Будь моим... оборотнем
Шрифт:
— Приветствую вас, Анна.
Он поклонился мне и подал руку, усадил на обитый бархатом стул рядом с Ричардом. Я едва не свалилась с этого стула, но уселась, ругаясь под нос, подобрала все юбки. Ричард прошептал на ухо:
— Боги, ты прекрасна.
— Спасибо… — искренне засмущалась я, не ожидая услышать от своего ехидного друга такой искренности.
Да он и сам очень даже. Правда, одет по-обычному, будто отправлялся в дорогу.
Король говорил заученные слова, и речь его усилила магия, чтобы слышал каждый без исключения. Красивые слова сплетались в витиеватые предложения,
Церемония затягивалась. Наконец, очередь дошла до меня.
— Анна, вам слово, — Харот склонился в полупоклоне.
Я от ужаса приоткрыла рот и округлила глаза, оборачиваясь к ехидно улыбающемуся Ричарду. Подошла к краю балкона и чуть не растолкала всех вокруг огромной юбкой. Ричард галантно подал руку, помогая дойти.
— Скажи хоть что-нибудь, — щекоча ухо, прошептал он. — Скажи, что ты рада присутствовать на этой церемонии.
— Я очень рада присутствовать на церемонии, — проблеяла я.
— Для тебя великая честь принимать поздравления из уст короля.
— Это великая честь — принимать поздравления от самого короля Харота Первого.
— И ты рада, что всё закончилось, — продолжил Ричард, всё ещё не отпускающий меня от себя. — Риша, не шатайся, пожалуйста. Я тебя не удержу, если ты сиганешь с балкона.
— Я рада… Ой, извини. Я, кажется, отдавила тебе ногу.
В итоге прихрамывающий Ричард усадил меня обратно, повернулся к толпе и прекрасно поставленным, очаровательно хрипловатым голосом восхвалял Кристань, меня, короля. Он говорил как дышал — правильно и ровно. И ему, я чувствовала, верили.
Вскоре церемония переросла в пышное застолье. Простым гражданам выдали по рюмке настойки за здоровье спасителей и нескольку монет. В итоге все были счастливы. Кроме меня. Я устала от внимания и сбежала, пока Харот отвлекся на разговор с кем-то без сомнения важным.
Осень украсила деревья гирляндами из разноцветных листьев. Ранняя, но подступающая, она стелилась туманами по земле и капала с неба дождем. Я сидела в парке, вороша носком туфельки опавшую листву. Обнаженные руки и ноги замерзли, но я не двигалась — слишком нравилось уединение. Набирала в руку желтый листьев, смешивала их с бордовыми и салатовыми, крутила букет. Неожиданно плечи укрыла теплая после чьего-то тела куртка. Ричард присел на край скамейки.
— Тебя потеряли, спасительница.
— Не глумись, спаситель. Как тебе церемония?
— Много слов, лишенных всякого смысла. Непривычно, — Ричард скорчил недовольную мину.
— Но зато теперь мы можем спокойно зажить в этом городе. Никаких больше дорог и непогоды! Представляешь? — Я мечтательно улыбнулась.
— К тому же тучами налетят женихи. Только успевай отбиваться от них.
— С чего ты взял?
Он поднялся и дошел до ближайшего дерева, совершенно неизвестного мне вида, с ветви которого сорвал золотистый лист. Вручил тот мне в букет. И только тогда ответил:
— Харот наградил тебя столь притягательными комплиментами, что за счастье быть супругом спасительницы станут бороться лучшие. Будь уверена. Я рад лишь тому, что не увижу этих боев. А то ещё задавят ненароком, — он фыркнул.
— Почему не увидишь?
В груди кольнуло.
— Анна, я не останусь здесь. Моя родная страна вновь открыта, и я хочу воссоединиться с сородичами. Им нужно восстанавливаться, они потеряли много ресурсов, как людских, так и иных.
— Ты навсегда уедешь, — без эмоций подытожила я. — А как же Маделин?
— Они жила без меня столько лет, переживет и теперь. Захочет — приедет в гости.
— Возьмешь меня с собой? — пролепетала в тщетной надежде на чудо.
— Нет. Живи спокойно. Без долгих дорог и непогоды, — передразнил он, но не посмотрел на меня.
— И мы больше никогда не увидимся?
— Почему? Я буду тебе писать и как-нибудь навещу или ты приедешь ко мне, но попозже. Мы ведь останемся друзьями?
— Да… Мы друзья, — тихо прошептала я.
А потом он просто взял и ушел. Листья из букета пали к ногам. Их мгновенно разнес ветер. Куртка, пахнущая Ричардом, до сих пор укрывала мои плечи, но не могла спасти от холода внутри. Я долго сидела на скамейке и когда окончательно замерла, направилась к себе в комнату.
Пасмурным днем, в котором осень граничила с подступившей зимой, мы с Маделин провожали Ричарда. Старушка рыдала, утирая слезы шалью, а я хмуро смотрела сквозь Ричарда, не представляя, каким образом проживу без него. Я слишком привыкла к язвительности, насмешкам и чертовски красивым глазам. Без Ричарда жизнь потускнеет. Но я обещала себе пережить расставание. Главное — не разреветься.
Ричард бегло попрощался со мной, прижав напоследок к груди, поцеловал Маделин в щеку, запрыгнул на вороного мускулистого коня, отданного самим Харотом из королевских конюшен, и поскакал. Я заворожено смотрела вслед удаляющейся фигуре. Он обучен верховой езде. Он, черт возьми, умеет всё на свете!
— Не переживайте, Ричард просто спешит к себе домой, — попыталась я утешить Маделин, которая громко всхлипнула.
— Нет. Он бежит от чего-то, что осталось здесь.
Она махнула рукой и, попрощавшись со мной, ушла. Обычная сгорбленная старушка с дикой печалью во взгляде, вновь потерявшая внука.
А я долго всматривалась в горизонт.
Он просто сбежал. Мы столько общались, мы обсудили всё. Кроме единственного касания губ в тот жуткий час, когда не оставалось надежды на чудо. Да только соображали ли мы на пороге смерти о значении какого-то поцелуя? Он был просто потому, что должен был быть. И неудивительно, что для Ричарда то мгновение не значило ровным счетом ничего. А для меня?
Я выдохнула. У меня есть многие часы одиночества для размышлений над прошлым, настоящим и будущим.
Почему мне так спокойно в этом мире, почему я так запросто сбежала из того? Ведь в этом тоже есть особый смысл. Или нет?
Многое уже никогда не станет прежним, с некоторыми вещами придется свыкнуться, что-то другое — навсегда забыть, а кого-то — потерять. Окончание в последней главе моей истории было поставлено, но то не было точкой. Скорее многоточие, неопределенное, неизвестное, тягучее. Моё…