Шрифт:
Глава 1
Ты танцуешь на песке одна
Так горяча, что во мне тают снега
Ты танцуешь на песке одна
В море штиля, но в тоске по нам.
PLS – Навылет
– Егор сам за тобой приедет? – мама смотрит на меня в зеркало, стоя за спиной и поправляя свою прическу.
– Нет. Я вызвала такси.
В спешке высыпаю на комод перед
Бросаю помаду назад в сумку, из кучи высыпанных наружу вещей беру маленькие серьги с бриллиантами, которые не очень люблю из-за дурацкой застежки, но это подарок, и я решаю потерпеть один вечер.
– Мы так и не обсудили твой день рождения, – продолжает мама.
– Еще неделя впереди… успеем…
Последние пару лет дни рождения я вообще не праздновала, было не до того, но в этот раз моя семья взбунтовалась, даже мой брат Андрей высказал свое мнение по этому поводу.
– Вот именно, дорогая. Неделя, – вздыхает мама. – Все-таки юбилей. И Егор готовит тебе сюрприз… Нужно выбрать ресторан и меню. Будет много гостей.
– Я знаю.
Оправляю на себе черное платье с открытой спиной, которое откопала на дизайнерской распродаже пару месяцев назад. Юбка-футляр на мне смотрится отлично, особенно такой длины – до колена.
– Ты будто не рада…
– Я очень рада, мама.
Быть центром всеобщего внимания не моя мечта, а дни рождения на тридцать человек – не наша семейная традиция, но рядом с Егором мне постоянно приходится светиться на всяких мероприятиях, и я привыкла быть его аксессуаром.
– Застегни… – прошу, приподнимая на шее волосы.
Еще одно украшение, которое досталось мне в подарок от Рязанцева на нашу годовщину в прошлом году: круглый кулон с бриллиантом в центре. Егор никогда не скупится на подарки. Одно время мне даже казалось, что он хочет меня ими купить, так их было много. Но потом я поняла, что, в отличие от меня, он эти жесты внимания считает обязательными.
Просовываю ноги в черные лодочки и смахиваю с комода содержимое своей сумки обратно в нее, когда за спиной раздается сонный голос:
– Мамочка, ты уходишь?
Софийка трет кулаком глаз и дует губы, остановившись на пороге нашей дачной гостиной, где она уснула вместе с дедом за чтением «Чиполлино».
На ней голубая пижама с белым зайцем на груди и забавный бардак в светлых коротких кудряшках, носок на одной ноге отсутствует.
Сердце сжимается от счастья, лопается от любви.
Сажусь на корточки и раскрываю для нее объятия.
Софи с разбегу ныряет в них и обнимает мою шею руками, цепляясь пальчиками за волосы.
В моей жизни нет ничего соизмеримого с моей дочерью. Она центр моей вселенной, его сердцевина. Когда-то давно я пообещала себе, что никогда больше не полюблю, но, как только мне на грудь опустили синий кричащий живой комочек, я поняла, что до этого момента ничего о любви не знала.
– Да, малыш. Я на чуть-чуть, ты даже не заметишь, что меня нет.
Прикрываю глаза, вдыхая детский карамельный запах, и уже никуда не хочу уходить.
– Я тогда тебя подожду…
Я рассчитывала сбежать незамеченной, потому все это время мы с мамой шептались. Моя дочь очень привязана ко мне и болезненно переживает любую нашу мимолетную разлуку. Только полгода назад под натиском мамы я сдалась и решилась оставлять Софийку у них на ночь, но каждый раз мне от этого неспокойно, будто без моего маниакального контроля с ней что-нибудь может случиться.
– Ладно… – Сжимаю ее тонкие плечики. – Но если захочешь спать, возьми с собой зайчика и иди, да?
– Я его постирала, – подает голос мама. – Им как будто почистили дымоход.
– Я не разрешала, – бурчит Софи. – Он боится воды…
– Зато теперь как новенький.
– Тогда давай положим его сушиться рядом с твоей кроваткой? – предлагаю выход из ситуации.
Я сто раз обозначала неприкосновенность серого потрепанного зайца, которого мой брат привез Софии из какой-то рабочей поездки, поэтому смотрю на маму с укором.
Мой телефон пищит на комоде. Это такси. Напрягаю силу воли, чтобы оторвать от себя дочь, поцеловав ее маленький нос.
Она машет мне рукой, под контролем деда стоя на выходящем во двор окне, и я, перед тем как выйти в калитку, посылаю обоим воздушный поцелуй.
Летние сумерки за городом – небесная манна после пыльной Москвы. Я возвращаюсь в город без особого энтузиазма.
Рязанцев не любит дачу моих родителей, потому что тратит слишком много времени на пробки, когда у него возникает желание забрать меня в город самолично, но в последнюю неделю мы с дочерью отсюда не выбирались.
Такси привозит меня в центр.
Егор ждет на входе в бар с букетом белых роз.
На нем синяя рубашка и темно-синие брюки, в руках мобильник, с которым он из-за работы не расстается никогда. Рязанцев привлекательный и скромностью в отношении женщин никогда не страдал. Мне нравится, как сидят на его спортивной фигуре брюки и рубашки, которые сейчас составляют почти весь его дневной дресс-код.
– Привет. – Забираю у него цветы, по привычке подставляя щеку для поцелуя, и ныряю носом в букет. – Очень красивые. Не нужно было.
Я равнодушна к розам в любых оттенках, но Егор в такие детали никогда не вдавался, а меня с детства учили не быть капризной.
– Увидел и захотел тебя порадовать, – сообщает, с одобрением меня осматривая.
Его ладонь ложится на мою талию и заставляет подойти ближе, прижаться всем телом.
Даже этот незначительный контакт напрягает его тело. Рязанцев заводится. Мое тело никогда так быстро не отзывается на нашу близость, но Егор знает, что и как в теле женщины работает, умеет доставить удовольствие.