Бубновый туз

Сухов Евгений Евгеньевич

Кирьян знал, что ему потребуется всего лишь одна минута, чтобы обрести себя прежнего, но страшно мешал хищный прищур красноармейца, зорко рассматривающего свою цель через прицел.

Ведь в тот момент Кирьян был просто заворожен, загипнотизирован и ожидал (чего греха таить!) пулю, которая должна вылететь из ствола и разнести ему голову.

Отпустило. Кровь побежала по жилам, как сумасшедшая, а затем, притомившись, потекла спокойно, расслабленно.

Курахин открыл глаза, радуясь освобождению. Руки, ноги — все на месте. Он владел своим телом,

а это главное. А ведь всего этого уже могло и не быть. Ведь он даже видел белую вспышку, что брызнула из ствола винтовки, вылетев вместе с пулей. Свинец вылетел из ствола, разбил стекло автомобиля в желании запечатлеть на физиономии Кирьяна смертельный поцелуй.

Повернувшись к Николаю, он испытал к нему чувство благодарности. Не соверши тот такого маневра, то время отмерялось бы уже для других. А жиганы, озабоченные свалившимся на них трупом, просто выбросили бы его бездыханное тело в одну из подворотен и вряд ли стали бы утруждать себя душевными переживаниями.

— Спасибо, — помолчав, сказал Кирьян.

— За что? — Колька-шофер удивленно посмотрел на «ивана».

С такой обходительностью вожака он сталкивался едва ли не впервые, а потому не знал, как следует вести себя в подобном случае.

— Глянь сюда, — ткнул Кирьян в отверстие в стекле, вокруг которого во все стороны разбежались радиальные трещинки.

— Ну? — непонимающе протянул Николай.

Что-то в Кирьяне было не так. Перетрухал, что ли? Да и сейчас лежит в кресле, как придавленный.

— Не крутани ты рулем, так мы с тобой сейчас бы не разговаривали. — Ткнув указательным пальцем в лоб, Кирьян сказал: — Точно вот сюда шла!

Николай широко улыбнулся. Благодарность была ему приятна. Не часто приходится видеть Кирьяна в таком состоянии. Размяк. Подобрел. Расшугал чертей по закоулкам души, так что даже копыт их не услышать, сейчас перед ним был совсем другой человек, сопереживающий, понимающий, вполне уязвимый.

В Фартовом обнаружились какие-то черточки характера, неведомые ранее.

Вот ведь как бывает. В иное время от него слова доброго не услышишь, а тут так расчувствовался, что, того и гляди, слезу пустит.

Кирьян распахнул дверцу.

— Ты куда? — удивленно спросил Егор.

— Тут недалеко.

— Так, может, все-таки тебя подвезти? — встревоженно сказал Николай. — Мало ли чего. Время темное.

Похлопав себя по оттопыренному карману, в котором лежал револьвер, Кирьян сказал:

— Со мной мои друзья, они не подведут. Обождите меня здесь, скоро буду! — Он захлопнул дверцу и быстрой походкой заторопился со двора.

Выйдя на улицу, Кирьян осмотрелся. Спокойно. Тихо. То, что нужно. Пересечь следующую улицу, а там знакомый переулок.

Кирьян уверенно вышел на середину улицы и увидел, как из-за угла шагнул патруль из двух человек. Находясь в тени, он успел заметить их раньше. В запасе у него на полторы минуты больше. Ему достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что они встречались прежде. Причем совсем недавно. Именно эти двое красноармейцев были понятыми

во время обыска у фармацевта Гусмана.

Второй раз с ними подобную шутку уже не сыграть. Вот сейчас они повернутся в его сторону и узнают своего прежнего знакомого.

Кирьян уверенно шагнул к ним навстречу, сполна насладившись смятением, что застыло на вытянутом лице конопатого, и, выхватив из кармана револьверы, выстрелил одновременно из обоих.

Пули, пробив грудь красноармейцам, опрокинули их на брусчатку. Выпавшие из рук винтовки глуховато ударились прикладами о булыжник.

Один умер сразу, откинув голову в сторону, а вот конопатый некоторое время смотрел в темное, затянутое дымкой облаков небо, а потом, закрыв глаза, тихо умер. На его лице застыло обиженное выражение.

Оглядевшись, Кирьян уверенной походкой направился по тротуару. Отчего-то хотелось обернуться и посмотреть на застывшие тела, но он усилием воли подавил в себе это желание и ускорил шаг.

Он не прошел и десятка шагов, как за спиной угрожающе застучали солдатские сапоги. Он даже различил звон, который выбивали подковки о брусчатку. И в следующую секунду ночь разодрал отчаянный крик:

— Вот он!

Не вынимая рук из карманов, Кирьян развернулся и начал стрелять в набегавших бойцов. Их было пятеро, они бежали плотной группой, с винтовками наперевес, почти касаясь друг друга плечами.

Мчавшийся впереди споткнулся, неестественно взмахнул руками и рухнул на землю. Остальные продолжали набегать, на ходу передергивая затворы. Совсем рядом зловеще чмокнула в стену пуля и, недружелюбно свистя, отлетела на мостовую. Юркнув в подворотню, Кирьян пробежал через двор, в считаные секунды преодолел высокий забор и, оказавшись в соседнем переулке, побежал дальше.

Теперь уже не догонят. Стараясь держаться в тени, он направился в сторону машины. Юркнув в салон, облегченно вздохнул.

— Что там за стрельба была? — спросил Егор.

— Ерунда! — отмахнулся Фартовый. — На патруль напоролся.

— Так куда мы едем, Фартовый?

— Давай поехали в центр! — распорядился Кирьян, поигрывая «браунингом», отнятым у Ленина. — Сегодня наш день!

— Понял. — Николай погнал машину по направлению к Садовому кольцу.

Через приоткрытые окна в салон автомобиля врывался ветер со снегом, бил в лицо, забирался за шиворот, но Кирьян, казалось, не замечал этих неудобств.

— Смотри, красноперый стоит! — показал он в сторону перекрестка, где дежурил милиционер. — Давай к нему поближе.

— Понял, — кивнул Николай.

Притормозив, он уверенно повернул в сторону перекрестка. Опустив оконце, Кирьян прицелился. Милиционер, видно, услышав звук приближающегося автомобиля, развернулся, и в этот самый момент Кирьян нажал на курок. Сбитая шапка полетела в сугроб, а милиционер, присев, направил винтовку в сторону автомобиля.

— Гони! — крикнул Кирьян.

Автомобиль, увеличивая скорость, свернул на соседнюю улицу. А где-то позади запоздало грохнул выстрел.