Брудершафт с терминатором
Шрифт:
— Вот только истерик мне и не хватало, — нахмурился Алексей.
— Это я виновата, — бессмысленно повторила я.
— Ну конечно. Уж не тем ли, что со мной трахалась? Так твой муж умер от пули, а не от разбитого сердца.
— Он… я рассказала ему о Максе, и он поехал к нему. Я слышала, как они ссорились. Это Макс убил моего мужа. Он понял, что Толя знает о его роли в похищении, в убийстве Майи и Юльки… Я должна была идти в милицию, я должна была…
— Чушь. Ничего глупее я сроду не слышал… Твоего мужа убили. Не знаю, при чем здесь какая-то Майка, одно знаю
— Но при чем здесь…
— Не будь дурой. Ты наследуешь дело своего мужа. Черт знает, что там за расклад, но очень может быть, как наследница ты кого-то не устроишь. В любом случае Сашка — наиболее удобное средство оказать на тебя давление. Именно поэтому я бы предпочел, чтобы вы уже сегодня отправились за границу.
— Я не могу! — крикнула я. — Как ты не понимаешь — мой муж убит. Мне надо… Отвези нас домой, — попросила я.
— До тебя так и не дошло, — начал злиться Алексей, но я перебила:
— Отвези нас домой.
— Хорошо. Как знаешь. Только потом… — Он вздохнул, глядя куда-то поверх моего плеча, и покачал головой. — Послушай меня, желаешь поиграть в примерную супругу — пожалуйста. Но подумай о Сашке, о ее безопасности. Ведь ты знаешь, на что они способны.
— Что же делать? — растерялась я.
— Я отправлю ее со своей матерью, к примеру, к тетке. Это триста километров отсюда, там их не найдут.
Он хмуро смотрел на меня и вдруг сказал совсем другим тоном:
— По крайней мере, мы будем спокойны за ребенка.
Я была ему очень благодарна за эти слова и неожиданно для самой себя согласилась:
— Хорошо.
— Зови Сашку, отвезу тебя в город.
— Нет, — покачала я головой. — Поезжайте к матери. До города я доберусь сама. Здесь неподалеку автобусная остановка. В крайнем случае сойдет попутный транспорт. — Он подумал и кивнул. — Ты поедешь к бабе Кате, — сказала я Сашке.
— Когда? — обрадовалась она.
— Дядя Алеша отвезет тебя прямо сейчас. А я приеду попозже. Ты согласна?
— Согласна, — глядя на меня как-то чересчур серьезно, ответила Сашка.
— Вот и отлично. Поехали.
Алексей высадил меня на автобусной остановке.
— Значит, так: до тех пор, пока я не вернусь, не вздумай открыть рот. Ты убита горем и ничего не соображаешь. Ты поняла? Держи язык за зубами. Никаких глупых догадок.
Он хлопнул дверью, не дожидаясь ответа, и, как только его машина скрылась в потоке других машин, меня охватила паника. Как я могла отпустить с ним ребенка? А если все, что он мне рассказал, чудовищный вымысел? Этот человек не раз меня обманывал, а я, как последняя дура…
Подошел автобус. Я ехала в город, изводя себя теми же мыслями. Я не знала, что меня ждет, я боялась думать об этом. Добравшись до окраины города, остановила такси. В сумке зазвонил телефон, я торопливо его достала и услышала Сашкин голос:
— Мама, мы с бабой Катей… — Потом другой голос, матери Алексея.
— За ребенка не беспокойся, — сказала она и добавила чуть тише:
— Что случилось-то?
— Не знаю, — с трудом ответила я. — Кажется, погиб мой муж.
Поверить в это было по-прежнему невозможно. И лишь когда я вошла в свою квартиру, увидела растерянные лица охраны, перепуганного Макса, каких-то незнакомых людей, я осознала, что случилось.
Изображать убитую горем не пришлось, стоило мне войти в кабинет мужа и увидеть кровавое пятно на ковре, как все поплыло перед глазами, я хотела привалиться к стене, неловко оступилась и оказалась на полу. К тому моменту, когда я очнулась, в доме остались самые близкие люди, не считая охраны. Я сидела растерянная, подавленная, мало что понимая из разговоров и объяснений, больше похожая на куклу, в которой вдруг кончился завод.
Те несколько дней я помню смутно, они вдруг выплывают из памяти, чтобы тут же исчезнуть. В день похорон меня так накачали лекарствами, что впоследствии я не могла вспомнить ни дорогу на кладбище, ни сам момент прощания. Анатолия я тоже почти не помню. Бледное лицо, отстраненно-чужое… Невозможно представить себе, что это мой муж. «Чепуха, — думала я. — Они все валяют дурака, считают, что я поверю? Зачем Анатолию понадобилось все это, не с ума же он сошел?» На какой-то миг наступало прояснение, и тогда становилось страшно, я закрывала глаза, сжималась в комок и твердила себе: «Это не правда…» Вскоре возвращалось спасительное забвение. На кладбище я вдруг заявила:
— Саше надо проститься с отцом. — Хватала кого-то за руки и требовала немедленно привезти ее.
— Геля, мы же решили… Для ребенка это такая травма. Потом, когда она немного привыкнет, ты ей все расскажешь.
После похорон я проспала почти сутки. В доме стояла странная тишина, хотя мать Анатолия, его сестра и брат еще не уехали. В дверь постучали, сначала я увидела медсестру, а потом свекровь.
— Как ты? — спросила она.
— Нормально, — с трудом ответила я.
— Где Сашенька? — присаживаясь рядом, спросила она. Я нашла в себе силы спокойно ответить:
— У подруги. Я не хотела…
— Правильно, — кивнула свекровь и взяла меня за руку. — Все деньги проклятые, — сказала она с обидой. — Дом у вас хороший, машины, две или три? Да бог с ними… Ты поплачешь да найдешь кого-нибудь, а у меня сына больше не будет.
— Вы считаете, я виновата? — хмуро спросила я.
— Чего тебя винить. Сашку жалко. Мы уезжаем, — без перехода заявила она.
— Почему? — испугалась я.
— Игорю на работу, да и ребятишек Люда оставила с чужими, можно сказать, людьми. Я Сашеньке звонить буду.
Она поднялась и пошла к двери. Медсестра все это время стояла за ширмой. Как только дверь закрылась, она направилась ко мне со шприцем в руках.
— Давайте-ка мы сделаем укольчик. «Почему они уезжают?» — вертелся у меня на языке дурацкий вопрос. Дурацкий, потому что ответ мне на него вроде бы дали.
К вечеру родственники действительно уехали, и я осталась в огромной квартире с охранником и медсестрой. Набрала номер сотового Алексея и с облегчением услышала, как он буркнул: