Будь моей и умри

Кин Дей

– Вы считаете, что это вас касается?

– Во всяком случае, я сделаю так, чтобы это меня касалось.

– Въезжаю в ворота Миллета, – спокойно начал я, – и останавливаю машину. Он хотел срочно поговорить со мной, и дело, видимо, достаточно важное, иначе он не стал бы вытаскивать меня из кровати в четыре часа утра. Он даже употребил слово "прошу". Но откуда же мне знать, что случилось? Не успел я выйти из машины, как на меня набрасываются ваши слабоумные шимпанзе и избивают до полусмерти. И все это только по той причине, что вы выразили желание поговорить

со мной до того, как я встречусь со Стивом Миллетом! Вы считаете, что можете проделывать со мной такие штучки?

– Да, считаю, – кивнул Глэд. – А зачем он вам звонил?

Я обошел кресло и сел в него, откинувшись на спинку.

– Между нами говоря: убирайтесь ко всем чертям!

Его глаза приняли скучающее и сонное выражение.

– Значит, вы хотите, чтобы вами занялись мои мальчики?

– Вы забываете, что у меня в руке револьвер.

– Вы не решитесь им воспользоваться.

– Вы так считаете?

– Хотя... Да, вы сможете это сделать, – согласился он.

– О'кей! Ну, а после того как мы с вами пришли к единому знаменателю...

– Я не думаю, что вас заинтересовали бы несколько сотен долларов.

– Вы совершенно правы.

Выражение лица Глэда нисколько не изменилось.

– Ведите себя разумно, Слэгл. Возможно, все это – лишь случайное недоразумение, но я хотел бы все знать. Как я вам уже говорил, моим мальчикам не было дано приказа напасть на вас. Я только хотел побеседовать с вами до вашей встречи с Миллетом. – Второй раз за несколько минут он проявлял слабость. – Можно исправить положение, если я скажу вам: мне очень жаль, что все так получилось?

Я улыбнулся в мокрый рукав моего плаща. Глэд пожал плечами.

– Хорошо! Но ведь и у вас не всегда будет в руках револьвер, Слэгл. А я – неприятный противник, вы же знаете.

– Еще как! – усмехнулся я.

– Так зачем вам звонил Миллет?

Я мог бы, конечно, сказать, какого я о нем мнения. Но мне приходилось жить и работать в Лос-Анджелесе. И следовало подумать о Салли. Стив не стоил того, чтобы я ради него получил удар по затылку в каком-нибудь темном переулке. Я поднялся и сунул револьвер в карман плаща.

– Миллет сказал, что у него какие-то крупные неприятности. Но, насколько я понимаю, это не имеет ничего общего с карточными и прочими долгами.

– И это все?

– Большего я не знаю. Я ведь еще не разговаривал с ним.

– Наш "Казанова" не упоминал моего имени?

– Нет.

Глэд вытянул губы и дважды кивнул.

– Я вам верю.

Коренастый вытянул руку.

– Могу я теперь получить свой пистолет, Слэгл?

Я взглянул сперва на него, потом – на Фрэнка. На губах этого бульдога играла детская улыбка, а глаза блестели, как влажные черные шары. С Фрэнком у меня наверняка будут неприятности.

Моя шляпа валялась на полу. Я нагнулся, нахлобучив ее на голову, и вышел под дождь. Тонкие крылья носа Пола Глэда затрепыхались, но ни он, ни его телохранители не отважились меня задержать.

Дождь усилился, хотя, казалось, сильнее он уже и не мог быть. Я прошел по газону к своей машине и, усевшись в нее, закурил. Стоит ли вообще разговаривать со Стивом Миллетом или нет? Я отлично знал, чего мне хотелось больше всего – поехать домой. Вероятно, Салли сейчас не спит, смотрит в потолок и думает, думает, думает.

Вечеринка на первом этаже, судя по всему, достигла своей кульминации с точки зрения истерики и попойки. Казалось, уже никто не соображал, что он делал и с кем он делал. Пол Глэд снова вернулся к тому же занятию, от которого его оторвали. Но мысли его, видимо, были заняты не брюнеткой. Время от времени он посматривал на кого-то, сидевшего в той стороне помещения, которое я не мог видеть. Ни Фрэнка, ни коренастого видно не было.

Я вытащил из кармана серебряный доллар и, подбросив его, прихлопнул ладонью другой руки. Если "орел", то я иду к Стиву, если же нет, еду домой. Выпал не "орел". Я потянулся за ключом зажигания, но на крыльцо вышел Миллет – крупный, красивый негодник, выглядевший моложе своих сорока лет, в серых фланелевых брюках и светлой спортивной рубашке, с переброшенным через плечо свитером. Волосы его были в живописном беспорядке. Он вытянул шею и узнал меня. Я опустил стекло.

– Как я рад, что ты наконец здесь! – воскликнул он. – Где тебя так долго носило? Я видел твою машину, но тебя найти не мог. И тем не менее ты ведь был где-то здесь?

– Все очень логично, – сказал я. – Но если поднять меня в четыре утра было лишь твоей шуткой... – Я не довел свою угрозу до конца.

Стив натянул на себя свитер. Он показался мне довольно трезвым, но по нему всегда было трудно определить, в какой стадии опьянения он находится. Даже если эта великая звезда накачивалась как сапожник, она тем не менее все равно довольно твердо держалась на ногах.

Стив Миллет просунул голову в машину.

– Это не шутка, клянусь тебе, Джонни!

Я попытался его немного подразнить:

– А в чем дело? Ты кого-нибудь убил?

Он судорожно сглотнул слюну.

– Я действительно так думаю, Джонни. У меня неприятности... Боюсь, что очень крупные.

– Но ты ведь уже должен привыкнуть к неприятностям, – парировал я.

– Все так, но на этот раз дело намного серьезнее.

Я закурил.

– О'кей! Слушаю тебя.

– Это случилось приблизительно в три часа. То есть полтора часа тому назад. Я заметил, что в доме почти не осталось спиртного, и потому...

Прежде чем он заговорил снова, на крыльце дома появилось нечто маленькое и рыжеволосое. Девушка выглядела так, словно только что пришла из церковного хора. Но это касалось лишь ее лица. У нее, похоже, были какие-то неприятности с глубоким вырезом вечернего платья, и она неуверенно посмотрела в сторону машины.

– Это ты, Бенни?

Стив не расслышал слов девушки – шел слишком сильный дождь. Она подождала, а потом подхватила свое длинное платье и приподняла его выше колен. С выражением пьяной решимости на лице выставила вперед ногу. И тотчас же почти по щиколотку погрузилась в воду. После чего быстро вернулась под крышу.