Будь собой
Шрифт:
8
В окно светило солнце. Воробьи и синицы орали как сумасшедшие. Ира вдруг почувствовала себя необыкновенно легкой, почти невесомой. Казалось, сегодня, именно сегодня, ей все должно удаться. Правда, что «все», она и сама не знала. Легко встав, она отправилась в душ, потом села завтракать.
– Получать знания идешь? – позвонила заспанная Аня Малышева.
– Иду. – Ира улыбалась, сама не зная чему.
– Тогда давай вместе. Вот глаза протру и за тобой заползу. – Она ни то вздохнула, ни то зевнула. – Неохота так, что скулы сводит! Первая-то Кошка.
– Дочь! – На кухне появилась мама. – Я сегодня поздно. В парикмахерскую иду. Так что позаботься об отце, чтоб с голоду не умер.
– С голоду? – Из ванной показалась намыленная щека Григория Ильича. – Да у нас дома настоящее изобилие. Полный холодильник вкуснятины!
– В выходные гости – это для них! – Мама показала кулаки обоим.
Через пятнадцать минут Ира и Аня уже спускались вниз по лестнице, и подруга, захлебываясь от восторга, рассказывала, какие прекрасные люди спелеологи и как здорово лазить по пещерам. Ира не перебивала. Ей понравились байки и про белого спелеолога, и про призраки лабиринтов.
У самой школы их догнали Боря Шустов и Лена Серова.
– Дми-и-итри-и-и-ева, – начал Борька, жутко завывая. – Дми-и-итри-и-и-ева, не ходи на физику-у-у! Пропадешь ни за гро-о-о-ш.
Но тут Лена взяла его за руку, и Борис сменил тон.
– Ирка, я точно говорю, она тебя вызовет! Я нос сунул в ейный склерозник. – Он сочувственно покачал головой. – Перед твоей фамилией точка. Хочешь, списать дам.
Ира и Аня вытаращили на Шустова глаза. Ничего себе! Что любовь с людьми делает?!
– Спасибо вам, ребята. – Ира улыбнулась Лене и Борису. – Я сама сделала.
– И задачи? – Шустов недоверчиво хмыкнул. – Ну, хозяин – барин.
Борька как в воду глядел.
– Дмитриева, к доске с учебником и тетрадью. – В голосе Кошки слышалось нескрываемое торжество. – Домашнюю задачу на доске, а тетрадь мне.
Аня сочувственно пожала подруге руку, а Шустов, когда Ира направилась к доске, пропел первую фразу траурного марша.
– Тихо, – цыкнула Кошка и взяла Ирину тетрадь. – Ага, успела. – Она испытующе смотрела на девушку. – Если бы ты сама решила эту задачу, я бы с чистой совестью поставила пять, но ты ведь списала! Признайся, что списала!
– Нет, Людмила Сергеевна, я сама. – Ира глядела Кошке прямо в глаза.
Класс зашелестел.
– Ну что ж, задача не слишком трудная, но с подводными камнями. Тут нужна сообразительность, нестандартность мышления. – Она презрительно усмехнулась. – Призналась бы ты, что списала, я бы двойку не поставила, а так пеняй на себя. – Кошка извлекла из сумки ветхую книжечку, полистала ее и что-то отчеркнула ногтем. – Вот, прошу. Если, как ты утверждаешь, ты не списала, эту задачу ты тоже решишь. Тогда я поставлю тебе пятерку.
– За четверть, – выкрикнул Максим Елкин и заговорщически подмигнул Ире.
– Нечего орать с места.
Максим немедленно поднял руку.
– Да, Елкин. – Кошка поморщилась.
– Та задача, что вы давали, – олимпиадная. За такое полагается пять в четверти. Я час бился.
– Ну, будь по-твоему. Решит – поставлю. Дерзай, Дмитриева. Только спиной к классу повернись. А ты, Елкин, если попытаешься
Ира немного растерялась. Вчера вечером пресловутая задача не вызвала у нее особых затруднений. Конечно, она изрядно поломала голову, но все решила. И вдруг – здрасьте! – олимпиадная. Случись такой казус на любом другом уроке, девушка бы дала задний ход. Но сегодня она чувствовала, что сможет все. Потому Ира взяла у Кошки книжицу, повернулась к доске и взялась за задачу. Сначала показалось, что задача решения не имеет, но после третьего или четвертого прочтения в голове что-то вспыхнуло, и Ира взяла мел. Никого не видя и не слыша, она лихорадочно писала, стирала и снова писала.
Шустов и Елкин несколько раз делали попытки подсказать, но во-первых, Кошка бдила, а во-вторых, сама Ира ни на что не реагировала. Урок близился к концу.
– Людмила Сергеевна, – она отряхнула мел, – я закончила.
Кошка пантерой бросилась к доске. Прочла раз, два и подняла руки.
– Сдаюсь. Ну, Дмитриева, не ожидала.
– Уговор дороже денег, – выкрикнул Шустов. – Ставьте пять. При всем честном народе обещали!
Кошка немного помедлила, и тут прозвенел звонок.
На остальных уроках Иру тоже спрашивали. И она отвечала, может не столь блестяще, как на физике, но весьма неплохо. Одноклассники смотрели на Иру кто удивленно, а кто и с завистью.
На перемене к ней подошла Лиза Кукушкина.
– Я хочу о тебе написать. О тебе и о скрытых, никому незаметных способностях. Ну, вот ты живешь себе, рисуешь, а потом – бах! – Она хлопнула в ладоши. – Через тридцать лет окажется, что ты гений.
– Лучше не надо. – Аня Малышева оказалась тут как тут. – Извини, не обижайся. Но твои статьи не всегда приносят пользу. Вот. – Она со значением покосилась на проходившую мимо Юлю. Вот хоть у Юли спроси. – Лучше напиши про Кахобера, например. Я тут случайно узнала, у него в этом году двойной юбилей – сорок пять лет и двадцать лет в школе.
– Yes! – У Лизы расширились глаза. – Слушай, потрясно! Ладно, еще поговорим.
Когда Лиза исчезла, весь день молчавшая Малышева решительно взяла подругу за руку.
– Ир, нам нужно пообщаться. Сегодня не отвертишься. Пойдем после уроков посидим в кафешке?
– Конечно. – Ира звонко рассмеялась. – Я хоть всю жизнь буду слушать про твои пещеры и белых спелеологов. Только сейчас лучше погулять на улице.
– Это все равно, а на белого спелеолога даже не надейся. – Аня насупилась. – Допрос будет с пристрастием.
9
К середине дня погода снова испортилась. Сначала полил дождь, а за ним и снег повалил, так что подруги все же отправились в кафе.
Ира заказала апельсиновый сок с миндальным пирожным, а Аня выбрала рулет с персиковым соком. После того как заказ был сделан, начался обещанный допрос с пристрастием.
– Колись! – Аня смотрела подруге прямо в глаза. – В кого ты влюбилась на этот раз?
Ира задумчиво намотала локон на указательный палец и промолчала.
– Ты что думаешь? – Аня наседала. – Я не в курсе? Вы же с Тарасовым переписываетесь. Остановись! Мало он Туське Крыловой и Лизке Кукушкиной крови попортил. О других я молчу.