Шрифт:
(Отрывок из романа «Хеймдалль»)
Брюньяр получил прозвище в день своего появления на свет. Родившись, он нанес смертельные раны родной матери, и та умерла, потому что родился он – в кольчуге. Орущего кровавого мальчика поднесли к огню и, заметив, как блеснули кольца на его груди, воскликнули: «Да у него же кожа
Отец Кетиль Старый, уважаемый ярл, обрадовался маленькому сыну несказанно, это был его первенец, но в то же время замычал он горестно и мучительно, ведь умерла его горячо любимая супруга-красавица. Ему было невыносимо осознавать, что не увидит он ее более живой, не прикоснется к ее мягкой коже, не услышит ее добрый смех, хотя, что уж греха таить, куда сильнее его изводило убийственное чувство вины…
Устроил Кетиль в честь своего сына пир, длившийся девять дней, а на следующие девять дней он объявил тризну в память о супруге. Так в Мидгарде встретили Брюньяра Железную Кожу – в радости и печали. Отец же, как не старался подавить свои чувства, до конца жизни ненавидел себя и внутренне терзался, понимая, что сам причастен к смерти любимой жены. Это состояние особенно сильно возникало в те минуты, когда его долгожданный первенец оказывался рядом. Таким образом родной сын, который должен был стать источником счастья для отца, напротив, невольно обернулся постоянным источником боли. Как бы не пытался Кетиль настроить свое сердце на нужный ему лад, все равно при виде Брюньяра, даже при одной мысли о нем, он испытывал такое чувство вины, будто его режут чем-то соленым. Разумеется, неисполнение желания пробуждало в нем злость, которую он изливал на ребенка, убеждая скорее себя, чем его, в том, что причиной смерти матери были все-таки роды. Благодаря таким стараниям, вместо молока родной матери сын впитал в себя чувство вины родного отца, оно только ухудшило его положение, ведь появился он на свет с еще одной особенностью, которую первое время старались умалчивать.
Брюньяр с первой же минуты своего бытия боялся темноты. С наступлением ночи всегда приходилось поддерживать огонь, и даже постоянно около него находиться, иначе мальчик начинал, икая, горько и истошно плакать. Когда отец или кормилица лежали рядом с малышом в темноте, чтобы его успокоить, то и это не помогало. Проще было зажечь очаг, иначе казалось, что мальчик вот-вот задохнется от собственного плача. И так продолжалось всю жизнь. Даже когда он возмужал, то около него всегда находился доверенный человек, который, не смыкая глаз, следил за огнем.
Тем не менее, несмотря на перечисленные недуги, парень еще подростком прославился великолепным воином. Он быстро научился обращаться с оружием и тут же проявил себя на поле брани, правда, произошло это днем. Но во время ночных вылазок Брюньяр чуть было не терял рассудок: ему что-то мерещилось, он ощущал чье-то присутствие и многие другие вещи не давали ему покоя. Соратники считали его странным, а то и вовсе трусом, поэтому над ним не единожды потешались и несправедливо умаляли его заслуги.
Сначала Брюньяр был счастлив тому, что ему повезло родиться с кольчужной кожей. Она росла и крепла вместе с ним. Ни одной стреле, ни одному острию не удавалось ее пробить, тут оставалось только голову сберечь. Брюньяр не чувствовал холода и мог спокойно стоять на борту драккара с голым торсом даже в зимнюю пору. А вот когда поднялся вопрос женитьбы… то выяснилось, что не каждая девушка в холодные ночи была готова тереться в постели нежным телом о холодное железо. Ни куртка, ни покрывала в такой ситуации не выручали. Но тут самое важное другое: всем было известно, что сын Кетиля боялся темноты, а кто за такого замуж пойдет? Словом, ни сладких ночей, ни чести в обществе. Но и тут Брюньяр прекрасно осознавал, что все это были лишь жалкие отговорки, что дело крылось совсем в другом: с подобным увечьем рождались лишь те, у кого в роду была плохая удача.
Конец ознакомительного фрагмента.