Бубновый валет
Шрифт:
Денис в последние несколько дней не ходил, а парил на крыльях вдохновения. Сообщение Майкла Майера воскресило его, вернуло силы. Раскрыть целую международную сеть профессиональных имитаторов произведений искусства — это не слабо. К тому же задание Ванды и Левы Ривкина будет выполнено, потому что мастера фальшивок питали особенно крепкую любовь к Бруно Шерману. На повестке дня стояли три основных вопроса: кто является главным подручным Файна в России, кто и где кропает фальшивки и каким образом поддельные полотна попадают в Нью-Йорк. Главным, как можно догадаться, был вопрос номер один. Исходя из характера преступления, стоило предположить, что этот человек обязан разбираться в живописи, так как ему надлежало нести ответственность за добычу разбросанных по России ценных полотен
«Бубновый валет», — в восторге повторял Денис, расхаживая по директорскому кабинету. — Вот так-то, господа русские искусствоведы, художники и прочие люди искусства! Среди вас затесался мошенник, подозрительная личность, темная лошадка, а по-старинному — бубновый валет».
Будучи в курсе львовских событий, Денис не сомневался, что охотники за Шерманом, которые увели полотно с ангелом из-под самого носа у Турецкого, имеют непосредственное отношение к Файну. Сезон охоты на Шермана открыт, чему здесь удивляться? Николай Анисимович и Жора… Имена наверняка поддельные. Впрочем, одно из них может оказаться подлинным. Здоровяк со шрамом — разве не может это быть Георгий Рубежов, фигурировавший в деле Степанищева? Похоже на истину. По отзывам сослуживцев, Рубежов туповат, заставить его откликаться на поддельное имя было бы нелегко. Кто же такой Николай Анисимович, худощавый и интеллигентный, в очках с позолоченной оправой? Главная фигура или подставная? Николай Анисимович, Николай Алексеевич… Вот, Будников вспомнился. Вот так пришлось представителям агентства «Глория» снова войти в контакт с искусствоведом, так зажигательно повествовавшим о русском авангарде. Теперь впору посмотреть на него другими глазами. Худощавый человек в возрасте от тридцати до сорока, не расстающийся с очками в золотой оправе — уж не тот ли это Николай Анисимович, который в компании с Жорой ободрал потолок в чулане дома Васильевны? Тоже искусствовед. Тоже в очках. Чем не находка?
Мало ли в России Николаев, плюс к тому очкастых, вдобавок искусствоведов? Если шить дело на основании таких улик, любой адвокат посмеется Грязнову в лицо. Сведений явно не хватало. Что ж, будем копать, будем копать. И с одного конца, и с другого — и от исполнителей, и от Файна.
Разведать типичные российские маршруты Файна с подачи Майкла Майера оказалось легко. Приезжая в Москву, Файн, как правило, останавливался у своего друга, президента «Вита-банка» Евгения Пескова. Сотрудники ведомства Майкла доложили, что очередной билет в Москву галерейщик-жулик забронировал на двадцать шестое июля. Следовало ждать гостя во всеоружии и подготовиться к его визиту. Но это он еще успеет обдумать. А сейчас Дениса ждали на Сретенке. Сколько там натикало? Половина девятого! Уйя-а-а, уже заждались.
Настя, встретив его в темноватой коммунальной прихожей, не ругалась из-за опоздания.
— Ой, Дениска! Ты такой… такой…
— Какой? — Денису нравилось видеть восторженные глаза Насти. Первым делом он, по обыкновению, взглянул все-таки на ее восхитительную грудь, прикрытую по случаю летней жары снова чем-то модно-рваным; но глаза ее были и того лучше. Редко кто смотрел на него с таким восторгом, разве что в детстве.
— Такой, что в облаках витаешь. Ты весь в работе. Ты не здесь.
«Ну вот, сейчас пойдут попреки», — поморщился Денис. Дядя Слава и дядя Саня, люди семейные, вечно подтрунивают над ним из-за непостоянства его отношений с женщинами, но попробуй побыть постоянным, когда женщины не понимают элементарных вещей и претендуют на главное место в жизни мужчины. Главным в жизни мужчины должно быть Дело — с большой буквы. Если, конечно, он мужчина.
Как ни странно, Настя имела в виду совсем не то, что Денис не обращает на нее внимания.
— А как там с авангардистами? Что-нибудь новое удалось отыскать?
— Разнюхали кое-что, — снисходительно ответил Денис, за насмешкой пряча гордость. Ведь это «кое-что» в действительности было уже немало! И он облек для Насти в слова то, о чем думал, расхаживая по своему кабинету. Оказалось, что изложить данные и гипотезы вслух — едва ли не лучше, чем доверить их чистому листу бумаги. Бумага лишь позволяет систематизировать то, что варится в твоих мозгах, она не способна на комментарии. А Настя вставляла замечания — немногие, но уместные, доказывающие, что она способна вникнуть в самую суть. Денис не ожидал такого от женщины, к тому же занятой таким бабским делом, как моделирование одежды. Созерцая с достигнутой высоты поле боя, Денис ясно видел, что нужно сделать, чтобы вычислить «бубнового валета», кому и что поручить. Надо же! Недаром поговорка гласит: ум хорошо, а два лучше.
— Пожалуй, как начали наши ребята действовать в деле Степанищева, пусть так и продолжают, — вслух рассуждал Денис. — Но с уточнениями. Голованов пусть возьмет на себя бывших «морских котиков», этих, как их, Рубежова с Сальским. Агеев разберется с Евгением Песковым и его приближенными, ему это в самый раз. А нашего молодого сотрудника, Рузавина, пошлю добывать сведения о художниках, которые могут заниматься подделками…
Чувство, что все так славно встало на свои места, отвлекло его от рабочих мыслей. Имеет он право отдохнуть, в конце концов! И он потянулся к Настиной груди, которая давно его привлекала. Настя не отстранилась. Грудь оказалась именно такой, как он и ожидал: небольшой, упругой и прохладной.
Едва проснувшись, Денис Грязнов по многолетней привычке бросил взгляд на левое запястье, но часов не узрел. На незнакомом, с лепниной, потолке брезжил скупой рассвет. Снятые вчера часы поблескивали браслетом на столе, между бумажными выкройками и куклой с фарфоровой головой, а на правой руке Дениса, прижимая ее к подушке, умиротворенно посвистывала тонким носиком Настя. Не решаясь ее будить, начальник агентства «Глория» прислушивался к доносящимся в комнату звукам, пытаясь по ним определить, который час. За окном проносились отдельные машины, еще не успевшие слиться в непрерывный рычащий поток, время от времени шипели дверями троллейбусы, а квартира вблизи Лубянки оставалась тиха. Вот разве что стукнула в коридоре дверь, просеменил торопливой старческой походочкой Семен Семенович; потом послышался отдаленный шум спускаемой воды, дверь захлопнулась, и снова наступила тишина. «Часов пять, в крайнем случае, половина шестого», — подумал Денис и расслабился. Он уже не помнил, когда ему в последний раз доводилось вот так поваляться в постели: каждое утро он поспешно вскакивал, подгоняемый списком срочных и важных дел. Список на сегодня был не менее длинным, но оправдание его бездействия сладко посапывало на плече Дениса. Не мог же он разбудить Настю? А, собственно, почему не может? Денис Грязнов прислушался к ощущениям, которые генерировал его организм со вчерашнего вечера, когда все, что планировалось, у них с Настей состоялось. Все прошло нормально, секс был отличный, Денис показал себя на высоте. Так в чем дело, откуда эти непривычные благоговение и нежность? Что необычного совершилось вчера? Может быть, загвоздка в том, что Настя оказалась так застенчива, хотя и податлива, и это вызвало в Денисе ответную деликатность? Прежде ему доводилось встречаться с уже сформировавшимися женщинами, готовыми разделить свою страсть как с Денисом, так и с любым подходящим партнером; в Насте же было что-то незавершенное, заставлявшее предполагать, как приятно будет учить ее таинствам физической любви. Нежность, которую Денис к ней испытывал, была нежностью учителя к способной ученице. И поэтому он лежал, перебирая подробности прошлого и мечтая о будущем и не желая нарушать это утреннее равновесие, подвешенное на тонкой ниточке Настиного сна.
«Сейчас зазвонит мобильник».
Денис не отдавал себе отчет, откуда взялось это предчувствие, но интуиции привык доверять. Недовольно скривив физиономию, он потянулся через обнаженную грудь Насти к своим валявшимся поперек стула брюкам. Первым, что увидела разбуженная его движением Настя, было это недовольное, наморщенное физическим усилием лицо, и она безотчетно потянула на грудь простыню.
— Денис! Что-то не так?
— Да нет, Настя, все отлично, — попытался оправдаться Грязнов, балансируя на краю кровати в борьбе с карманами брюк. — Просто мне сейчас должны позвонить…
— В такую рань?
Мобильный телефон, по своему обыкновению, обнаружился не там, где его искали, а в кармане пиджака. Переполз он туда, что ли? Денису все чаще мерещилось, что злопакостный аппарат постепенно приобретал черты нездоровой самостоятельности.
— Мне звонят в любое время дня и ночи, — недовольно отозвался раздраженный предательством мобильника директор агентства «Глория». — Работа у нас такая. Привыкай.
— Ага. Понятно. Постараюсь привыкнуть.
— Ты что, Настя? Что-то не так?