Будь ты проклят, сводный!
Шрифт:
Совместный семейный отдых — что-то из области фантастики, но тем ценнее каждый миг, проведенный в компании друг друга. Антон многое теряет, предпочитая быть в собственном доме отщепенцем и избегая нас. Что ж, с другой стороны его отсутствие полезно для моего эмоционального равновесия.
— Таша, как дела у твоего молодого человека? — любопытствует Аркадий Валерьевич, садится на мамин шезлонг, кладет на свои колени ее ступни и принимается массировать. Пошли, господь, и мне такого мужа. — Скучаешь?
Я отвечаю ему тяжелым
Расстояние — отстой. Как пережить лето — понятия не имею. С каждым днем осознание разлуки с ним ложится на сердце неподъемным грузом. Отсутствие рядом Адриана удручает. И невольно закрадывается все больше беспросветных мыслей о том, что скоропостижно забудет обо мне в объятиях знойной испанки…
— Почему бы тебе не пригласить его в гости?
Я приподнимаюсь на локтях в приливе необъяснимого оптимизма.
— Я… я могу это сделать?
— А почему нет? — недоумевает отчим. — Ты полноправный член семьи. Ты вправе звать сюда своих друзей и приятелей… хотя для бойфрендов все же предусмотрен лимит.
— Замечательная идея, дорогой, — нахваливает мама инициативу своего избранника. — Наконец представится шанс лично познакомиться с Адрианом.
Я смотрю на отчима в абсолютной растерянности. Чувствую внутри себя нарастающее со скоростью снежного кома желание броситься на него с объятиями и бесконечными благодарностями. Сильный зуд покрывает руки, пальцы блуждают в поисках телефона, чтобы немедленно сообщить Адриану радостную новость. Интересно, как он отреагирует?
— Черта с два какой-то абориген ступит на эту русскую, православную землю, — Антон Курков, демонстрируя блистательное остроумие, как всегда вовремя вклинивается в чужой разговор.
Подслушивал?
Вот опять! Все складывалось безупречно, пока он не вторгся.
Вальяжной походкой нарушитель спокойствия приближается к краю бассейна. Я раздраженно фыркаю, отводя взор от его натренированной спины, крепких ягодиц, обтянутых эластичной тканью купальных плавок, и волосатых ног.
— Адриан не абориген, — протестую я. Не собираюсь отмалчиваться.
Грубиян бегло смотрит в мою сторону через плечо.
— Антон, — жестким тоном осаждает сына Аркадий Валерьевич. — Заканчивай плеваться ядом.
— Я против, чтобы ты разрешал ей, — указывает на меня небрежным кивком, — тащить в наш дом всякий сброд аж с другого конца континента, — подводит итог, хрустя шеей.
— Что ж, твое мнение на этот раз не учитывается, — бесстрастно отзывается Курков-старший.
— Как будто ты вообще считаешься с моим мнением, — бурчит Антон.
— Если Наташа пожелает, она может пригласить своего молодого человека. Вопрос закрыт.
Шах и мат.
На этой победной ноте я решаю уйти. Захлопываю книгу, поправляю солнцезащитные очки и, перекинув волосы с одного плеча на другое, поднимаюсь с шезлонга, чтобы в спокойной обстановке позвонить Адриану.
Внезапно из-под
Я брыкаю конечностями, подводное давление ослабляет результат моего сопротивления и замедляет движения. В суматохе кислород израсходуется в ускоренном темпе, и я ощущаю зарождение пожара в легких. Во власти безудержной паники едва удается различить очертания психа, бросившего меня в бассейн.
Антон. Да кто бы, блин, сомневался!
Убрав одну руку с моей талии, он подносит указательный палец к своим губам.
Отпусти, идиот!
Я лягаюсь интенсивнее и яростнее, вкладывая в борьбу со сводным братом последние силы. Дышать нечем… Страшно.
Курков-младший хмурится, шевелит ртом бранное слово, рывком подтягивает меня к себе.
И целует.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
АНТОН
— Тох, накинь блины, — выплевывая пот, пыхтит Мирон.
Судя по его красной перекошенной роже и вздувшимся на лбу венам, лишняя нагрузка будет лишней.
— Тох, оглох, что ли? — он медленно сгибает руки в локтях и фиксирует гриф на стойке. Со стоном отрывается от скамьи и вперивается в меня хмурым взглядом. — Я к кому обращаюсь… — тяжело и со скрипом дышит, наблюдая, как я плетусь к стопке железных дисков.
— Сколько?
— Давай двадцатку.
— Перебор.
— Хрена с два. Я бодрячком, — позер давит ухмылку и демонстративно играет бицепсами.
Я пожимаю плечами. Хозяин-барин. Когда он ложится обратно и берется за гриф, я остаюсь рядом для подстраховки. Все же вес не шуточный, а мне не хочется, чтобы мой друг уронил на себя сто кило железа и раздробил какую-нибудь кость в грудном отделе. Нет, я, конечно, порой мечтаю задушить его или хорошенько врезать.
На удивление, Градов жмет от груди шесть раз, хотя я предполагал, что он сдуется на втором поднятии. Ого, малец, да это рекорд. Последний жим дается ему с неимоверным трудом. Я даже всерьез обеспокоился на секунду, что он сломает зубы от той силы, с которой стискивает челюсть.
— Ты как? — я стою с вытянутыми руками, готовый в любой момент подхватить гриф.
— За-ши-би-ссссь, — выцеживает Мирон. Его руки сильно дрожат, но он фиксирует штангу на стойке без моей помощи. Переводит дыхание, пялясь в потолок, и показывает мне поднятый большой палец. Двигается еле-еле, медленно, полностью выдохся. Обесточен. Смотрю на него и думаю, в чем причина. Словно он гнался от чего-то незримого, неосязаемого и разрушительного. Словно в жажде тотально изнемочь пытался забыться, утонуть.