Брудершафт с терминатором
Шрифт:
Он завязал шнурки на кроссовках и выпрямился, а я, терпеливо ожидая его, перевела взгляд на зеркало и увидела его и свое отражения. В последние дни я выглядела неважно, бледная, с покрасневшими глазами, а сейчас, как ни странно, буквально сияла и сама себе показалась такой красивой, что это было даже неприлично, учитывая обстоятельства. Румянец во всю щеку и горящий взгляд. Я пыталась притушить его, прикрывая веки, но потом мысленно махнула рукой. Если я верну Сашку, все это уже не будет иметь значения… И тут наши взгляды встретились в зеркале, он тоже разглядывал меня, себя или нас обоих…
Алексей шагнул к двери, словно не замечая меня. Я посторонилась, он вышел, и я пошла следом. Мы спустились вниз. В соседнем дворе на стоянке я заметила джип «Ниссан». Алексей направился к нему.
— Это твой? — не удержавшись, спросила я, потому что его молчание тяготило меня, он не ответил, занял водительское место, а я села рядом.
Алексей завел мотор, как будто забыв о моем существовании, по крайней мере ближайшие полчаса он молчал и даже не смотрел в мою сторону.
Мы покинули город, выехали на объездную и свернули на ближайшем повороте.
— Куда мы едем? — спросила я, внезапно встревожившись.
— Сейчас увидишь.
— Почему бы тебе не ответить?
— Чего ты боишься? — удивился он, пристально и вроде бы даже с удивлением посмотрев на меня. — Мы едем за твоей дочерью.
— Но…
— Наслаждайся пейзажем и радуйся предстоящей встрече.
Я отвернулась к окну, за стеклом мелькали деревья, лес сменили поля, потом вновь начался лес, мы проехали никак не меньше шестидесяти километров, мелькнул указатель с названием района, в который мы въезжали, а вскоре появился и сам районный центр, город, где обитало около сотни тысяч жителей.
Алексей не свернул на объездную, а поехал прямо, указатель впереди гласил «Центр». Выходит, мы прибыли в конечный пункт нашего путешествия. Неужели Сашка здесь? Где они могут держать ребенка?
Пока я думала об этом, деревянные дома старой застройки сменили пятиэтажки, показалась площадь, здание с колоннами — местный Дворец культуры, памятник, показавшийся мне нелепым, человек держал в руках что-то похожее на метлу, мы опять свернули на светофоре. Новая застройка, коттеджи, больше похожие на дворцы, за высокими кирпичными стенами. Мы вновь свернули и оказались в переулке, слева виднелся магазин «Продукты», справа здание почты, дальше тоже коттеджи, только попроще. Алексей остановился неподалеку от магазина.
— Это здесь? — не выдержала я.
— Здесь, — кивнул он, — восьмой дом.
Я нашла нужную табличку на фасаде. Дом был двухэтажным, особенно богатым он не выглядел, но стена, его окружавшая, напоминала крепостную.
— И Сашка там? — спросила я, чтобы нарушить молчание. Я ужасно боялась, что он вдруг возьмет и уедет, решив, что выполнил свою часть договора.
— Я ведь сказал.
— Как мы войдем., то есть я…
— Сиди в машине, я сейчас вернусь.
Он вышел, потянулся,
Когда я вновь увидела его, прошло по меньшей мере минут двадцать. Он открыл дверь машины с моей стороны и сказал:
— Тебе придется прогуляться со мной.
Я с готовностью вышла, боясь задавать вопросы. Мы вместе направились к почте, обошли ее и вдоль стены начали огибать восьмой дом.
В кирпичной стене виднелась калитка, Алексей толкнул ее, и она открылась. Либо она вовсе не была заперта, либо Алексей позаботился об этом раньше. Мы оказались в довольно захламленном дворе. Сюда выходили четыре окна с задернутыми шторами, и я испуганно поежилась, боясь, что кто-то обратит внимание на наше вторжение.
Алексей взял меня за руку и кивнул в сторону дома. Мы пересекли двор и оказались возле двери. Наполовину застекленная, она тоже подозрительно легко открылась. Я увидела длинный коридор и услышала детские голоса. Я ускорила шаг, Алексей шел медленнее, заметно отстав. Я толкнула дверь, из-за которой доносился шум, и увидела просторную комнату, застеленную коврами. Ковры были везде: на полу, на стенах, даже в простенке между окнами висел ковер, дорогая мебель, подушки на полу и ватага черноволосых ребятишек. В стороне на подушке сидела Сашка. С тщательно расчесанными золотистыми волосами, в шелковом голубом платье с белым бантом она очень походила на принцессу из сказки.
Сашка повернулась и увидела, что я стою в дверях, не в силах сделать еще один шаг и позвать ее. Я просто смотрела на свою девочку, а стены комнаты начали медленно вращаться. И вдруг все встало на свое место, потому что Сашка прошептала:
— Мама… — И заплакала, сморщив мордашку, а я бросилась к ней. Дети, до этого момента кувыркавшиеся на полу, замерли как по команде, наблюдая в молчании, как я подскочила к Сашке, схватила ее на руки и рванула к двери. Я едва не столкнулась с Алексеем, он шел по коридору навстречу мне. Совсем рядом кто-то колотил кулаком по двери, выкрикивая ругательства.
— Уходим, — поторопил он, я побежала к выходу и через минуту оказалась во дворе, а потом на улице.
Алексей закрыл калитку. Сашка, вцепившись в меня ручонками, до сих пор не произнесла ни слова, только уткнулась лицом в мои волосы и громко сопела. Возле почты Алексей обогнал нас, завел машину и подъехал вплотную, так что переходить дорогу мне не пришлось. Я устроилась с Сашкой на заднем сиденье, а он рванул с места, оставляя позади и эту улицу, и этот город.
Сашка сидела на моих руках сияющая, слегка поправившаяся за то время, что мы не виделись.
— Что это был за дом? — спросила я. Вопрос, разумеется, адресовался Алексею, Сашка вряд ли была способна на него ответить. — Что за люди там живут?
— Цыгане.
— Цыгане? — растерялась я. Цыгане ассоциировались у меня исключительно с кибитками и кострами. Конечно, я знала, что мои воззрения на этот счет никуда не годились, но понять, какое отношение к произошедшему со мной могут иметь цыгане, я тем более не могла. — При чем здесь цыгане? — пробормотала я.