Буддизм: основы пути
Шрифт:
Миру мучеников ада является Будда дымчатого цвета. Он услаждает страждущих в аду амритой — нектаром, амброзией. Это толкуется двояко и несколько противоречиво. Одно из толкований намного глубже другого. Поверхностный смысл заключается в том, что после состояния интенсивного страдания, особенно душевного, следующий шаг — просто передышка, от мук, облегчение и расслабление. Для большинства людей это лучшее, что они могут обрести в таких обстоятельствах. Часто единственной мыслью людей, пребывающих в тяжелых душевных муках, является стремление обрести передышку.
Более глубокое значение этого символа связано со словом амрита. Обычно его переводят как «нектар» или «амброзия», но это также и синоним нирваны во многих буддийских текстах. Нирвану часто называют амритапада (на пали — аматапада), бесконечное
Миру животных является синий Будда. Он показывает животным книгу. Это означает, что после погруженности в варварство и дикость (состояние, представляемое животными) следующий наш шаг — просто стать цивилизованными, а для этого надо будет познакомиться с искусствами и науками, с культурной жизнью человечества, ибо все это оказывает очищающее влияние. Ведь очень трудно, даже невозможно перейти от стадии душевной дикости и варварства непосредственно к духовной жизни.
История свидетельствует, что буддизм на Востоке всегда способствовал развитию культуры. Он не только распространял учение Будды по всей Азии, но и нес с собой высокую культуру Индии. И буддизм поступал так по вполне определенной причине, ибо светская гуманистическая культура создает фундамент для более высокой духовной жизни. По этой же причине в махаянских текстах часто говорится, что идеальный буддист, бодхисаттва, должен быть мастером в искусствах и науках.
Последнему миру, населенному людьми, является Будда шафранно-оранжевого цвета. Он держит чашу для подаяния и посох с тремя кольцами — атрибуты нищенствующего монаха и, таким образом, всей духовной жизни. Это означает: когда мы достигли человеческой стадии, следующей нашей ступенью, главной целью жизни будет посвящение себя полностью задаче духовного развития. (Из лекции №103: «Символизм тибетского колеса жизни», 1972)
ДВЕНАДЦАТЬ ЗВЕНЬЕВ
Двенадцать звеньев (нидан) взаимозависимого происхождения представляют собой приложение главного буддийского философского принципа — всеобщей обусловленности — к процессу повторных рождений. Повторные рождения — не тот аспект буддизма, который особенно привлекает людей в наши дни. Тем не менее, его значение очень велико, особенно исторически. Это учение составляет неотъемлемую часть всей буддийской традиции. Различные аспекты буддизма вызывают больший или меньший интерес в определенном месте и в определенное время. Однако следует добиваться уравновешенности всех этих различных аспектов. Это возможно лишь в том случае, если мы сами станем психологически и духовно уравновешены. Но если обнаруживается, что один из аспектов привлекает нас много сильнее других, то это обычно происходит потому, что в нас самих есть некий дисбаланс, какая-то потребность, которой отвечает именно этот аспект учения. Когда мы становимся все более и более уравновешены, то оказывается, что этот частный аспект не так безраздельно поглощает нас, и привлекает нас в большей мере все учение в целом.
Пратитья-самутпада, или взаимозависимое происхождение, трактует появление или возникновение явлений и составлено из двенадцати нидан, или двенадцати звеньев одной цепи. Каждое из этих звеньев возникает в зависимости от предыдущего, им обусловлено. Вот почему мы говорим об обусловленном происхождении или взаимозависимом возникновении этих звеньев, следующих одно за другим.
Мы разберем каждую нидану. Но сперва я должен отметить, что в некоторых текстах перечисляется пять нидан, а в других десять нидан, хотя общепринятое их число двенадцать. Не будем забывать о наличии пятичленного и десятичленного вариантов: пусть это напоминает нам, что все такие перечни не должны восприниматься слишком буквально. Не следует думать, что какой-либо определенный изучаемый предмет буквально поделен на заданное число частей. Нельзя реально представить восьмеричный путь {68}
68
Восьмеричный путь — это четвертая Благородная истина: путь, ведущий к завершению страдания, восемь стадий существования: правильные взгляды (правильное видение), правильное намерение, правильная речь, правильное действие, правильные средства к существованию, правильное усилие, правильная внимательность, правильная медитация. Сангхаракшита предпочитает слову «правильное» слово «совершенное» и переводит вторую стадию «совершенное чувство». См.: Sangharakshita. Vision and Transformation: A Guide to the Buddha,s Noble Eightfold Path. Glasgow: Windhorse, 1990.
Первая из нидан — avidya (пали — avijja), — неведение. Это нидана в определенном смысле самая важная из всех. Авидья означает не столько неведение в интеллектуальном смысле, сколько отсутствие или недостаток духовного осознавания и духовной сущности, даже сознания или бытия духовности. В этом смысле авидья представляет прямую противоположность бодхи, Просветлению. Бодхи — это цель всего эволюционного процесса, особенно процесса высшей эволюции {69} . Авидья же представляет все то в эволюционном процессе, что находится внизу или позади нас. И если Просветлением выражена цель, то неведением — глубины, из которых мы вышли. Просветление — это горный пик, а неведение — покрытые мраком долины, из которых мы постепенно поднимаемся наверх.
69
См. прим. 3.
Говоря более подробно, авидья слагается из различных неправильных взглядов. Их число точно обозначено в канонических текстах. Например, существует неправильное видение, заключающееся в том, что, обознавшись, обусловленное принимают за необусловленное и полагают, что какой-либо феномен может длиться вечно. Это, конечно, не интеллектуальное убеждение, а неосознаваемый предрассудок. Мы ведем себя так, словно определенные вещи будут с нами вечно. Мы цепляемся за них и чувствуем себя несчастными, когда приходится расстаться с ними.
Другой неправильный взгляд — вера в личного Бога, верховное существо. Буддизм, как и психоанализ, склонен видеть в фигуре Бога проекцию фигуры отца, — наш детский образ отца в ореоле божественной славы, на чью помощь мы склонны полагаться в трудной ситуации. Буддизм относит подобного рода веру и зависимость к проявлениям духовной незрелости.
Основанными на неправильных взглядах считаются различные убеждения в действенности чисто внешних действий, будь они рационализированными или нет. Быть может, для большинства читателей упоминание об этом излишне и подобно попыткам хлестать околевшую лошадь. Однако за двадцать лет, проведенных в Индии, я видел много проявлений простонародного индуизма, и мне кажется, и в других странах здесь есть еще что покритиковать; быть может, лошадь еще не околела. И по сей день множество правоверных индуистов истово верят, что воды Ганга производят очистительное воздействие. Стоит вам, дескать, только поглубже окунуться, как все грехи будут смыты. Достаточно образованные и умные индуисты, часть из которых получили образование на Западе, возьмутся со всей серьезностью и важностью отстаивать это верование.
Это напомнило мне одну историю, связанную с именем Рамакришны, великого индуистского мистика конца прошлого века. Однажды его спросили: «Правда ли, если войти поглубже в Ганг, все грехи будут смыты?» Рамакришна не хотел обижать ортодоксальные верования, но не хотел и подтверждать их. Поэтому он ответил: «Да, это совершенно верно, если погрузиться в воды священного Ганга, все грехи окажутся смыты. Но, когда ты заходишь в воду, твои грехи принимают форму ворон и усаживаются на ближайшем дереве, и, когда ты выходишь из воды, они возвращаются опять». Так Рамакришна ответил на трудный вопрос. Это пример стремления людей преувеличивать значимость внешних действий.