Брудершафт с терминатором
Шрифт:
— Мама, вы ссоритесь? — спросила она испуганно.
— Нет, конечно, — подхватив ее на руки, улыбнулась я. — С чего нам ссориться?
— Ссориться с таким типом, как я, недостойно твоей мамы.
— Вот именно.
— Мама, когда мы поедем домой? — нахмурилась Сашка.
— Нам нужно уехать ненадолго, дорогая.
— А как же папа?
— Папа в командировке.
Я прошла с Сашкой в ванную, умыла ее, а потом, вернувшись в комнату, где мы ночевали, одела дочь и убрала постель.
— Мы уходим, — сказала я громко, потому что Алексей все еще был на кухне.
— Всего
— Спасибо тебе.
— Не за что.
Я уже была возле двери.
— До свидания.
— Дорогая, проводы затянулись, — заметил он. Я открыла дверь, а Алексей появился в прихожей и принял свою излюбленную позу: руки в карманах, привалившись к стене и подло ухмыляясь. — Идти туда с ребенком очень глупо.
— Что же делать? — замешкавшись, спросила я.
— Дверь закрыть. — Что?
— Закрыть дверь, — терпеливо повторил он. Дверь я закрыла. — Накормить ребенка, потому что неизвестно, когда это можно будет сделать в следующий раз, и не демонстрировать мне свой характер. Мне на него плевать. Мой интерес сосредоточен исключительно на материальных аспектах твоей личности. Хочешь скажу, каких именно?
— Я догадываюсь, — поспешно кивнула я, косясь на Сашку.
— Отлично. Топай в кухню и займись делом. Я, кстати, тоже от завтрака не откажусь.
Я занялась приготовлением завтрака, а Алексей с Сашкой уселись за столом и стали играть в крестики-нолики. Ни игрушек, ни книг в квартире не было, и занять ребенка было нелегко. Однако этому типу каким-то образом такое удалось.
— В банке подход к окошкам отделен кабинками? — вдруг спросил он.
— Да, — насторожилась я, поняв, что, несмотря на явное нежелание помогать мне, он размышляет, как забрать деньги без лишнего риска.
— Хорошо. Значит, вся штука в том, чтобы они тебя не узнали. По крайней мере, сразу. Ребенка с собой брать нельзя, этим ты им развяжешь руки. Если ты будешь одна, они решат тебя проводить, чтобы узнать, где Сашка. Хотя, конечно, вполне могут наплевать на все тонкости и прихватить тебя. Хлопот ты им успела доставить немало, и особо церемониться они вряд ли захотят. Ладно, будем рассчитывать на лучшее.
— Но если я оставлю ребенка здесь, а они меня выследят, как же мы выберемся отсюда?
— Нужен дом с проходным подъездом.
— И я оставлю там Сашу одну?
— Начинается, — презрительно скривился он. — Ты чего ждешь? Того, что я скажу: дорогая, позволь мне помочь тебе? Разумеется, совершенно безвозмездно.
— Мне это даже в голову не пришло, — разозлилась я. — Ты — и безвозмездно. Если ты поможешь мне, я…
— Что?
— Там большие деньги. Извини, что я говорю об этом, — вдруг испугалась я.
— Ладно, — кивнул он, — сделаем дело, а там решим. Идет?
— Идет, — не очень уверенно согласилась я.
Через час мы въезжали в переулок, выходящий на улицу Гражданскую, и тормозили во дворе дома. На мне был черный парик с длинной челкой, солнцезащитные очки красного цвета, красные брюки, белый топ и джинсовая куртка. На ногах — блестящие полусапожки, которые могли привидеться мне только в кошмарном сне. Общую картину дополняла ярко-красная помада и родинка на щеке. В целом я выглядела так, точно свой досуг
— Тебя мама родная не узнает, — заметил он, смеясь. — Главное, не бойся и старайся вести себя естественно. Если тетка в окне решит, что ты не похожа на фото в паспорте, сними очки. Не думаю, что она будет особенно удивлена такой переменой в твоей внешности, но в любом случае не спорь, чтоб не привлекать к себе внимания.
Все его замечания не показались мне особенно ценными, и слушала я его, что называется, вполуха. Единственная мысль сверлила мне мозг: Сашку придется оставить с ним. Я боялась этого, хотя знала, что другого выхода не существует.
— Вызывай такси, — кивнул Алексей, протягивая мне свой сотовый.
Я позвонила, подмигнула Сашке и направилась к подъезду.
— Мама, — позвала она, — ты когда вернешься?
— Скоро, — помахала я рукой и торопливо вошла в подъезд — было ясно: еще одно Сашкино слово, и никуда я не пойду.
Подъезд был проходной, и через две минуты я оказалась на улице Кирова, как раз в тот момент, когда к дому подъехало такси. Я назвала адрес банка, откинулась на сиденье и постаралась успокоиться. Это мне почти удалось. По крайней мере, выходя из машины прямо напротив банка, я не бледнела, не тряслась как осиновый лист, а не спеша поднялась к центральному входу, вошла в операционный зал и огляделась, хотя Алексей делать это не рекомендовал.
Ничего необычного: ровный гул голосов, привычные очереди в два-три человека возле кабинок. Мне нужно было окно № 4. Возле кабины не было ни души. Я заглянула через стеклянные двери и увидела мужчину лет пятидесяти, подиисывающего какие-то бумаги. Через минуту он вышел, а я вошла. Положила паспорт и документ, удостоверяющий, что я арендую ячейку, и внутренне напряглась. Однако моя внешность девушку совершенно не заинтересовала. Я расписалась в журнале и направилась в боковой коридор, где меня ждал охранник. И тогда увидела их. Трое мужчин, делая вид, что очень заняты составлением каких-то бумаг, неотрывно следили за коридором. Выходит, они упростили себе задачу, сосредоточив внимание не на окне, а на входе в подвал, где находились ячейки. «Спокойно, — сказала я себе. — Меня невозможно узнать».
И еще раз повторила: «Невозможно». Но пугало меня даже не то, что эти люди здесь, и еще вопрос, смогу ли я благополучно покинуть банк. Страшно было, что они знали, где я могу появиться, знали, где я храню деньги. Если учесть, что известно это лишь двоим… «Не думать об этом, — отмахнулась я и на мгновение зажмурилась, точно желая избавиться от кошмара. — У тебя одна цель — забрать деньги и уйти отсюда. Помни, там в машине Сашка, и она тебя ждет».
Охранник повел меня в подвал. «У меня испуганное лицо, — с тоской решила я, — надо как-то отвлечься. — Я стала читать стихи. — „… Или, бунт на борту обнаружив, из-за пояса рвет пистолет…“ Упоминание о пистолете, пожалуй, не самое удачное, — усмехнулась я. — Зато дальше красиво: „Так что сыплется золото с кружев розоватых брабантских манжет…“ Черный парус, безбрежный океан… Ты хотела на море, вот и думай об этом».