Будет револьвер — будем путешествовать (сборник)
Шрифт:
— Рад сотрудничать с ищейкой.
Лицо его приняло спокойное, даже приятное выражение, однако оно мгновенно исчезло, стоило ему взглянуть на фото. Его как будто передернуло, и он перевел на меня вспыхнувший гневом взгляд.
— Ты, крыса! — произнес он. — Зачем показывать мне этот снимок? Я читаю газеты, ищейка. Зачем приставал с этим к ребятам? Так это и есть тот Франклин, который велел шпионить за нами?
— Так вы знаете ее?
— Нет, ты...
— Никогда ее не видели?
— Нет!
— Об чем разговор? — сказала наглая блондинка. — Врежь
«Совсем плохо, — подумал я, — а она могла бы мне понравиться».
Чак сжал кулаки, а когда он сжимал их, они превращались в смертоносное оружие.
— Слушай, ищейка! — сказал он. — Я сосчитаю до десяти. Если ты не выйдешь отсюда, пока я не кончу счет, тебя вынесут.
Я собирался возразить ему, но, оглядевшись, увидел с десяток, а то и больше юных каннибалов, готовых сожрать меня живьем. Я, правда, не слабак и к тому же бывший моряк, начиненный приемами дзюдо и полным набором способов самообороны без оружия, но мысль о том, что, когда они навалятся на меня всей шайкой, я, возможно, уложу пятерых — шестерых из них, прежде чем меня растерзают, показалась мне слабым утешением.
Он начал считать. «Какого черта, — подумал я, — ведь я их достаточно расшевелил». Я пожал плечами и шагнул к двери. При этом я оказался рядом с блондинкой.
— Ну и тип! — сказала она своим гнусавым голосом. — Настоящий забулдыга, вот ты кто!
— Заткнитесь, вы, — сказал я.
Бац! Она не так хорошо владела собой, как Чак. Она взмахнула рукой и самым настоящим образом влепила мне пощечину. Она даже оттолкнула меня, но все это было бы полбеды, если бы я не задел за что-то ногой. Я приземлился с такой силой, что весь дом задрожал.
И тогда я увидел, что меня подвело. Вернее, две вещи. Малорослый дружок Крыса пробрался мне за спину и стал на четвереньки, а Чак все еще стоял с выставленной вперед ногой и хохотал до упаду. Какую-то секунду я сидел на полу, и горячая волна гнева поднималась во мне, потом я с силой пнул коротышку в зад. Он отлетел и уткнулся лицом в ковер, а я вскочил на ноги, горя от негодования. И блондинка, и все мальчишки и девчонки смеялись вместе с Чаком, но, когда я поднялся, смех несколько утих.
Коротышка перевернулся и встал с пола, потер лицо и потом громко рассмеялся, глядя мне в глаза. В его смехе, однако, не было ни веселья, ни настоящей живости, просто громкое ритмичное ха-ха-ха. Остальные подхватили эту выходку и, глядя на меня, выкрикивали «ха-ха-ха» в унисон с коротышкой. Было странно и даже страшно смотреть на эти, уже не улыбающиеся лица и слышать неестественный смех, вырывающийся из двадцати глоток. Он звучал дико, как-то по-звериному. Извращенная глупая демонстрация, от которой у меня по спине побежали мурашки.
Зато блондинка явно получила удовольствие. Для нее тоже я был поводом для смеха. Правда ее смех отдавал честным весельем. Может, я в самом деле выглядел смешно. Она согнулась чуть вперед и так хохотала, что сумка соскочила с ее плеча и громко брякнулась об пол. Видимо в ней лежал кусок свинца, либо пистолет. Милейшие существа — друзья Чака!
Тот похлопал меня по плечу. Я посмотрел на него. Он смеялся.
— Восемь, — произнес он.
Я едва не взорвался, но, когда он сказал «девять», я пошел к двери. Его шайка сгрудилась передо мной, и, если бы они не отступили, я бы вышвырнул кое-кого через потолок, до того я был взбешен. Но они медленно посторонились, не переставая скандировать ха-ха-ха, и я миновал их, стараясь смотреть сразу во все стороны. Я уже надеялся, что дойду до двери без новых неприятностей, как вдруг кто-то с силой поддал мне сзади ногой.
Меня швырнуло на дверь и, натолкнувшись на нее, я круто обернулся. Конечно же, это был коротышка, пожелавший со мной расквитаться. Он не знал, что это еще далеко не все. Я смотрел на этих юнцов, которые постепенно перестали смеяться, и нужно было все мое самообладание и весь здравый смысл, который во мне остался, чтобы не броситься на них и не стереть кого-нибудь в порошок. Я уже принял от этих малолетних хулиганов больше, чем когда-либо принимал от такого же числа взрослых бандитов. И чем дольше я смотрел на них, тем больше они вырастали в моих глазах. Еще немного — и они выросли бы настолько, что я достал бы свой револьвер и застрелил пятерых, но я заставил себя открыть дверь и выйти на крыльцо.
Серп луны прятался за несущимися тучами и пахло дождем. Но прохладный воздух не охладил и не успокоил меня, хотя я и старался успокоиться, пока шел к своей машине. В сущности, я узнал мало нового, за исключением того, что эти подростки не просто хулиганы. У Чака, правда, задергалось лицо, когда я показал ему фото Пэм, но едва ли его можно осуждать за то, что ему стало не по себе. Мне нужно было вывести его из равновесия, поэтому я сыграл с ним гнусную шутку: показал ему снимок, сделанный в морге.
И тут вдруг я вспомнил, где раньше видел его. Может быть потому, что я одновременно думал о нем и о Пэм, но я вспомнил, что видел его на фотографии в альбоме, который показал мне мистер Франклин. Она была на одной из последних страниц: групповой любительский снимок, сделанный во время пикника в Элизион-Парке. За полквартала от места, где я оставил свой автомобиль, был маленький бар. Я зашел туда и из телефонной кабины в конце бара позвонил мистеру Франклину. Он ответил.
— Мистер Франклин, это Шелл Скотт. Вам известны имена молодых людей, с которыми встречалась Пэм?
— Ну... да, почти все. Вы что-нибудь узнали?
— Пока только предположение. Пэм когда-нибудь упоминала имя Чака Дорра?
— Нет. Никогда не слышал.
— Найдите в конце альбома снимок, сделанный во время пикника в Элизион-Парке. Каким числом он датирован?
С полминуты его не было, потом он снова взял трубку.
— Это было шестнадцатого прошлого месяца. Она... — голос его дрогнул.
Я быстро сказал:
— Она знала всех этих людей?
— Она пошла туда с мальчиком, с которым дружила, и еще с одной парой. Они должны были встретиться там с остальными. Кое-кого она знала.