Бубновая дама

Мецгер Барбара

— Но я был виконт Эндикотт, прежде чем унаследовал титул отца. Только брат и соученики называли меня Алекс или Туз. Няня предпочитала называть меня Энди.

— Няня Молнар тоже была в карете, — не задумываясь выпалила Куини.

— Проклятие, я почти забыл имя няни, — сказал Джек.

Тут впервые вмешался Рорк:

— Имя было в криминальных отчетах.

Все, за исключением Куини, посмотрели на него.

— Да, я читала старые газетные статьи, когда поняла, что имею к этому отношение. Я могла увидеть ее имя там.

— Но бедная сирота не могла иметь няню. Тем более находиться в разбившейся карете

в то же время, что и наша Лотти.

— Иметь красивую куклу.

— И не иметь пони.

Опять полились слезы, Элеонора раскрыла объятия, чтобы принять в них Куини:

— Моя маленькая кузина.

— Я в этом не уверена.

— А я уверена, — настаивала Элеонора, и никто не желал спорить с женщиной, готовящейся стать матерью. — Алекс, Джек, покажите ей детскую, вдруг что-нибудь вспомнится. Там маленькая Лотти проводила большую часть своего времени, а здесь ей вряд ли может быть что-то знакомо.

Наверх пошли только Куини и братья Эндикотты. И, конечно, Гарри.

Они были представлены маленькой белой собачке и темноволосому малышу с графским носом. Куини надеялась, что, когда маленький виконт Эндикотт вырастет, его нос будет таким же орлиным, как у отца, и он будет носить его с таким же достоинством и величием. У Джека Эндикотта нос был другой, с горбинкой, очевидно, сломан. Куини дотронулась до своего маленького прямого носа и вздохнула. Потом оглядела комнату.

— Нет, мне все тут незнакомо.

Алекс покачал головой:

— У моей жены странные идеи. Детскую перекрасили, хрупкие игрушки девочки убрали в кладовую, подальше от моего буйного сына.

Кроме кукольного дома. Куини сразу подошла к стеклянному шкафчику с остроконечной крышей, без колебаний отодвинула задвижку, открыла дверцу и вынула обеденный стол величиной с ладонь.

— Ты сломал его, Джек, когда взял, чтобы построить форт для своих солдат. Но Энди сразу починил, еще до того, как я побежала жаловаться папе.

Одна из ножек стола была неумело склеена. Алекс снова протер очки, а Джек сказал:

— Добро пожаловать домой, сестренка.

Глава 28

Было море слез, расспросов, тостов и объятий и опять море слез, когда леди Дженнифер и Кэмден вернулись с прогулки и присоединились к торжеству. Даже юный Чарли и Парфе, теперь в одной из шляпок Харриет, получили по глотку шампанского. Однако пес, вместо того чтобы радоваться, с грустью смотрел на пустое блюдо для конфет.

Прежде чем окончательно отдаться веселью, Куини убедилась, что никто не собирается обвинять в сокрытии важных сведений Хеллен или, хуже того, мистера Брауна. Обоих немедленно простили. Джек заявил, что купит для молодоженов дом рядом со школой. От счастья они с Алексом готовы были подарить им целый замок: клятва отцу выполнена, сестра вернулась домой. Они теперь не спустят с нее глаз, поклялись братья, даже на свадьбе ее подруги, если их пригласят.

— А что с нашей свадьбой? — поинтересовался Гарри.

— Разумеется, она пройдет здесь, — твердо сказала Элеонора, — ведь я не могу путешествовать.

Алекс нахмурился:

— Не спешите. У меня никто еще не просил руки сестры.

А Джек прибавил:

— Я склонен омрачить твои надежды, Хэркинг.

За вольности с моей маленькой сестрой.

Алекс вынул изо рта сына, которого держал на руках, часы, не дав малышу доиграть.

— При всем моем уважении, Хэркинг, я не совсем уверен, что ты подходишь для леди Шарлотты Эндикотт. Твои перспективы не так уж привлекательны, а репутация твоей семьи и того меньше. Хотя мы тебя знаем как серьезного, здравомыслящего парня, вести из Лондона и светская хроника свидетельствуют, что в последнее время ты ведешь себя довольно вызывающе. Наша сестра — завидная наследница. Я должен поговорить с адвокатами, чтобы уточнить размер состояния, оставленного ей матерью, поскольку оно было вложено в прибыльное дело и с тех пор многократно увеличилось. От бабушки с дедушкой Лотти унаследовала поместье Амбо, и я позаботился, чтобы оно приносило хороший доход. Кроме того, есть деньги, предназначенные для выплаты вознаграждения.

Рорк взял еще бокал, понимая, что ему, возможно, больше не придется никогда отведать столь дорогого вина, так как он не сделал ничего для возвращения пропавшей наследницы.

Хеллен и Браун слишком радовались обещанному дому, чтобы думать о деньгах, а миссис Петтигру — что рухнула надежда их получить.

— Может, ты думаешь, что имеешь право на вознаграждение, Хэркинг?

— Разумеется, нет. Куини, мадам Лекарт, приехала домой сама.

— Вы думаете, я приму от вас деньги после всего, что я рассказала? — ужаснулась Куини. — Передайте их новой школе или приюту, где в них так нуждаются дети. Я не возьму ни пенса.

Братья обменялись удовлетворенными взглядами. Их сестра не только умна и красива, но также горда и великодушна, истинная Эндикотт. Извинившись, Алекс передал сына Джеку, его дяде, и куда-то вышел.

Пока они ждали, леди Кард описывала Куини ее собственность, а Джек и Гарри пристально смотрели друг на друга поверх головы малыша.

Граф вернулся с маленькой шкатулкой и, открыв ее, высыпал содержимое на колени сестры. Кольца, ожерелья, броши, жемчуга, бриллианты и рубины сверкали на ее черной юбке.

— Драгоценности принадлежали Лизбет, твоей матери. Моя Элеонора взяла из них только то, что требовало починки, невеста Джека выбирала из личной коллекции нашей матери. Это тоже часть твоего наследства. Когда тебя представят ко двору, все завидные женихи Лондона будут у твоих ног. Из-за твоей красоты, а не только из-за богатства и связей. Поэтому тебе нет необходимости торопиться с замужеством. Более того, мы только что нашли тебя, и мне ненавистна мысль так быстро с тобой расставаться.

— Алекс, — вмешалась любимая жена графа, — перестань быть таким чопорным. По всему видно, что они любят друг друга.

Алекс вопросительно поднял брови и взглянул на сестру. Джек презрительно фыркнул.

Куини смотрела на братьев: на графа, такого уверенного в своей значимости и власти; на Джека, такого энергичного и смелого. Затем посмотрела на их жен: красивую, несмотря на беременность, кузину Элеонору, очаровательную Эллисон, бывшую учительницу, благодаря которой она чувствовала себя не такой чужой среди аристократов. Все они — ее родственники — хотели дать ей богатство, владения, свое прославленное имя, место в обществе, связи, о которых она даже не мечтала. Они действительно ее приняли.