Будь осторожен в своих желаниях
Шрифт:
«Дело в женщине, так? Она — Человек?»
«Да», — Максим с силой сжал кулаки.
«Тебя влечет к ней?» — голос собеседника оставался неизменно мягким и внимательным.
«Да. И я ничего не могу с собой поделать. Это сводит меня с ума».
«А эта женщина, она тоже испытывает влечение к тебе?»
«Не знаю. Я не уверен. Я… я даже не хочу этого знать. По Программе она должна быть с другим Объектом, эта конечная цель Путешествия. Может, мне следует сейчас же отказаться от своей работы, прекратить эту Программу, пока не поздно, отыграть все назад?».
«Ты хочешь, чтобы я помог
— Максим, — ее шепот нежданным вихрем пронесся по часовне, заставив Максима вздрогнуть.
Как она здесь оказалась? Зачем? Максима внезапно настиг приступ нервного смеха. Он так старается убежать от собственного искушения, но оно, искушение, все равно всегда оказывается рядом с ним.
Ну, все, хватит! А то Настя может испугаться его неадекватного поведения. Максим сделал глубокий вдох, пытаясь вернуть самообладание, поднялся на ноги и обернулся. Она стояла неподвижно и взволнованно смотрела на него.
— Здравствуй, — он приложил немалое усилие, чтобы его голос звучал спокойно и уверенно, и даже сделал попытку улыбнуться. Подошел ближе. — Что ты здесь делаешь?
Она стала что-то сбивчиво говорить о том, что случайно зашла сюда, но Максим ее почти не слышал. Он видел только ее зеленые глаза, которые она смущенно отводила в сторону. Видел легкий румянец на щеках. Выбившиеся из-под платка пряди каштановых волос…
— А мне захотелось немного побыть одному, — собственный голос, ставший рассеянным и невыразительным, звучал словно издалека. — Еще вчера тоже гулял и увидел эту церковь… Сегодня почему-то появилось желание сюда вернуться…
— Да, приятное место… Но не буду тебе мешать… Прости… Пойду…
Да, наверное, ей лучше уйти. Лучше для нее самой же. Максим кивнул, но взглядом продолжал скользить по ее лицу.
Настя тоже медлила уходить, словно ждала чего-то.
— Прости… — повторила зачем-то она и, наконец, сделала шаг в сторону выхода.
— Подожди, — вырвалось у него, и она сразу же обернулась.
Он протянул руку к ее волосам, которые оказались такими мягкими на ощупь, осторожно поправил на ее голове чуть сползший мафорий. Не удержался и дотронулся до ее виска, ощутив, как под пальцами бьется горячий пульс. Она замерла под его прикосновениями, затаив дыхание.
Максим нехотя убрал руку, понимая, что, поддавшись порыву, и так уже подошел к запретной черте слишком близко:
— Не снимай головного убора, прошу… Здесь это может обернуться для тебя неприятностью… И не уходи далеко от дворца… — слова, сказанные не столько из-за заботы, как ради того, чтобы избавиться от витающего в воздухе напряжения.
— Я постараюсь… Обещаю…
— Хорошо. А теперь иди… Нельзя, чтобы нас видели вместе… Встретимся позже…
— Тебя, кстати, Юра искал. О чем-то хотел поговорить…
— Я попробую с ним увидеться. Спасибо…
Обмен формальными фразами окончен, истинные чувства надежно скрыты, неловкость сглажена.
Только извечный вопрос «что делать?»
Максим снова повернулся к лику Святого Николая.
«Значит, выбор за мной?..»
***
— Что-то у тебя глаза странно блестят и щеки горят. Тебя случайно не лихорадит? — обеспокоенно спросила Зиновья.
Евдокия со всей честной компанией только что вернулась из монастыря, и теперь все готовились к официальному приему невесты будущим мужем-императором, после которого ее должны были представить народу. Все эти действа обещали быть очень пышными и многолюдными.
— Не знаю, — Настя пожала плечами. — Но чувствую я себя по-прежнему неважно.
— Я попрошу позвать лекаря, — Зиновья решительно направилась к двери.
— Не надо, — попыталась воспротивиться этому Настя, но той уже и след простыл.
Настя обреченно махнула рукой и села на кушетку: пусть Зиновья лучше считает, что ей нездоровится, может, перестанет докучать пустыми разговорами. Тем более сейчас Настина голова была полна совсем других мыслей.
Зиновья вернулась на удивление быстро и одна, в руках же была чаша, наполненная каким-то горячим травяным отваром.
— Тебе передали вот это, сказали выпить весь и лечь спать, — она протянула напиток Насте. — Завтра должно полегчать…
— Мне нужно выпить это? — Настя с сомнением покосилась на чашу.
— Да, если хочешь завтра присутствовать на свадьбе, — резонно заявила на это Зиновья. — Потому что сегодняшние церемонии ты посетить не сможешь…
«Завтра я могу уже быть не здесь», — со вздохом подумала Настя, но все же сделала один глоток.
— Не переживай, что не попадешь на прием, — растолковав Настин вздох по-своему, ободряюще проговорила Зиновья. — Я тебе все в подробностях расскажу: и про императора, и про гостей… Ты главное молись побольше, пей отвар и поправляйся… А я тоже за тебя помолюсь…
— Спасибо, — Настя выдавила из себя улыбку и начала потихоньку отхлебывать из чаши. Распробовав, она поняла, что напиток не так уж плох, как казался сразу: в нем чувствовались приятные нотки мяты и гвоздики, которые она любила.
Тем временем Зиновья, надев одно из своих нарядных платьев, прихорашивалась около зеркала. Завершив наведение красоты, она накинула на голову и плечи расшиты серебряными нитями плащ и, перекрестившись на икону Божьей Матери, вышла вон.
Оставшись одна, Настя отставила в сторону недопитый отвар, поднялась с кушетки и подошла к окну. Внизу во дворе уже собралась группка нарядных женщин, в центре которой находилась Евдокия; чуть в сторонке выстроился эскорт из слуг, готовых сопровождать императорскую невесту в Тронный зал к правителю. Евдокия как всегда лучисто улыбалась и выглядела неимоверно счастливо. Ее наряд, выдержанный в изумрудно-лиловой гамме, украшенный золотой вышивкой и драгоценными камнями, как нельзя лучше подчеркивал белизну ее идеально гладкой кожи и выгодно оттенял волосы, отливавшие золотом. Настя, глядя на столь совершенную красоту, даже ощутила некую чисто женскую зависть. Мужчины должны быть без ума от будущей императрицы. Да и сам император, наверное, тоже. От этой мысли Насте стало особенно неприятно, поскольку она сразу вспомнила, кто в данный момент им являлся.