Будь моей
Шрифт:
– Да, я не буду её больше трогать, - вспылил он, хотя и понимал, что злится он на себя.
– Просто... Лина... ей же плохо сейчас ...
– Да ты что? Не может быть!
– "изумился" Гриша.
– И что? Ты хочешь её утешить? И думаешь, она тебе позволит к себе приблизиться?
– Гриш...- перебил его Дима нетерпеливо, но тут же понял, что тот прав. Не позволит. Будет драться до последнего, при этом явно не поймет его цели. А пугать её снова он не хотел. Выругавшись, он стукнул кулаком в стену.
– До тебя, наконец, дошло, что ты сегодня натворил?
– уточнил Григорий, обманчиво мягким тоном.
– Или ты до сих
– Заткнись!
– бросил Дима и вышел в коридор, напоследок огрызнувшись.
– И к твоему сведению, она сопротивлялась.
– Ай-ай-ай! Какая же она нехорошая! Непорядок, ей надо было сразу тебе дать, прямо во дворе, - продолжал ерничать Гриша, не отставая ни на шаг от шефа. Боялся, что он все-таки пойдет к Лине. Сделав знак Вадику, чтобы тот следовал за ними, он последовал за Жигуновым, которого все ещё немного шатало от выпитого.
– Глядишь бы, отделалась легким испугом.
– Дядя Гриш, - Дима быстро обернулся, отчего его вновь сильно повело, что пришлось вцепиться в стенку.
– Что ты хочешь? Чтобы я проникся чувством вины? Благодарю покорно, но мне и без твоих нравоучений паршиво.
– Он отвернулся: паршиво - это слишком мягко сказано. Бл... он себя таким му...ом сейчас чувствовал?! Хотел, значит, показать Лине, что такое изнасилование по-настоящему? Потому что видите ли он обиделся на "персонального насильника"? Видите ли, сам себя он считал первоклассным любовником и невольным учителем для одной неопытной, но очень сексуальной малышки. Поэтому и нажрался в хлам, чтобы не чувствовать себя последней скотиной.
Тряхнул головой, отгоняя прочь лишние мысли. Потом, потом он обо всем подумает, главное сейчас убедиться, что с Линой все в порядке. Но едва он подошел к лестнице, как Гриша перегородил ему дорогу.
– Я не пущу тебя к девушке, - твердо и серьезно сказал Григорий.
– Пусть завтра ты меня уволишь... но я не пущу тебя к Лине.
– Да, я спать пойду в свободную гостевую комнату, - решил Дима, обойти стороной вопрос.
– В гостиную иди, - он кивнул головой на приоткрытую дверь.
– Заодно и приберешь за собой, а то повсюду обрывки её платья валяются. Представляю что подумает Маша, когда увидит с утра...
– Бл*, Гриша!
– опять вспылил Жигунов и после секундной заминки признался в своем опасении.
– Да, может, ей врач нужен, чтобы осмотрел, не повредил ли я ей чего...
– Дима зажмурился, заставляя себя выдохнуть. А в памяти как в калейдоскопе завертелись воспоминания, как она вздрагивала и сжималась каждый раз при его толчке. А ведь он специально был так груб, чтобы она сильнее "прочувствовала" разницу между ласковым любовником, и насильником. Какая же он все-таки тварь?! Он сжал зубы, чтобы не застонать.
– Вадик, - голос Григория прозвучал странно глухо, и Дима посмотрел на него.
– Сходи к Лине, спроси, нужен ли ей врач?
– Я сам...
– хотел было сказать Жигунов, но в этот момент Гриша просто подтолкнул его к двери гостиной.
– Нет уж, хватит с тебя самостоятельности.
– едва Дима стал сопротивляться, как начальник его охраны заломил ему руку и буквально втолкнул в комнату. Надо сказать, что Дима не особо сопротивлялся, поэтому ему и удалось это без труда. Закрыв дверь, Гриша прислонился к косяку и долго изучающе смотрел на сына его покойного друга.
–
– Знаю, - прошипел Дима, отворачиваясь, не в силах выносить его взгляд. Точно такой же, как бывал у отца, когда тот был... разочарован в сыне.
– Мы с ней поругались, сильно поругались... И я... хотел доказать свою правоту.
– Доказал, - горько усмехнулся мужчина.
– И как? Получил удовольствие, самец?
– Дядя Гриша, хватит, - пробормотал Дима, уже не пытаясь как-то оправдаться. Невольно по старой привычке он перешел на уважительное "Вы" - Вы же вдвоем с отцом меня воспитывали... И прекрасно знаете, что я ненавижу насилие над женщинами. Не представляете, в каком ужасе я был неделю назад, когда понял, что чуть не ударил её...
– И поэтому ты её сегодня не бил?! Я должен гордиться за тебя?
– иронично уточнил он. И тут послышался нерешительный стук в дверь.
– Она меня послала далеко и надолго, - раздался из-за двери голос Вадика.
– Вместе с Жигуновым и со всеми врачами сразу. И уже потом добавила, что синяки и сами сойдут. А если мы, идиоты, имели ввиду, психиатра, то для Жигунова он нужнее. А ещё лучше целую бригаду вызвать.
– Последнее он добавил уже от себя. Про приглушенные всхлипы, что доносились из ванной, куда он и не подумал бы войти, Вадик промолчал. Пару минут стояла тишина, и Вадим решился осторожно уточнить.
– Ну я пошел на пост? Больше я вам не нужен?
– Иди, - сказал Жигунов.
– И... это... спасибо, что...
– он замолчал, не в силах подобрать слов. Вновь захотелось напиться, но он мужественно сдержался.
После продолжительного душа, Лина поняла, что этого мало, чтобы отмыться и набрала в джакузи воды погорячее. Её до сих пор трясло то ли от холода, то ли от пережитого. Хотя истерика после вторжения Вадика отступила. Интересно, кто додумался его послать с такой деликатной миссией. Хотя нет, не интересно. На неё накатила такая апатия и абсолютная безразличность, что она даже сама удивилась.
Однако, когда спустя час она вылезла из ванной, её новь заморозило. Быстро вытеревшись, она поспешно оделась в джинсы, футболку, сверху ещё и толстовку нацепила, незнамо как очутившуюся здесь. Под одеяло забираться не собиралась, так же как и засыпать. Хоть она в принципе Грише верила, но в то, что он будет стоять до последнего на страже её покоя, она сомневалась. Своя шкура дороже. Чтобы там ещё не задумал Жигунов, лучше если она встретит его во всеоружии.
Поэтому устроившись на противоположном от входа краю кровати, Лина прилегла, не сводя пристального взгляда от двери. Ночь прошла тихо, так что невольно девушка все же задремала. Проснувшись как от толчка, Лина уставилась на Диму, что стоял на пороге. Уже начало светать, так что свое обещание Гриша выполнил, ночь прошла. Обвинять его в чем-то или язвить она не спешила (вчерашний урок усвоен хорошо), просто настороженно наблюдала за ним. Дима тоже молчал, только смотрел странным взглядом. Наверное, не мог понять, зачем она так утеплилась. Напряжение в комнате сгустилось, и хотя ни он, ни она не пошевелились, казалось, что вот-вот что-то взорвется. Наконец, Дима шагнул к кровати, и Лина тут же села на постели, не сводя с него пристального взгляда. Больше Жигунов не решался подходить, подняв руки в примирительном жесте.