Будь собой
Шрифт:
Девушка собиралась лечь, когда на глаза ей попалась позабытая книжка Константина Юрьевича. «Почитаем», – решила она и открыла наудачу.
Глава попалась крутая. Оказывается, в начале 1920 года в возрасте двенадцати лет Константин Юрьевич, а тогда просто Костя, остался в Крыму на попечении бабушки. Схитрив, он приписал себе лишний год, поступил в юнкерское училище, сражался при Екатеринославе, причем еще награду получил от генерала со странной фамилией Улагай. На этом загадочном генерале Ира и заснула.
На
– Привет, у меня к тебе дело есть.
– Здрасьте, Ольга Олеговна. Я не… – Ира вдруг испугалась, что та собирается отправить ее на олимпиаду.
– Ты знаешь, что такое договор? – Учительница тряхнула короткими кудряшками.
– Примерно знаю. – Девушка совсем растерялась.
– Тогда предлагаю: ты делаешь большие и красивые рисунки насекомых. Я за каждый ставлю тебе по пятерке. Сама подумай: третья четверть, у тебя в журнале две тройки и четверка, а тут картина может измениться кардинально.
– Хорошо.
Выходило действительно неплохо.
– Тогда так. – Биологичка раскрыла небольшую на вид сумочку и извлекла оттуда приличных размеров книгу. – Что удивляешься? – Она поняла недоуменный Ирин взгляд. – Запомни, Ирина, пригодится – у настоящей женщины сумочка всегда снаружи меньше, чем изнутри. Вот тебе книга. В ней закладки. Приносишь – на ближайшем уроке получаешь. Все, привет! – И она унеслась в учительскую.
Девушка вздохнула, сунула книжку в рюкзачок и поплелась на первый урок. Пусть будут насекомые, в конце концов, она ведь обещала отцу.
Во время алгебры класс обошла записка: «У Кахобера намечается юбилей. Надо что-то предпринять. После уроков не смываться. Собираемся в раздевалке». Судя по всему, Лиза Кукушкина решила развить бурную деятельность. На каждой перемене она отводила в сторонку одноклассников, что-то энергично объясняла, а потом записывала в блокнотик.
Первые две перемены Ира провела в обществе бабочек, жуков и гусениц – разглядывала биологичкиных насекомых. Аня Малышева тем временем энергично списывала, на все вопросы отвечая лишь:
– Извини, пожалуйста, потом.
Освободилась она лишь на большой перемене и сразу взялась за подругу.
– Ну? – Анины глаза блеснули. – Где были? Я тебе звонила вечером. Галина Сергеевна сказала, что ты ушла.
– Только не смейся. – Ира смотрела строго. – Обещай не смеяться, иначе не скажу.
– Ир, да ты что? – Аня немножко обиделась. – Как я могу? Я же не Шустов какой-нибудь.
– Ну ладно. – Ира выдохнула и прошептала: – Мы с Темой ходили в консерваторию на концерт.
– Класс! – Аня восхищенно покачала головой. – Я всю жизнь мечтала. – Она вздохнула. – Ты молодец!
Ира внимательно посмотрела на подругу, кажется, та говорила вполне искренне.
– Ну и как там? – Анины глаза горели неудержимым
– Внутри красиво. А так – не знаю. Ничего я не поняла.
Аня помолчала, ожидая продолжения, но, не дождавшись, сменила тему:
– Знаешь, эти ребята, спелеологи, летом на целый месяц уехать собираются. Встанут лагерем, в палатках жить будут. Они нам с Волковым и фотки показывали, и целую кассету. Обалдеть! – Она вздохнула. – Я своим удочку уже закинула, может, отпустят. Мама, правда, говорит, что надо с их руководителем познакомиться.
– Ну и правильно, – согласилась Ира. – Пускай. Познакомится, а потом отпустит.
– Ага, отпустит. Он же, Пал Палыч, ну руководитель, какой? С бородой, волосы длинные и лет всего двадцать пять. Мать как посмотрит, так ее сразу кондратий хватит.
Но тут прозвенел звонок на английский.
– Ничего, до лета далеко. – Ира взяла подругу под руку. – Еще уговоришь.
После уроков Лиза Кукушкина заняла позицию у выхода из раздевалки.
– Давайте что-нибудь придумаем, – начала она, когда класс собрался. – Я предлагаю…
– Я вам щас придумаю, я вам так грязной тряпкой придумаю, – перебила ее хмурая уборщица и наставила на ребят швабру. – А ну, шагайте отсюдова!
– Вы знаете, что удар шваброй – это оскорбление действием, – выступил вперед Максим Елкин.
– Точно, – поддержал его Борька Шустов. – И насилие над личностью. Карается по закону.
Неизвестно, сколько могла бы еще продолжаться подобная дискуссия, но тут на помощь уборщице подоспела Кошка.
– Оделись – на выход, – скомандовала она.
И ребята ворча потянулись к дверям. Желания объяснять что-то Кошке ни у кого не возникло. Таким образом, вторая часть классного собрания проходила уже во дворе школы.
На сей раз Лизе удалось объяснить, что она хочет.
– У нас впереди месяц. Я предлагаю сделать Кахоберу подарок. Только ни вазы там всякие, ни сервизы покупать не будем – надоело. Надо взять и так круто оформить кабинет, чтобы другого такого больше нигде не было.
– Клево! – согласился Шустов. – У меня приятель есть, он такое граффити забубенить может – все умрут! Прикиньте, девчонки, Пункерская Кошка с зубами в четыре ряда, директор весь клепаный и на «Харлее».
– Супер! – Отозвалось сразу несколько голосов.
– Балда ты, Борька! – Туся Крылова поправила волосы. – А потом Кахоберу башку отвинтят. Вот пусть лучше Дмитриева сделает всякие там исторические сцены.
– Ага, будет не класс, а Бородинская панорама, – съязвил Ежов. – И закончит Ирка лет через пять.
– Хватит глупости болтать. – Марина Голубева поджала губы. – Давайте все подумаем, кто что может, и завтра еще поговорим. Лиза это здорово придумала.
– А с безрукими как быть? – не унимался Борька. – Лично я ничего такого не умею.