не может быть уверенным, что вернется.
В глазах сына она заметила бледную тень холодной, скрытой в глубине души темноты. Оба думали об одном и том же.
Тевена слегка покачала головой и улыбнулась. Он ответил тем же.
— Я тебе верю, — сказал он, и это было последнее, что она от него услышала.
Она знала, что он имел в виду.
Дорога вела к Семене, а потом дальше, в округ Сенелетты. Закончившаяся год назад война не добралась до центрального Дартана, но уже в городском округе Сенелетты произошло несколько разного масштаба сражений. Однако с некоторого времени в краю было полностью безопасно; молодая королева установила в своих владениях правление сильной руки. Телохранительницы и вооруженного слуги теперь вполне хватало для сопровождения на дорогах, по которым еще недавно банды разбойников гнали толпы связанных, похищенных из деревень крестьян, намереваясь продать их в первое же попавшееся невольничье хозяйство. Теперь вместо бандитов и сбежавших из войска солдат встречались хорошо вооруженные патрули королевской стражи края. Путник, отправлявшийся в путь с большим багажом, если у него не было собственной свиты, мог даже за умеренную плату нанять в ближайшем уездном городе двух или трех солдат. Дартан быстро забыл о кровавой войне, в которой он победил Вечную империю.
Но Тевена не питала иллюзий. Шерер был слишком мал для двух держав и двух тщеславных властительниц. Старый император закончил войну и заключил мир, условия которого нельзя было назвать унизительными, но это никак не меняло того факта, что он передавал своей единственной дочери всего лишь остатки когда-то могущественной империи. Впрочем, мирный договор не удовлетворял ни одну из сторон. Молодая
Сидя в седле, Тевена с немалым удовольствием смотрела по сторонам.
Золотой Дартан. Здесь все называлось «золотым». Золотая Роллайна, Золотые холмы… Но так было потому, что богатейший край Шерера переливался золотыми оттенками. Да, богатство и роскошь, но залитые желтыми лучами дартанского солнца, окаймленные желтыми приморскими пляжами… Желтые поля пшеницы, скверные, но красивые песчаные дороги, осенью же — золотые листья кленов, отсвечивающие королевским пурпуром. Самый прекрасный край, какой только можно себе представить.
Было утро, солнце лишь начало свое путешествие по небосклону, жара не докучала, напротив — от легкого ветерка пробирала дрожь. В высокой траве еще лежала роса. Тевена сразу же почувствовала, что жизнь продолжается. Она уже успела соскучиться по своим детям и дому, но вместе с тем ощущала себя свободной, как никогда прежде. В Громбеларде она когда-то служила кому-то и какому-то делу, там не оставалось места свободе. Потом она обустраивала свою жизнь в Армекте, а затем в Дартане — предсказуемую, спокойную, размеренную. И вот теперь она ехала на встречу со старым другом, с которым за последние несколько лет обменялась тремя или четырьмя письмами… Ей уже хотелось увидеть эту насмешливую, вечно улыбающуюся физиономию задиры, хотелось сесть и строить самые безумные планы. Она была свободна, она могла… что угодно.
Тевена вздохнула полной грудью.
— Поедем рысью, — повернулась она к телохранительнице.
Ведший вьючную лошадь слуга крепче схватился за поводья и, когда женщины пустили коней рысью, последовал их примеру. Белый гравий давно уже остался за спиной, и теперь копыта четырех лошадей поднимали на дороге клубы пыли.
3
Портом безраздельно завладели вопящие чайки. Они были повсюду — проносились над волнами, сверкали белизной на крышах домов и лавок, теряли перья посреди ящиков, мешков и бочек, сложенных на набережной. Ридарета, хотя и привыкла к изобилию морских птиц — в конце концов, как в агарской Ахелии, так и во всех прочих островных портах чаек хватало, — но невероятный шум ее оглушил. Сюда их слетелось вдесятеро больше, кроме того, они были покрупнее других, не столь пугливые, почти полностью белые, без примеси серого, лишь с небольшими черными пятнышками на хвостах и концах крыльев. И кричали намного громче.
Однорукий великан и одноглазая красавица сошли на берег в городе, который на первый взгляд почти не отличался от прочих портовых городов. Даже язык, которым пользовались жители Лонда, звучал знакомо, поскольку громбелардский был странным образом похож на гаррийский; впрочем, многие историки полагали, что громбелардцы и гаррийцы происходят от общих предков, а именно от мифических шергардов, племена которых когда-то покинули Громбелард. Прекрасный живой Рубин, сопровождавший старика, не скрывал разочарования, когда стало ясно, что легендарный Лонд на краю света ничем особенным не выделяется. Обиженная княжна сразу же дала это понять Таменату, и лысый великан волей-неволей признал в душе правоту сына. Подчинить себе Ридарету — это одно дело, выдержать же ее общество — совсем другое.
— А чего ты ожидала? — спросил он, когда они пробирались сквозь толпы на узких улочках, ведших от портовой набережной. — В ясный день отсюда видны северные склоны Тяжелых гор, вот и все. Порт — это порт. Коты! — вдруг вспомнил он и обрадовался. — Здесь полно котов, и притом не каких попало. В основном — большие гадбы.
Внезапно оживившись, она огляделась по сторонам, словно ожидая, что из переулка выбежит сплоченная кошачья фаланга.
— Где они?
— В порту их трудно встретить, их больше в самом городе, а в особенности в южном предместье. Еще насмотришься, не беспокойся.