Бросок Большого Брата (Секс-ловушка для Папы Карло)
Шрифт:
Ракитин заметил на белоснежном балахоне, в который была одета девушка, следы запекшейся крови — девушку явно пытали. Он догадался, почему Лада, так же как и Витек, была одета фэнгуновцами во все белое: у китайцев этот цвет символизирует смерть.
«Работаем аккуратно, не дергаемся и не играем желваками, как герой из “Подвига разведчика”, увидевший фашиста, — Иван держался абсолютно спокойно, во всяком случае, внешне. — Нужно взять себя в руки и понять, что задумал этот психованный трансвестит».
Влед за Шершневым и Безымянным он двинулся к трону Мадам Вонг.
— Покоя вам и мира. Здоровенько, братва, — поздоровался Никон.
Тем временем Безымянный приложился к ручке «психованного трансвестита» и доложил, что привел вора в законе, как и договаривались. Мадам милостиво разрешил гостям приблизиться к своему трону.
— Как говорится, — фальцетом начал Мадам, обращаясь к Шершневу и Ракитину, — «никого не хочу обижать, но если мы будем держать в качестве экспертов старых импотентов, то им все будет порнографией»… Поэтому-то я и пригласила вас, чтобы вы мне оказали помощь в проведении судебной процедуры ордалий. Надеюсь, вы знаете, что это такое…
Конечно, Ракитин или Шершнев могли бы прочесть целую лекцию любительнице истории государства и права на тему способов и методов получения доказательств. И испытания тут были отнюдь не новы. Причем в разные времена в разных странах их результат оценивался по-своему, так сказать, с учетом судебной системы, формы и особенностей государственного устройства, а также местных традиций.
Скажем, на Руси и в Вавилоне весьма популярными были испытания водой. Подозреваемого связывали и бросали в реку. Только в России испытуемого признавали виновным, если он не тонул, — со всеми вытекающими (каков каламбур!) последствиями, а если тонул — считался оправданным (вероятно, посмертно). В Вавилоне же наоборот: утонул — виновен, выплыл связанный — Бог миловал.
Древние франки действовали иначе, устраивая так называемое «испытание котелком». Подозреваемый опускал руку в котел с кипящей водой и признавался невиновным, если на руке не оставалось ожога. На Руси подобное дознание учиняли с помощью раскаленного железа, которое бедолага должен был подержать в кулаке. Затем на руку надевали мешок, а через некоторое время снимали — и горе, если на руке оставались следы ожога.
В общем, система ордалий оперативникам была знакома, и на вопрос Мадам Вонг: «Что это такое?» — ответ напрашивался сам собой, хотя и не точно по учебнику для юридического вуза.
— Правилка фрайерская, — коротко хмыкнул Никон.
— Совершенно верно, — мрачно кивнул Мадам, и Иван заподозрил, что смысла ответа Вонг все-таки не понял. — Вас, Никон, я попрошу испытать вот этого мерзавца, поскольку он утверждает, что он жиган честный и ментов не наводил. А испытанием девушки мы сами займемся. Нам предстоит выяснить, кто из них навел ментов на нашу «стрелку» с кавказцами и кто виновен в том, что сотни наших братьев были задержаны на теплоходе «Аполлон Бельведерский». Поскольку сами они все отрицают, нам остается уповать только на суд высших сил. Поэтому мы решили подвергнуть их испытаниям соответственно их кастовой принадлежности. Вору испытание воровское, женщине — женское.
С этими словами Мадам распустил яркий веер, и из мощной акустической аппаратуры неожиданно полилась классическая мелодия.
— Правильное музыкальное сопровождение — залог успешного проведения ордалий, — пояснил Мадам. — Вы, наверное, удивлены моим выбором музыки, наверное, ожидали услышать что-нибудь вроде саундтрека к фильму «М. Баттерфляй»… А это всего лишь «Волшебная флейта» Моцарта — самое гениальное произведение, которое мне приходилось слышать. Вы с ним знакомы? — обратился Вонг к «авторитету».
— В общих чертах. Там честный жиган, я его погоняло запамятовал, и «петух» Папа Гена дракону пасть порвали, чтобы шарик блатной освободить, — проявил Никон глубокие музыкальные познания.
— Один ученый муж решил сварить черепаху, — монотонным голосом заговорил под музыку Мадам, семеня по залу из стороны в сторону. — Но ему было стыдно просто сожрать ее, и он решил проявить великодушие, предоставив черепахе возможность спастись, пройдя через испытание. Он предложил ей переползти по палке над кипящим котлом и в случае удачи обещал ее отпустить. Черепаха справилась с заданием, но ученый муж, который очень хотел есть, потребовал, чтобы она прошла испытание повторно. И тогда черепаха гневно сказала: «К чему притворяться великодушным? Коли хочешь меня съесть, так скажи об этом прямо!»
— Полный псих! — прошептал Ракитин на ухо Шершневу, воспользовавшись тем, что Мадам в своей беготне по залу на секунду отвернулся. — Интересно, куда он клонит?
— Я кое-что придумал, — зашептал в ответ майор. — Сейчас я подойду к твоему знакомому, а ты постарайся отвлечь китайцев.
— Какая музыка — такая и «правилка», — степенно обратился он к Мадам Вонг, дослушав притчу о черепахе. — Дай-ка мне одного дракона твоего, самого ломового.
Мадам остановился и бесстрастно смотрел на Шершнева. Тут и до него дошло, что Мадам совсем не понимает «блатной музыки». Он медленно обвел глазами застывшие фигуры китайских бойцов и, будто по рассеянности, повторил свои слова, переведя их на нормальный русский.
Мадам жестом подозвал одного из бойцов своей свиты — двухметрового китайца, вооруженного внушительных размеров шестом. Никон отобрал у него шест, вывел фэнгуновца на центр танцпола и вложил в ротовое отверстие маски один из своих шариков здоровья. Убедившись, что шарик закреплен между зубами надежно, вместе с Ракитиным «авторитет» направился к пленникам.
— Здорово, братишка, как погоняло? — обратился Ракитин-Цыган к Хозяину, всем своим видом показывая, что авторитетному вору Никону с Витьком разговаривать западло.
— Витя Хозяин, — захрипел в ответ пленник, белая одежда которого также была покрыта следами запекшейся крови. — Чалился на Колымской киче, мотал по 162-й «пятерик», законник по жизни, косяков не имел, с чертями знакомств не водил.
Выслушав официальное представление пленника, Никон что-то шепнул на ухо Цыгану.
— Ну что, братан, добудь нам блатной шарик, чтобы этот крокодил солнце в небо воротил, — усмехнулся Цыган, обращаясь к Хозяину.
Затем подошел к одному из стороживших Хозяина китайцев и обменялся с ним несколькими фразами, из-за громкой музыки нельзя было разобрать содержание их разговора. Фэнгуновец же вдруг сунул ключ от наручников Ракитину, а сам мелко затрясся от безудержного смеха. Цыган передал ключи Никону, который самолично освободил Хозяина от наручников, успев незаметно шепнуть ему несколько слов.