Будь покорной, малышка
Шрифт:
Нет, правильно — дать шанс им обоим.
Забыть о ревности. Порка — это не секс.
Кого он обманывает? Какой Верхний согласится на сессию без секса? Пусть даже только минет…
Егор скрипнул зубами, представив леди-малышку на коленях перед Лео. Это невыносимо!
Но… Если ей нужно… Вытерпеть один раз…
Даже игра с другим сабом уже не казалась ему неприемлемой.
Свитч. И почему он влюбился в свитча?!
Все утро в голове крутились мысли о Марине. Ни о чем другом он не мог думать. Она уехала — с Лео. Егор даже не смог ободрить ее на
— Я так и не поняла, вы с Мариной помирились или нет? — спросила любопытная Олька, когда они возвращались домой.
— Мы не ссорились, — буркнул Егор.
— Хм… Ладно, спрошу иначе. Вы поговорили?
— Поговорили.
— И-и-и? — настаивала сестрица, так как он замолчал.
«Оля, не лезь не в свое дело».
— Оль, я не знаю, как тебе сказать… Там все… сложно.
— М-м? Просто скажи. Не держи в себе, я пойму.
Егор не любил, когда сестра «включала» психолога. «Вы хотите поговорить об этом?»
— Да перестань… — протянула она. — Я же искренне. Просто, как сестра… Не доросла еще, да?
Олька всегда чувствовала его настроение. И, как истинная женщина, умела филигранно давить на больные точки.
— Олюшка, не в этом дело, — вздохнул Егор. — Мы должны сами разобраться в своих отношениях.
— Разбирайтесь, — повела она плечом. — Я же не с советами лезу, просто предлагаю выслушать. Ты ее любишь, а она ушла к другому?
— Она мне нравится, я тебе уже говорил, — сдался Егор. — Любовь — это доверие, в том числе. А мы с ней… вроде как застряли и топчемся на одном месте.
— Почему?
— Потому что… ей трудно… и мне трудно.
— А ты ей нравишься?
— Да, пожалуй.
— Тогда почему она с другим? Егор, ты прости, но ты же саб. А Лео — определенно нет.
— Потому что Марина — свитч. Знаешь, кто это?
— А-а-а… — Олька определенно зависла, но потом все же кивнула: — Да, знаю. Так в этом проблема? Она хочет… с двумя сразу?
— Оля, давай обсуждать меня, но не Марину, хорошо?
— М-м-м… А все серьезней, чем я думала, — заявила несносная сестрица. — Ты ревнуешь, да?
— Да.
Какое-то время Олька молчала, уставившись в боковое стекло. Егор обрадовался, что его оставили в покое. Все же младшая сестра, ее хотелось беречь от всех проблем, в том числе и от своих собственных.
— Мне жаль Марину, — выдала Олька, когда они встали в пробку на МКАДе.
— Почему? — опешил Егор.
— Ей придется выбрать кого-то одного. И любой выбор сделает ее несчастной.
— Почему? — повторил он.
Сестра одарила его сочувствующим взглядом.
— Ты сам выбираешь… Наверное, поэтому не можешь ее понять. Вот смотри, я люблю тебя и люблю бабушек. Если бы мне пришлось выбирать кого-то одного из вас, я бы выбрала тебя, но страдала бы без них. Я стала бы… не целой, понимаешь?
— А… Марина…
— Марина выберет тебя, — она вздохнула. — И потеряет часть себя. Да и если не выберет, то тоже потеряет.
— Выберет меня? Почему не Лео? Он… красивее, сильнее, богаче…
— Я видела,
Олька снова отвернулась к окну. Егор вцепился в руль и смотрел перед собой невидящим взглядом. Просто выслушала, да? Нет, на сестру он не сердился. Она помогла ему увидеть все со стороны. Он мучается, простить ли любимой женщине, что ее выпорет другой мужчина, а она… собирается отказаться от части себя? Ради него?
Егор едва вынес дорогу до дома. Переступить через себя все равно трудно. Слишком долго он лелеял гордыню, слишком суровыми были границы. Однако теперь он перестал думать только о собственном комфорте.
Олька поняла и отпустила.
— У меня есть дела, — важно заявила она. — А ты иди к ней. Даже можешь остаться на ночь.
Смешно. Правда, на ночь Егор не рассчитывал. Лишь бы Марина не прогнала.
Он добрался до ее дома пешком, купив по дороге необходимые лекарства, убедился, что она еще не вернулась, и уселся ждать во дворе, на лавочке.
Марина не захотела впускать саба, но с радостью обняла… друга?
Егор ее понимал. Какой госпоже захочется представать перед слугой слабой и беспомощной женщиной? Глупо, конечно. Его отношения уже ничего не изменит — он хочет заботиться о ней. Любой. И без приказа — тоже.
Они вместе сходили за котом. Это единственное, что Егор позволил Марине сделать самой, иначе соседка просто не отдала бы Пончика незнакомому человеку. А потом Марине пришлось подчиниться.
Он бережно раздел ее и уложил в кровать. Леди-малышка вздрагивала, когда он нечаянно задевал рубцы, но терпела. Даже немного смущалась — мило и непосредственно. И с облегчением вытянулась на животе, обхватив руками подушку.
— Сильно болит? — Егор присел рядом, раскладывая на табуретке, принесенной из кухни, лекарства.
— Нет… — Марина зевнула. — Такая боль… тупая. Усталость — это да. Как будто вагоны разгружала. И спать хочется… Там страшно, да?
— Нет. Хочешь, сфотографирую?
— Не надо! Просто полечи… — она уютно завозилась. — И я посплю. Ох… Нет, еще есть дела.
— Поспишь, — отрезал Егор. — Успеешь с делами.
Он осторожно наносил мазь на верхнюю часть спины. Лео все же мастер, хоть и хотелось придушить его за эти рубцы. Иррационально — но тем не менее. Он нигде не повредил кожу — ни единой царапинки. И полечил перед тем, как отправить домой — остались следы геля, да и отечность уже уменьшилась. Скорее всего, и синяков не будет. А вот ягодицам досталось больше — тут и мелких ссадин полно, и волдыри…
— Наказывал? — сочувственно спросил Егор, втирая другое лекарство — гель от ожогов.
— Крапивой, представляешь? — Марина оглянулась через плечо. — До сих пор горит.
— И сейчас?
— Уже меньше. Откуда ты знал…
Это она разглядела тюбик с гелем.
— Да видел я… как он за крапивой ходил. Мариш…
— А?
— Ноги… раздвинь.
Черт! А ему-то чего краснеть, как девице! Только обработать…
В голове застучало, как будто кто-то колотил молотком по деревяшке.