Брудершафт с терминатором
Шрифт:
— Забор того гляди упадет, — заметила мать.
— Починю, — кивнул он и в самом деле занялся забором, а мы стали поливать рассаду в теплицах.
В девять сели ужинать, потом я вымыла посуду и собралась укладывать Сашку спать. Выяснилось, что Екатерина Ивановна уже успела ее переодеть, умыть и теперь сидела рядом с ее постелью и что-то тихонько рассказывала. Заметив меня, она махнула рукой:
— Не беспокойся, я уложу.
В некотором замешательстве я закрыла дверь и вышла на улицу, где на скамейке возле крыльца курил Алексей.
— Ты не сказал ей… — нерешительно начала я.
— О чем? — удивился он.
— Твоя мать
— Ну и пусть думает, тебе что? Порадуется немного… В Сашке она уже души не чает.
— Но это не правильно. Ты ведь ее обманываешь.
— По-твоему, мне ей следует правду сказать? Что я тебя знать не знаю, а сюда притащил, потому что за тобой полгорода охотится?
— Послушай, но мы не можем…
— Что не можем?
— Я имею в виду, ей надо как-то объяснить…
— Пошли-ка спать, — заявил он, потягиваясь.
— Вот именно это я и имела в виду, — собралась я с силами.
Между тем он вошел в отведенную нам комнату, и мне ничего не осталось, как последовать за ним, чтобы договорить.
— Ты об этом? — спросил он, кивнув на постель.
— Разумеется.
— А в чем проблема? Один раз мы уже вместе спали, то есть я хочу сказать вместе не спали, так почему…
— Прекрати, — перебила я, правда, шепотом, боясь, что Екатерина Ивановна нас услышит.
— Значит, так, — взглянув на меня, заявил Алексей. — Твои закидоны меня не волнуют. Хочешь усложнить себе жизнь, иди и объясняй все сама. А я ложусь спать.
Совершенно не стесняясь меня, он разделся и лег, а я продолжала стоять возле двери, не в силах на что-то решиться.
Прошло минут десять, стоять так дальше не было смысла, я устроилась в кресле, пытаясь придумать, что делать, но так ничего и не придумала, поджала ноги и сама не заметила, как задремала.
Проснулась я на рассвете, ноги затекли, я озябла, натянула на плечи покрывало и заревела. Алексей спал, раскинув руки, лежа на животе, а я пододвинула стул, пытаясь устроиться поудобнее. В шесть утра я опять проснулась, услышав, как по дому осторожно ходит хозяйка, и поспешила к ней.
— Доброе утро.
— Ты чего вскочила в такую рань? — удивилась она. — Отдыхай.
— Я всегда рано встаю, привыкла. Можно мне с вами?
— Да я грядки копать. По холодку самое время, на солнце голова кружится. А ты полежи, молодым спать надо, пока спится, в старости сама не уснешь.
— Я с вами, — повторила я. Она, посмотрев на меня, покачала головой, но согласилась.
— Перчатки надень, руки испортишь. Пальчики у тебя точеные, а красоту беречь надо.
Мы вместе вышли во двор. Почти весь день я провела на огороде, в дом заходила, только чтобы поесть и покормить Сашку. Ранее трудиться в поте лица мне не доводилось, и оказалось, что дело это малоприятное. Но я старалась изо всех сил. Я не хотела, чтобы обо мне думали как о неженке и белоручке, и злилась на себя за это — какое мне, в сущности, дело до мнения этих людей?
Алексей продолжил возню с забором, я старалась не смотреть в его сторону, но как-то так выходило, что взгляды наши без конца встречались. Единственное, что меня радовало: Сашкин восторг от всего происходящего. Ей нравилось здесь буквально все и все было интересно. Она старательно помогала мне, потом бежала к бабе Кате, вертелась возле Алексея, подавая ему гвозди и что-то там поддерживая. Слава богу, что хоть мой ребенок не чувствует ужаса нашего положения, — для нее это увлекательное приключение.
Поужинали
— Баба Катя, ты мне козлят показать обещала, — дергая женщину за рукав, начала приставать Сашка.
— Пойдем посмотрим. И козлят, и щенков.
— Я с вами, — брякнула я.
— Козлят смотреть? — насмешливо поинтересовался Алексей.
— Вы бы прогулялись немного, — виновато заметила Екатерина Ивановна. — Или устали? Целый день на огороде. Отдохните. Вон к речке бы сходили…
— Прогуляемся? — поднялся Алексей, обращаясь ко мне.
— Вообще-то я… Хорошо, — кивнула я и первой направилась к калитке. Мне вдруг пришло в голову, что он хочет со мной поговорить.
Я шла по тропинке, спускаясь к реке, он шел следом, молчал. И я, не выдержав, спросила:
— Ты хотел мне что-то сказать? Он не ответил. Я намеревалась повторить вопрос, но слова застыли на губах. Теперь мы шли вдоль реки, и я боялась повернуть голову, чувствуя его за спиной, нас разделял шаг, может, два. Мне стало трудно дышать и сделалось страшно, казалось, еще шаг, и случится что-то непоправимое.
Тропинка петляла вдоль берега, надо было остановиться или повернуть, но сил на это не было, и я шла и шла вперед, надеясь, что из-за ближайших деревьев вдруг покажутся люди и все это само собой прекратится.
— Подожди, — вдруг сказал он, я резко повернулась и увидела его совсем рядом, он схватил меня за локти и притянул к себе.
Я зажмурилась, хотела закричать, не от страха — от отчаяния, что не могу справиться с собой. Мне хотелось ударить его, сказать, что я его ненавижу. Так оно и было, я ненавидела его в ту минуту и вместе с тем… Я и самой себе не хотела признаться в том, что на самом деле происходит со мной. «Это безумие», — в отчаянии подумала я, но через несколько минут ничего уже не имело значения.
Когда мы вернулись в дом, Сашка уже спала, и я мысленно перекрестилась — не знаю, как бы я смогла смотреть в глаза своему ребенку. Екатерина Ивановна позвала нас пить чай, Алексей отказался. За последние два часа мы не сказали друг другу ни слова. «Мне надо уезжать отсюда, — думала я. — Я не должна оставаться здесь… Куда уезжать? Да все равно. Денег на карточке хватит, чтобы добраться, к примеру, до Сибири и прожить там месяц. За это время весь этот кошмар должен кончиться… А если нет?» Я гнала мысли о муже, но они настойчиво возвращались. Меня ждали в банке. Узнать, где лежат деньги, эти люди могли только от Анатолия. Впрочем, не только. Допустим, у них хорошие связи. Они проверили банки и узнали, в каком из них я арендую ячейку. Почему нет? И мой муж совершенно ни при чем… Я позвонила ему и едва не угодила в ловушку… Его телефон прослушивали, и похитители оказались гораздо расторопнее, чем он. Анатолий не позволил мне обратиться в милицию… Это же вполне понятно — он боялся за Сашку, ему пригрозили, что пострадает ребенок. Он сказал, что Олег умер в результате травмы, то есть это я убила его табуреткой, и поэтому настоятельно советовал забыть не только самого Олега и дом, где меня держали, но и все с этим связанное. Мой муж хотел меня защитить. Однако на самом деле Олега застрелили. И не обратить на это внимание охрана мужа не могла, ведь они профессионалы. Вдруг по какой-то причине они не сообщили об этом мужу или Анатолий сомневался в правдивости моих слов и считал, что я как-то раздобыла оружие и убила парня.