Брудершафт с терминатором
Шрифт:
— Ты был в Москве? — спросила я, хотя этот вопрос меньше всего волновал меня в тот момент.
— Был… но вдруг захотел вернуться. Чувство было… очень скверное.
— Мне жаль, что так получилось, — сказала я, хотя, с моей точки зрения, звучало это довольно глупо.
— Только не вздумай переживать из-за этого подонка.
— Что у вас за старые счеты? — проявила я интерес.
— Я не хочу говорить о нем, — нахмурился Анатолий.
— Это не ты, случаем, упек его в тюрьму?
— Это он тебе сказал?
— Нет. Мне сказала его мать. Еще сказала, что ты прибрал к рукам его деньги. Выходит, он только
— Ты это серьезно? — растерялся Анатолий. — Ты вот так спокойно…
— А что еще мне остается? Я сваляла большого дурака. Хотя кое-что должно было меня насторожить. Но не насторожило. Будем считать, что во всем разобрались. Надо придумать, что мы скажем Сашке.
— Об этом даже думать не смей, — покачал головой Анатолий. — Никакого развода я тебе не дам. Никогда. Ты не виновата, — заговорил он совсем другим тоном. — Он обманул тебя, а ты искренне считала, что обязана ему своей свободой и жизнью дочери. Чем скорее ты выбросишь его из головы, тем лучше. Тебе надо сменить обстановку. Поезжайте куда-нибудь с Сашкой, а я попробую поскорее закончить срочные дела и присоединюсь к вам.
Я слушала его в некотором недоумении, точнее, то, что он говорил, просто не укладывалось у меня в голове. Если бы я застала своего мужа в объятиях другой женщины, то подала бы на развод, потому что другого выхода попросту не видела.
— Я не представляю, как мы можем жить вместе после того, что произошло, — честно сказала я.
— Прекрати. Сейчас ты в таком состоянии… Поверь мне, все будет хорошо.
Я вдруг подумала, сколько раз за последние дни он повторял эту фразу, а лучше не стало. «Я становлюсь циником», — констатировала я и отправилась в ванную. Оставшись одна, я вдруг почувствовала страшную усталость, она навалилась на плечи, вгрызалась в виски ноющей болью. «Вот бы уснуть и не проснуться, — подумала я. — Вот так, должно быть, кончают самоубийством. Не оттого, что очень больно, а оттого, что хочется все послать к чертям». Но в моем случае это не подходит, потому что совсем рядом спит Сашка, и мне даже думать стыдно обо всей этой сентиментальной чепухе. Ну, сваляла дурака, что ж теперь, вылезай из дерьма и смотри веселей. И не вздумай жалеть себя.
В дверь ванной настойчиво постучали.
— Геля, открой, — позвал муж. Я распахнула дверь и с удивлением уставилась на его перепуганное лицо. — Ты очень долго… я… я вдруг подумал…
— Зря, — серьезно ответила я и пошла в свою комнату.
Утром я долго не выходила, надеясь, что муж уедет на работу и нам не придется встречаться. В доме было тихо, потом проснулась Сашка, и мне пришлось вставать. Не успела я выйти на кухню, как зазвонил телефон.
— Привет, — сказал Алексей, — надо встретиться.
— Не надо, — ответила я.
— Надо.
— Пошел ты к черту…
— Скрепили новый союз горячими объятиями? Разумно. Только обольщаться не советую.
— Если честно, — вздохнула я, — вы мне оба осточертели.
— Это я как раз могу понять, — охотно согласился Алексей. — Но речь сейчас не об этом. Я не хочу, чтобы ты наделала глупостей. Будь хорошей девочкой, ни во что не лезь, что бы ни случилось. О'кей?
— Да пошел ты… — повторила я и бросила трубку.
Телефон опять зазвонил. Решив, что это Алексей, я зло чертыхнулась, включила автоответчик, и голос Марины Логиновой позвал:
— Геля, перезвони мне.
Я схватила трубку и, не помня себя, заорала:
— Что?
— Майка разбилась, — давясь слезами, заговорила Марина. — Вчера, поздно вечером. Ехала из казино. Ты же знаешь, среда у нее святой день. Конечно, выпила. На всей скорости врезалась в ограждение на проспекте Космонавтов. До больницы не довезли. Ужас, просто в голове не укладывается… — Она еще что-то говорила, но я уже не слушала.
Майка погибла. Звонок Алексея… Что он имел в виду? Он что, знал? Я набрала номер его сотового.
— Не могу поверить, что ты просто соскучилась по мне, — насмешливо отозвался он.
— Прекрати. Мне сейчас позвонили. Погибла моя подруга.
— Сочувствую. Хочешь, чтобы я тебя утешил?
— Ты объяснишь мне, в конце концов, что происходит? — закричала я.
— Пусть тебе муж объяснит, — зло ответил он и отключился.
Я тупо смотрела на телефон какое-то время, потом набрала номер мужа.
— Анатолий Викторович уехал, — торопливо начала объяснять секретарь, узнав мой голос, — к Максиму Васильевичу. Вы уже слышали? Такое несчастье.
Я позвонила на сотовый Анатолия, аппарат отключен. Куда он поехал, в офис, к Максу домой? Вряд ли Макс сейчас в офисе, впрочем… Я вновь набрала номер.
— Максим Васильевич уехал. Кто его спрашивает?
Я бросила трубку и снова набрала номер Макса, на этот раз домашний. Долгие гудки, автоответчик выключен. Я схватила сумку, нашла ключи от машины и бросилась в гараж. Майка погибла… Юльку сбила машина, а Майя разбилась сама. Сама? Или кто-то помог ей? Кто, зачем? Ну давай, произнеси то, что думаешь… Она рассказала о нашем разговоре? И что? Ее убили? Потому что она знала, что Макс встречался с Олегом? Кто убил? Сам Макс? «Я никогда в это не поверю, — пробормотала я. — Да? А ты бы поверила, что этот сукин сын… все, забудь о нем, забудь о Максе, ты просто хочешь убедиться в том, что с твоим мужем ничего не случилось, он ведь едет к другу, чтобы быть с ним в трудную минуту».
Дверь в квартиру была не заперта, сначала я позвонила, никто не открыл, и тогда я просто толкнула дверь. Я хорошо ориентировалась в огромной квартире Макса, потому что была здесь десятки раз. Я прошла вперед и услышала голоса, его и моего мужа.
— Ты спятил, — почти кричал Макс, — приди в себя, черт возьми! Ты просто спятил.
— Я не спятил, Макс, — тише и гораздо спокойнее отвечал Анатолий. — Когда ты дашь себе труд как следует подумать, то со мной согласишься.
— Убирайся из моего дома…
В этот момент я вошла в комнату. Оба сразу же замолчали, глядя на меня в растерянности, точно я ни при каких обстоятельствах не могла появиться здесь.
— Макс, — с трудом разжав челюсти, сказала я, — что произошло?
— Майка разбилась, — отворачиваясь к окну, хрипло ответил он. — Говорят, выпила лишнего. Я сейчас не в состоянии… извини. Поезжай домой, нам надо кое-что обсудить с Толей.
— Да, конечно, — отступая к двери, кивнула я. Я села в машину и даже отъехала от дома, правда, недалеко, до соседнего угла. Анатолий вышел из подъезда через полчаса, губы сурово сжаты, между бровей глубокая складка, а я вдруг подумала, что он очень изменился. Постарел, осунулся? Этот последний месяц дался ему нелегко. Он заметил мою машину и подошел ко мне.