Будь моей ошибкой

Фирсова Мария

— Оля, — тихо произнес Артём, — что, что такое?

Я только головой качнула, давая понять, что все в порядке, а у самой сердце заходилось в попытках вывалиться и упасть камнем к ногам.

— Все хорошо, голова немного закружилась просто, — радуясь, что Артем стоит сзади и не может видеть мою испуганное лицо, я моргнула несколько раз, стараясь сдержать слезы.

Прикусила губу едва не до крови в очередной безуспешной попытке унять дрожь. Его пальцы сжимали мои плечи, а потом сильные руки просто обхватили меня, прижав к своей груди. Я забыла, как дышать, а разум с надрывом кричал, что я замужем, что неправильно все это, нельзя так. Получается,

Олег прав?! Сто тысяч раз прав, называя меня падшей?! Оттолкнуть бы Кузьмина, вырваться из его оков, а я не могла, хотела, но не могла. Словно привязали меня веревками. Только голову опустила покорно вниз, позволяя себе глубоко вздохнуть.

— Оля, — прошептал он, — я не знаю, что происходит в твоей жизни, но догадываюсь. Не слепой, Оль. Уходи, уходи от него… Беги, пожалуйста. Мне известно, каково это жить с тираном, и пусть тогда я был мелкий, но прекрасно помню, как отец не щадил мать. Именно тогда дал себе слово, что ни за что в жизни не подниму руку на женщину, если она даже окажется самым мерзким созданием на свете. Ну, хочешь, я поговорю с ним? — сквозь зубы процедил Кузьмин, откровенно злясь на мое упрямство.

— В моей жизни все хорошо, Артем Леонидович, — как мантру произнесла я, в очередной раз уговаривая себя, что Андреев проспится и все наладится. Лгала себе, создавала иллюзию счастливой семьи.

— Поэтому на твоих руках красуются синяки, да? Потому ты шатаешься по улицам с таким видом…

— Каким? — скинула я его руки, повернувшись к Артему лицом.

Его взгляд был серьезным, непроницаемым даже. Он анализировал мои поступки, мое состояние. Не надо было за ним идти, чем я только думала?! Почему мне было так спокойно здесь? В этой маленькой квартирке, которой явно не хватало женской руки, рядом с этим человеком, который прожигал меня взглядом в это мгновение. Хотелось закрыть лицо ладонями, упав в чужие объятия, но я не имела права на подобное. Потому что не желала доставлять Кузьмину проблемы, боялась до судорог за него и за Тимку, понимая, что если и не Олег, то свекор способен превратить все, что мне дорого, в прах, золу.

— Затравленным, — повысил он голос, попытавшись коснуться меня.

Я отшатнулась и только потом сообразила, что Кузьмин, возможно, просто искал опору, устав стоять на одной ноге. Сделала нерешительный шаг к нему, сама прикоснулась к его руке, сгребла ее, проведя пальцем по выступающей вене на запястье. Эмоции переполняли: головой понимала — нельзя, а сердцем… Осталось ли оно еще у меня?!

— И прекрати уверять, что у тебя все в порядке, — процедил он, — счастливые женщины так не выглядят, Оля, они если и плачут, то от радости. И врать мне не надо, что споткнулась, упала, ударилась. Терпеть не могу ложь. А тебе она не к лицу.

— Ты меня не знаешь совсем, — с тоской взглянула я на него.

— Ты меня тоже. Но кто нам мешает лучше узнать друг друга?!

Глава 6. Артём

Интересные вещи все-таки могут поведать старые знакомые. Кажется, Генка не зря ошивался здесь, с виду только безразличен ко всему, а на ус информацию мотал. При этом сложно было поверить, что говорит он правду, а не просто набивает себе цену.

Я слушал и у меня волосы на затылке начинали шевелиться. Нет, я, конечно, не первый день жил на свете и догадывался, что земля-матушка носит всяких козлов, но это уже было слишком. Желваки играли на лице, я сжимал кулаки, и все

внутри меня требовало разнести здесь все к чертям собачьим, вытащить этого мерзавца из его конуры и как следует пересчитать ребра. Сукин он сын!

В голове не укладывалось, как такая женщина, как Оля могла жить с этим гадом под одной крышей. Нежная, кроткая, светлая, как ангел, и черный, всепоглощающий, словно тьма, сатана. У меня не было других слов, меня всего разрывало на части от гнева. Я сам себя боялся в ту секунду, но упрямо слушал Генку, который сильно жестикулировал в порыве эмоций, снабжая свою речь крепкими словечками.

А потом шел домой, точнее ковылял, рассматривал асфальт под ногами, проклиная свою никчемность. Все думал, а сложись все иначе. Ну вот был бы я полноценным, мог бы постоять за себя, за женщину, что так нагло вторглась мне в голову, заполнив собой все мысли. Смог бы я тогда побороться за нее, наплевав на моральные устои? Она чужая, не моя. И никогда не будет принадлежать мне.

Если уж Тамарка ушла, не посмотрев на то, что у нас общий ребенок, то Ольга на меня вообще не обратит вовсе внимания. Жалость мать ее, если только. Но лучше полное равнодушие, чем такое. Злился я на весь мир, ненавидел в душе обстоятельства, эти чертовы горы, свою ущербность. А потом обернулся, сам не знаю почему, дурная привычка, наверное. После того, как жизнь разделилась на до и после, я часто стал оглядываться назад во всех смыслах слова.

— Оля, — сорвалось с моих губ.

Сложно было ее не узнать. Ольга Петровна брела совершенно потерянная, кутаясь в свое пальтишко. Дождется глупая, что сляжет с пневмонией ведь. Я чуть про костыли свои не забыл, едва не бросившись к ней навстречу.

Она только взглянула на меня украдкой, пряча красные глаза. Плакала. Руку готов дать на отсечение, что этот ублюдок довел ее до такого состояния.

Мне и не оставалось ничего, как позвать ее с собой. Ковылял, а сам дышать боялся, думал, что испугается, убежит, сорвется с места, но нет. Самому не верилось, что вот она в моей квартире. Даже стыдно чуть стало за отсутствие ремонта и хлам на антресолях. Оля с любопытством рассматривала фото на стенах, тень улыбки скользила на ее искусанных губах, а я наблюдал за ней и на душе светлело.

— Это было так давно, — с тоской произнес я, вспоминая те моменты, когда спускаешься вниз на сноуборде или лыжах, сбоку мелькает полосой деревья, пронизывающие своими макушками небо. А ты готов орать во все горло от счастья, потому что распирает изнутри, потому что эмоции на разрыв. Драйв. Адреналин. Отсутствие страха.

— Скучаете? — сглотнув чуть нервно, поинтересовалась Оля.

— Безумно. Это часть моей жизни. Большая часть. Я бы многое отдал, чтобы вернуться… Хотя, — опустил я взгляд на свою ногу, — уже отдал.

— Это случилось там? — дрожащим голосом, произнесла она.

Я только кивнул, не любил об этом говорить, да и зачем ей знать об этом, для чего?! Чтоб лишний раз удостовериться, что я — кретин полнейший?! Сидел бы, не высовывался, может, и остался бы с ногой, а так… За каким-то полез, возомнил себя отважным храбрецом. На, получи, герой!

— Простите, — только и промолвила она, боясь заглянуть мне в глаза.

А я наблюдал за ней и внутри все замирало. Сгрести бы ее в охапку, уткнуться носом в ее волосы, вдохнуть аромат и пусть все горит синим пламенем. Плевать! Только она скорее жабу поцелует, чем позволит к ней прикоснуться, а я еле сдерживал себя, чтобы не броситься в омут с головой.