Будь моей
Шрифт:
А проснулась она от своего собственного громкого стона удовольствия. Спустя всего пару мгновений её тело сотряслось от невероятного оргазма. И снова стоны удовольствия и пальцы в волосах Жигунова...
Ещё не до конца осознав, что произошло, Лина почувствовала, как губы Димы стали подниматься выше к животу, обведя языком пупок, он продолжил движение вверх. Не давая времени прийти в себя, его пальцы продолжили ласкать центр её чувственности, как всего минуту назад ласкал язык. Подняв взгляд, Жигунов отметил, какой страстью горят её глаза, а руки против воли обнимают его, но только услышав ещё один стон не выдержал и резким движением овладел ею. Резкие глубокие проникновения, и её движения навстречу быстро подвели их к оргазму. Стоны слились в единый выдох, когда они одновременно достигли пика наслаждения. Дмитрий наслаждался этим мгновением полного единения, когда почувствовал, как Лина приходит в себя и медленно, но верно отстраняется от него. На мгновение он поддался давлению её рук, чтобы тут же резко притянуть её обратно. И от
– В следующий раз можешь вообще меня не будить, - с сарказмом выпалила она. Воспользовавшись его растерянностью, она резко оттолкнула его и подлетела с кровати. И даже успела сделать пару шагов, когда Дима догнал её и, схватив за плечо, развернул к себе. Его лицо, весь его вид кричал об его бешенстве, но он старался говорить спокойно.
– Вот скажи: в чем ты обвиняешь меня?! Что тебя так злит? Я виноват в том, что хочу доставить тебе удовольствие? Или в том, что несмотря на все твое нежелание и твое сопротивление ты получаешь наслаждение от нашей близости?
– Дима дотронулся до её щеки, приподнимая лицо Лины. На миг их взгляды встретились, и девушка тут же отвела глаза, принимаясь изучать стенку за его спиной. Она уже пожалела о своей минутной слабости, когда все же высказалась: надо было как обычно промолчать. Дима сжал её подбородок, привлекая к себе внимание.
– Или ты злишься, что не смогла сдержать стоны удовольствия?.. Молчишь? Не желаешь разговаривать? Но ведь ты знаешь, что я и сейчас могу довести тебя до оргазма. И разница будет только в том, что сейчас ты будешь до последнего цепляться за простынь, не желая меня обнимать и до последнего прикусывать губу, чтобы не застонать. А смысл в этом?
– Дима ждал ответа, уже понимая, что его не будет. И от этого злость его только нарастала.
– Черт возьми, Лина!!! Перестань уже все так драматизировать! Что такого ужасного я сделал? Доставил удовольствие? Не дал тебе сдерживаться?
– ещё сильнее сжав подбородок, он буквально заставил её взглянуть на него. Презрение, что опять горело в её взгляде, теперь только подлило масло в огонь.
– Хорошо. Ладно. В чем я в принципе виноват перед тобой? Заставил вернуться сюда? Похитил сестру? Так я ничего плохого ей не сделал. Моя вина, в том что хочу быть с тобой? В том, что ты свела меня с ума? Но ты сама привязала меня к себе!
– с трудом, но Лине удалось сохранить спокойствие и не фыркнуть в ответ. Дима схватил её за плечи и встряхнул.
– Что ты хочешь от меня? Мне что теперь умолять тебя, чтобы ты хотя бы посмотрела на меня? Заговорила со мной? Улыбнулась? Ты хочешь, чтобы я на коленях просил тебя об этом?
– осознав, что опять причиняет ей боль, Дима заставил себя ослабить хватку. Притянув её к себе, он прошептал почти ей на ухо.
– Этого не будет.
– он поцеловал её в шею, после чего, отстранившись, задумчиво посмотрел ей в глаза.
– А может, мне стоит снова пригрозить? Что если ты не будешь со мной разговаривать, то... тогда я не буду отпускать тебя домой.
– Лина, наконец, посмотрела на него далеко неласковым взглядом. Дима деланно безразлично пожал плечами и продолжил мысль.
– А что? Ты же итак нарушаешь наш уговор про не сопротивление... Каждый раз противишься близости.
– И Лина опять не сдержалась. Очень тихо, но четко сказала.
– Только попробуй, и ты пожалеешь об этом. Ты узнаешь, что такое мое настоящее сопротивление, - она уже все взвесила: родным можно будет позвонить и предупредить, но идти на поводу у Жигунова она больше не будет. Хотя на какой-то миг ей даже захотелось доказать, что даже если он заставит её с ним общаться, это ничего не изменит. Лина попыталась отстраниться, но Дима крепко удерживал её на месте.
– И по крайней мере не сможешь прикрываться красивыми словами, под тип "доставить тебе удовольствие".
– Дима нежно дотронулся до её подбородка и честно признался в подначке.
– Это было просто рассуждение вслух.
– не обращая на взбешенный взгляд девушки, Дима насмешливо продолжил.
– Зато теперь я точно знаю, что ты, по крайней мере, меня слышишь.
– Лина дернулась, вырываясь из его объятий. И Жигунов выпустил, давая ей свободу, но когда она уже дошла до ванны, все же сказал вслух.
– Я тебе ещё не говорил? Ты просто очаровательна, когда злишься.
– не оборачиваясь Лина сделала неприличный жест в его сторону и захлопнула за собой дверь. Закрыв дверь на щеколду (её ещё несколько дней назад починили), Лина устало прислонилась к двери. Что ж победа в этом раунде за ним. Дима все же заставил меня заговорить с ним. И что теперь? Что ей делать? Вновь замкнуться в молчании
Пожав плечами, Лина заставила себя двигаться дальше. Забравшись в кабину, она включила воду, а уже через минуту дверь снова оказалась выбита. Глубоко вздохнув, она досчитала до десяти, заставляя себя успокоиться. Не помогло. И когда его руки дотронулись до её плеч, дернулась изо всех сил и развернувшись к нему лицом, закричала.
– Господи, да оставь же меня в покое хоть на пять минут! Не могу! Не хочу я терпеть твои прикосновения! Не могу!
Ошарашенный её вспышкой, Дима отпустил её и долго вдумчиво смотрел в её глаза.
– Неужели они вновь стали чужими?
– он с осторожностью дотронулся до её щеки. Лина отстранилась и отвернулась, не желая отвечать на вопрос. Главным образом потому, что несмотря на всё её желание, Дима не стал чужим для неё. Да она боролась с ним и будет продолжать, но... Его рука скользнула по её спине, и она услышала его шепот.
– Будем ждать тебя в столовой.
– и он ушел, прикрыв за собой дверь душевой.
Лина минуту удивленно смотрела ему вслед, после чего решительно тряхнув головой, потянулась за мочалкой. Душ она приняла за 10 минут, ещё минут 5 она выбирала, чтобы одеть. Сегодня опять будет жара и надевать порядком надоевшие джинсы категорически не хотелось. Плюнув на все, Лина принарядилась в любимый сарафан, и, оставив волосы распущенными, поспешила вниз. А то вдруг Дима передумает и решит продолжить утреннее рандеву. Проскользнув на кухню, Лина поздоровалась со всеми и, стащив яблоко, направилась к выходу. Против обыкновения Дима остановил её на полпути, удержав за руку.
– Ты будешь есть вместе с нами.
– тихо, но твердо сказал он. Девушка, все так же избегая смотреть на него, пожала плечами и, высвободив руку, уселась на привычное место. Вяло ковыряясь в салате, Лина вполуха слушала разговор за столом, смотря исключительно на Машу. Но вопрос Димы заставил против воли прислушаться к разговору.
– Итак, леди, и куда бы вам хотелось сегодня поехать?
– Лина привычно проигнорировала вопрос, чувствуя при этом выжидательный взгляд Димы.
– Пап, а может мы в Заельцовский парк поедем? Покатаемся на роликах или велосипедах?
– предложил ребенок. Лина постаралась удержать нейтральное выражение лица, хотя в памяти так и проносились события почти месячной давности, один из самых счастливых дней их совместной жизни. Ну что ж ты делаешь, Машутка?
– только мысленно простонала она. Но видно что-то все-таки дрогнуло в её лице, так как Дима с радостью поддержал эту идею. На мгновение захотелось воспротивиться и просто не поехать с ними, но Лина сдержала порыв.
В конце концов, они не смогут заставить её кататься с ними. Я просто прогуляюсь по парку или отсижусь в машине, - решила Лина, собирая волосы в высокий хвост. Поймав себя на мысли, что покататься на роликах очень уж хочется, она не стала переодеваться шорты. В сарафане она точно не решиться прокатиться на роликах.
Видно к этому выводу пришел и Дима, так как оказавшись в парке, они сначала просто погуляли. А о велосипедах позаботились Вадим с Гришой, притащив все три к ним. Она как раз фотографировала Диму с Машей на фоне детской железной дороги. Ну не могла Лина отказать малышке в такой невинной просьбе. И от катания на велосипеде отказаться не смогла. В конце концов, при езде на велосипеде общаться с попутчиками необязательно. И не важно, что в процессе Лина забыла обо всех своих планах. А когда на спуске у неё наконец получилось прокатиться, не удерживая руль даже одной рукой, счастливый смех сдержать не получилось. Да и не хотелось. Только подъезжая к пункту проката, Лина очнулась. А улыбки Вадима и Гриши, окончательно вернули её на землю. Они молча забрали велосипеды, но радости даже не пытались скрыть. Жигунов тоже улыбался, нежно, ласково глядя на неё, но Лина этого не видела, старательно избегая встречаться с ним взглядом.
– Я схожу за роликами.
– сказал Дима и, потрепав Машу по макушке, пошел к припаркованной машине.
– Я не буду кататься на роликах, - твердо сказала Лина ему вслед. На секунду приостановившись, он кивнул и пошел дальше. Отсутствовал он недолго и, возвращаясь, услышал обрывок разговора.
– Ли... ну может все-таки покатаемся все вместе?
– малышка просительно заглядывала Лине в глаза.
– Ты же обожаешь кататься на роликах, сама мне говорила.
– Я и не отрицаю, - шутливо сказала Лина.
– И вот чтобы не поддаться искушению... я и не стала одевать шорты. Ну, Маш, не дуйся. Я же не брошу тебя, я просто прогуляюсь рядом. Тебя пофотографирую...
– И нас с папой вместе?
– с улыбкой спросила Маша, посмотрев на Жигунова. Даже не оборачиваясь, Лина поняла, что он стоит за её спиной, но все же кивнула Маше в знак согласия.
Постоянно сдерживать улыбку, наблюдая за Жигуновыми, было сложно. К тому же "не смотреть" на них было просто невозможно, особенно после обещания и держа фотоаппарат в руках. В конце концов, Лина сдалась и просто старалась не встречаться взглядом с Димой.
А после продолжительной прогулки отдав фотоаппарат Григорию, Лина нацепила уже привычную маску. И обедая в летнем кафе в парке, стандартно рассматривала прохожих, не прислушиваясь к разговору. Поэтому она и увидела своих подруг, которые просто проходили мимо. Улыбнувшись, она поспешила к ним, даже не пытаясь сдержать радость. Она не видела их все лето, а ведь в институте они были практически неразлучны.