Бросок на выстрел
Шрифт:
– И правда труп, – без единой эмоции произнес старший лейтенант, видно, на своем веку насмотрелся их предостаточно. – Значит, это вы его обнаружили? – снова посмотрел он на меня и перевел взгляд на Степу, переминающегося с ноги на ногу.
– Мы, – ответил я.
– Интересно было бы услышать, а что вы тут делали… на месте преступления?
– Снимали передачу про тайны Лесопильщикова пустыря, – уверенно ответил я. – Вот и наткнулись.
– Наткнулись, значит, – недоверчиво повторил старший лейтенант. – Ну-ну…
– Да, – подтвердил я. – Увидели тропинку, пошли по ней, вышли к оврагу и обнаружили на самом дне подозрительный мешок. А когда ближе подошли, оказалось, что в мешке – труп.
– И сразу позвонили в полицию? – ехидно спросил старший лейтенант.
– Ага, сразу, – кивнул я для убедительности и посмотрел на старшего лейтенанта чистым, будто бы колодезный родник, взором. Кажется, старлею даже стало немного неловко от моего взгляда, на чем, собственно, и строился расчет…
– Паша, вызывай следственно-оперативную группу и медэксперта, – обернулся в сторону молодого лейтенанта старлей. – Здесь натуральный криминальный труп. – А потом снова обратился ко мне: – Ну, а теперь давайте по честности, ребята: что вы тут делали? Сюда ж никто не ходит. Даже бомжи. Боятся!
– Наш телеканал решил сделать про Лесопильщиков пустырь передачу, – охотно начал отвечать я. – Он ведь полон неразгаданных тайн, этот весьма странный пустырь. Знаете, Матренино проклятье, которое висит над этим местом; клад купца-лесоторговца Стахеева, сведший с ума нескольких его искателей, таинственные исчезновения людей… Ну, прямо как Бермудский треугольник. А еще сами собой разваливающиеся постройки, причем совсем недавно возведенные, уход под землю линий электропередач… Может, под Лесопильщиковым пустырем имеются некие карстовые пустоты или высохшая подземная река? А такой геологический феномен, как самодвижущиеся бетонные плиты весом в несколько тонн? И все это – в самом центре Москвы! Зрители нашего телеканала, несомненно, заинтересуются.
– А как называется ваш телеканал? – покосился на Степу с камерой старший лейтенант.
– Наш телеканал называется «Авокадо».
– Почему именно «Авокадо»? – удивился полицейский офицер. – Вы на базаре, что ли, работаете?
– К базару мы никакого отношения не имеем. Это название придумал наш шеф, – ответил я, как обычно всегда отвечал, когда кто-либо интересовался названием нашего телеканала. – А объясняется оно следующим образом. Наши передачи, как и сам этот фрукт – авокадо, экзотически вкусны для восприятия, полезны для ориентации в жизненном пространстве и тонизируют, иным образом, не дают расслабиться в гонке за удовольствиями и достатком, чтобы вас не обошли на повороте завистники и конкуренты.
Старший лейтенант быстро сморгнул и отвернулся, очевидно, пытаясь переварить мои слова. Молодой лейтенант смотрел на меня во все глаза, как будто я по меньшей мере был Познером, а вместо хмурого сержанта, что стоял поодаль, на нас со Степой смотрело темным зрачком дуло его автомата «АКСУ».
Наконец подъехали два оперативника в джинсах и рубашках с короткими рукавами и женщина-медэксперт в форме старшего лейтенанта полиции. Она тотчас принялась за осмотр трупа, который ей помогли высвободить из мешка опера. Младший из них стал что-то за ней записывать, старший же подошел к старлею, негромко переговорил с ним, поглядывая на нас, после чего оба лейтенанта, старший и молодой, и хмурый сержант с укороченным «калашниковым» наперевес молчком отбыли, как бы передав нас со Степой с рук на руки руководителю следственно-оперативной группы.
– Так, значит, это вы обнаружили труп? – обратился он непосредственно ко мне.
– Я, – коротко ответил я.
– Вы что-нибудь тут трогали?
– Нет, только разрезали мешок, чтобы убедиться, что в нем действительно труп.
– Получается, что на мешке могут быть ваши отпечатки пальцев, – констатировал следователь.
– Только в районе прорези, когда я брался за края…
– Ваше имя, – безапелляционным тоном начал допрос старший группы, расположив у себя на колене папку с листком бумаги.
– А ваше? – в свою очередь, спросил я.
– Сначала вы, а то будет нечестно, ведь я же первый спросил, – без малейшего намека на шутку произнес следователь.
– Меня зовут Аристарх Русаков. Я – сотрудник телекомпании «Авокадо».
– Что, и такая у нас есть? – вскинул брови старший опер.
– Есть. Вещаем на Москву и область.
– Кто бы мог подумать… Ну, а меня зовут Игорь Николаевич Фролов, – представился мужчина. – Я – старший следователь ОВД «Красносельский». Кстати, вы не назвали своего отчества.
– А это обязательно?
– Обязательно, – спокойно подтвердил Игорь Николаевич.
– Африканыч, – сказал я.
– Как? – переспросил Фролов.
– Африканыч, – повторил я.
– Надеюсь, это не шутка?
– Ни в коей мере!
– Так что же, выходит, вашего отца звали Африкан? – с любопытством посмотрел на меня Игорь Николаевич.
– Ну, а чему вы так удивляетесь? Простое русское имя… Причем старинное.
– Понял, – произнес старший следователь. – Итак, Аристарх Африканыч, какая такая нужда занесла вас сюда с вашим оператором?
– Любопытство, – не задумываясь, ответил я. – Простое человеческое любопытство.
– Ну, а это ваше простое человеческое любопытство… чем-то или кем-то все же было вызвано, или я ошибаюсь? Не надуло же его сквозняком.
– Вы правы, – кивнул я. – Любопытство было вызвано звонком некоего Ивана Ивановича Иванова, сообщившего мне, что на Лесопильщиковом пустыре в овраге близ Сокольнического мелькомбината лежит криминальный труп.
– Вот это уже интересно. Во сколько он вам звонил?
– В одиннадцатом часу.
– Ага… И вы вот так поверили ему и помчались через весь город на этот пустырь, бросив все свои неотложные репортерские дела? – недоверчиво посмотрел на меня Фролов.
– Да, поверил.
– Почему?
– Я вообще человек очень доверчивый… А потом, он был весьма убедителен, – ясным взором посмотрел я на старшего следователя. – К тому же этот Иван Иванович назвал имя убитого – Василий Анатольевич Леваков, работавший водителем в фирме «Бечет».
– Так, значит, убитый – это Василий Анатольевич Леваков? – переспросил меня Фролов, занеся имя убитого в протокол.