Брусиловский прорыв
Шрифт:
Исследователь говорит, что 35-я пехотная дивизия фактически вообще бездействовала во время сражения. Генерал Тальгрен и командир корпуса генерал Яковлев не сумели своевременно влить части дивизии в порыв войск генерала Булатова. Точно так же командование 17-го армейского корпуса не сумело бросить в прорыв стоявшую позади корпуса и находившуюся в подчинении комкора-17 3-ю кавалерийскую дивизию ген. Е. А. Леонтовича. Хотя если вспомнить, что это был тот самый генерал Леонтович, чья конница беспорядочно отступила в ходе Августовской операции января 1915 года, вместо того чтобы прикрывать отход Вержболовской группы ген. Н. А. Епанчина, то ничего странного в неумении русских командиров ввести в бой именно эту кавалерию, нет. Поэтому в сражении у Сопанова 17-й армейский корпус (а фактически только 3-я пехотная дивизия) взял в качестве трофеев
82
Барсуков Е. Артиллерия в обеспечении прорыва // Военно-исторический журнал. – 1940. № 7. С. 119.
Идея эшелонированных в глубину резервов не была поставлена в зависимость от оперативной идеи всей операции, как фронтовой, так и армейской. В итоге 8-я армия невольно тянулась к львовскому направлению, с которого можно было обойти укрепленные полосы врага, а 11-я армия, не получившая резервов, топталась на месте, будучи не в силах прорвать линию обороны противника. Резервы фронта были израсходованы на усиление удара в лоб по Ковелю, и в итоге ни 11-я армия, ни фланги 8-й армии так и не получили подкреплений для развития успеха на тех участках, где он четко обозначился и сулил большие дивиденды.
Лишь правофланговый корпус 11-й армии – 17-й армейский, которым временно командовал его начальник штаба ген. В. С. Скобельцын, – сумел слить свои действия с главным прорывом. Возможно, вследствие того, что севернее оборонявшихся австрийцев наступали корпуса 8-й армии, что вселило неуверенность в души австрийских командиров. И то этот успех не был использован: стоявшая за 17-м армейским корпусом в качестве резерва Заамурская конная дивизия была накануне отведена своим командиром ген. Г. П. Розалион-Сошальским в тыл, так как он не поверил в успех прорыва.
В значительной мере относительно скромные успехи в 11-й и 7-й армиях вызывались недостатком сил. Отсутствие резервов вынуждало русских командиров строить наступающие войска в одну линию, что приводило к частым остановкам наступавших частей, их перегруппировкам, подравниванию корпусов друг по другу. И это при том, что австрийцы в первые несколько дней после начала прорыва отступали безостановочно, так как не успевали организовать оборону на тыловых рубежах.
Отход неприятеля по всему фронту означал, что продвижение русских войск на избранных участках ставило под угрозу уничтожения и еще не атакованные участки австро-венгерской обороны. Причина этого крылась, конечно, в темпах русского наступления: «Особенностью наступления русской пехоты на различных участках прорыва австро-германских позиций на Юго-Западном фронте явилось то, что русская пехота в большинстве случаев не задерживалась в первой линии неприятельских окопов, а смело двигалась вперед, возлагая задачу очищения окопов от противника на специальные группы, которые организовывались в каждом батальоне. Это давало возможность быстро и глубоко вклиниваться в систему обороны противника и заставлять его сматывать оборону и там, где австро-германская пехота еще удерживала свои позиции» [83] .
83
Развитие тактики русской армии (XVIII в. – нач. XX в.). – М., 1957. С. 301.
Маневренная война всегда требует крупных резервов, а потому есть и объективная причина того, что ген. А. А. Брусилов и его подчиненные не смогли преодолеть «кризис позиционности» в своих собственных замыслах и действиях. Однако командарм-11 имел все возможности для того, чтобы одержать более крупный успех, нежели тот, что был достигнут в действительности. Дело в том, что главный удар в полосе наступления 11-й армии наносил 6-й армейский корпус ген. А. Е. Гутора, действовавший на левом фланге армии. Его атаки на ключевые высоты местности захлебнулись, но ген. В. В. Сахаров так и не пожелал (или не сумел) перенести направление главного удара туда, где явственно обозначился успех, – под Сопанов, дабы слить свой удар с прорывом 8-й армии. В итоге основная доля трофеев выпала на долю 3-й пехотной дивизии ген. Н. И. Булатова, а наибольшие потери понесли части 6-го армейского корпуса: 198 офицеров и 17 711 солдат из общих потерь 11-й армии в 310 офицеров и 21 945 солдат.
Нельзя не отметить и еще один фактор, о котором после войны писал А. А. Свечин. Дело в том, что в условиях маневренной войны начальствующий состав должен иметь стратегический уровень: иначе говоря, комкоры, а то и начдивы должны собственной инициативой исправлять те ошибки планирования армейских штабов, что были заложены еще на подготовительной стадии. Ведь сама обстановка, мгновенно изменяющаяся в ходе глубокого прорыва неприятельской обороны, вынуждает действовать без промедления, без санкции высших штабов, которые даже чисто физически не успевают своевременно обрабатывать и анализировать всю поступающую информацию. В таких случаях ответственные решения начальников корпусов и дивизий могут придать всей операции новый стратегический уклон. Но позиционная война дала развитие крайней централизации управления, что имело следствием сознательное подавление инициативы: при обороне никак нельзя дать врагу прорвать свой фронт, дабы не обнажить флангов и своих, и соседей. А при переходе к маневренным действиям психологически было тяжело взвалить на себя ношу ответственности, в отсутствие каковой вообще перед войной воспитывалась русская военная машина. Поэтому, как штаб фронта тормозил наступление армий, точно так же и армейские штабы сдерживали порыв корпусов, и так далее по нисходящей. Выше мы уже писали, что сам же А. А. Свечин не решился проложить дорогу 12-й кавалерийской дивизии барона К.-Г. Маннергейма по собственному почину. Точно так же, как командарм-3 ген. Л. В. Леш не посмел откликнуться на просьбу о помощи со стороны ген. А. А. Брусилова, хотя атака 3-й армии, быть может, смогла бы проложить дорогу в неприятельские тылы для 4-го и 5-го кавалерийских корпусов [84] .
84
Свечин А. А. Стратегия. – М., 2003. С. 60.
Впрочем, противник также не имел резервов, а потому в подобных условиях выигрывал тот, кто рисковал. Успех прорыва уже через два дня после начала русского наступления показал, что перед русскими стоят лишь те враги, кто в данный момент находился на позициях, а тыл – беззащитен. С открытием важнейшего стратегического направления Ровно – Львов перед частями русских 11-й и 8-й армий открывалась возможность одним мощным ударом на Броды расширить прорыв и тем самым перейти к широким маневренным действиям, отбросив в сторону позиционный фронт.
Такая перспектива неминуемо приводила к уничтожению значительной части австрийских вооруженных сил, чей единственный шанс на выживание заключался в создании новой линии позиций, подкрепленной германскими дивизиями и насыщенной техническими средствами ведения боя. Подобного развития событий могла добиться лишь своевременно брошенная в образовавшийся прорыв конница, которой, как ни странно, не оказалось на направлении главного удара ни в одной армии Юго-Западного фронта (хотя тот же командарм-11, например, так же как и сам главкоюз ген. А. А. Брусилов, был генералом-от-кавалерии).
Как считал А. А. Свечин, подсознательно А. А. Брусилов боялся маневренной войны, которую пришлось бы вести на свой страх и риск на полях Галиции. Понявший это командарм-11 ген. В. В. Сахаров стал разменивать подъем духа «на мелкие результаты». Как только 29 мая в состав 11-й армии был включен победоносный 32-й армейский корпус (из 8-й армии) и к 1 июня переброшены 23-й (из 5-й армии) и 45-й (из резерва Ставки, хотя и числился в составе 11-й армии) армейские корпуса, генерал Сахаров тут же приостановил развитие наступления своей армии.
Нельзя не отметить, что успех, прежде всего, сопутствовал тем войскам, чьи командиры отваживались на нетрадиционные формы атаки. Так, в 32-м армейском корпусе ген. И. И. Федотова был применен метод сосредоточения ударной группы на узком фронте. 105-я пехотная дивизия ген. А. Н. Скорнякова растянулась на пятьдесят пять километров, а 101-я пехотная дивизия ген. К. Л. Гильчевского была сосредоточена на фронте прорыва в три километра. Один полк 101-й дивизии остался в резерве. В первый день атака была отбита, однако уже на следующий день войска 101-й дивизии прорвали неприятельскую оборону и двинулись вперед.