Будет радость
Шрифт:
Федор. Навеки? Нет, увидимся. Помнишь, дождь золотой? Помнишь радугу? уснем от печали — проснемся от радости. Будет радость, будет радость! Перекрести же меня, поцелуй. Вот так. Ну, а теперь…
Слышен звон колокольчика и стук колес.
Катя. Куда ты, Федя?
Федор. Он! Он! Ступай к нему, скажи ему все, — как я люблю его, как я вас всех люблю… Не пускай его ко мне… скажи, что уехал… Ступай же, ступай, ступай, если любишь меня!
За дверью слышен голос Ивана Сергеевича. Катя уходит.
Федор
Иван Сергеевич и Катя.
Иван Сергеевич. Уехала? И он с нею?.. Катя, неправда. Он здесь. Не хочет видеть меня. Все равно, пойдем к нему. Где он?
Катя. Нет, не надо… постойте…
Иван Сергеевич. Почему не надо? Что с ним? Где он?
Из сада, сквозь шум дождя и ветра, слышен далекий глухой выстрел.
Иван Сергеевич. Что это? Что это?
Катя стоит неподвижно. Потом вдруг выбегает на террасу и в сад.
Катя. Федя! Федя! Федя!
Занавес.
ВТОРАЯ КАРТИНА
Терраса с колоннами, та же, что в первом действии. Поздняя осень, деревья сада полуголые. Дорожки усыпаны желтыми листьями. Вечер. Благовест. Гриша и Катя. Гриша сидит в саду на скамейке и читает письмо. Катя идет с террасы в сад и проходит мимо Гриши.
Гриша. Куда вы, Катя?
Катя. Никуда — в сад. Хочу пройтись.
Гриша. Можно с вами?
Катя. Можно…
Гриша. Вы говорите: можно, — как будто нельзя.
Катя. Я к Феде на могилу, а вы туда не ходите.
Гриша. Ну. Ступайте.
Катя. Вы что-то хотели мне сказать?
Гриша. Да, хотел.
Катя. Говорите, я слушаю.
Гриша. От Татьяны Алексеевны письмо.
Катя. А-а. Ну, что же?
Гриша. Все то же, денег просит.
Катя. Опять денег?
Гриша. Да. Собирается на сцену, кажется. «Федру» хочет играть. И еще о «святости искусства» пишет, о «красоте и вечности»…
Катя. Об этом вы и говорить со мной хотели?
Гриша. Нет, не об этом.
Катя. Так о чем же? Что это вы, Гриша, все с подходцем — уж лучше бы попросту…
Гриша. Я уезжаю, Катя…
Катя. В монастырь, к бабушке?
Гриша. Да, сначала к ней, а потом куда старец пошлет.
Катя. Ну, что ж, с Богом. Ведь вы давно решили? а Гриша. Решил, но вот не знаю, как отцу сказать.
Катя. Жалко, что ли? Полно, Гриша, что за жалость! Снявши голову, по волосам не плачут. Кончайте, что начали. И чем скорее, тем лучше.
Гриша. «Что делаешь, делай скорее»? [30] (Катя молчит). Вам тяжело со мною, Катя?
Катя. Тяжело. Да… и ненужно. Мы все равно не поймем друг друга… Ваша беда. Гриша, что вы кое-что имеете, но больше берете на себя, чем имеете.
Гриша. Беру чт дают.
Катя. Кто дает? Старец, бабушка?
Гриша. Да, они, а через них — миллионы, века и народы.
Катя. Ну, века и народы уже не с вами.
Гриша. Были и будут с нами.
Катя. А если не будут. — огнем истребятся?
30
Евангелие от Иоанна (XIII, 27).
Гриша. Это не я сказал.
Катя. Но вы не пожалеете, как брата не пожалели?
Гриша. Не говорите о брате. Вы не знаете…
Катя. А вы знаете — и успокоились, умыли руки? Не ваша воля? Опять старец да бабушка? И совесть не ваша? Святое послушание, смирение, венец христианской добродетели?
Гриша. Ничего, ничего вы не знаете, Катя, — муки моей не знаете…
Катя. От кого мука? Уж не от Того ли, чье имя вы так легко называете?
Гриша. А вы и назвать не хотите?
Катя. Не хочу при вас. Для Него вы и брата убили?
Гриша. Что вы говорите, что вы говорите, Катя?
Катя. Говорить нельзя, а делать можно? Говорить: Господи! Господи! — и делать то, что вы с братом сделали…
Гриша. Бог с вами, Катя! Может быть, когда-нибудь…
Катя. Нет, никогда… А вам казалось, Гриша, что вы меня любите?
Гриша. Я вас любил и теперь люблю.
Катя. Ну, так помните: никогда, никогда не прощу! Ступайте. Вот Иван Сергеевич. Ступайте же!
Иван Сергеевич выходит из дома на террасу.
Гриша, Катя и Иван Сергеевич.
Катя. Иван Сергеевич, постойте! (Взбегает на террасу и хочет взять его под руку).
Иван Сергеевич. Полно, Катя: ноги еще носят, слава Богу! Я сегодня молодцом — видишь, погулять захотелось.
Иван Сергеевич идет в сад. Катя усаживает его на скамейку.
Катя. Не сыро ли? Хотите что-нибудь на ноги? Я сбегаю.
Иван Сергеевич. Нет, тепло, хорошо. Не суетись… И что ты со мною все, как с маленьким, нянчишься?
Катя. А вы не капризничайте. Лекарство приняли?
Иван Сергеевич. Ну их! Этакий вечер да воздух лучше всех лекарств.
Гриша (встает и целует отца). Доброй ночи, папа.
Иван Сергеевич. Опять к старцу, Гриша?
Гриша. Да. Может быть, поздно вернусь или переночую в обители… (После молчания, с усилием, тяжело и прерывисто). Папа, а что же мне старцу сказать?
Иван Сергеевич. О чем?
Гриша. Да вот, что к бабушке еду, может быть, университет брошу, а там в монахи или в священники…
Иван Сергеевич. Ну, так что же, Гриша? В чем дело?