Будет вам война!

Зверев Сергей Иванович

– Кто, кто… Ради баб я бы тебя не беспокоил. Мужчины, естественно!

– Хорошенькие?

– Я в этом не разбираюсь. Оцените сами. Кстати, даю тебе персональное задание. Найдешь на «Блатхате» хозяина. Кличка Гамадрил. Натуральный блондин, в твоем вкусе… Поцелуешь его в губы! Прочувственным и затяжным поцелуем, а-ля дорогой Леонид Ильич Брежнев. После чего поставишь его раком… У вас там активные – есть? Желательно подыскать ВИЧ-инфицированного…

– А если они по реке удерут? – на удивление здраво прикинул гомосек.

–

Я все рассчитал. На плавучем кабаке сейчас топлива нету, заправщик ждут. Короче, задачу понял?

Педик изъявил согласие покорным движением пушистых ресниц.

Тем временем процессия гомосексуалистов организованно спустилась к Неве и остановилась у фургончика с надписью «Русская шаверма». Небольшая очередь, состоявшая преимущественно из освободившихся по амнистии арестантов, рассосалась мгновенно.

Педик с фаллическим мобильником подошел к сходням и обернулся к колонне.

– Ну что, мальчики? – подмигнул он накрашенным глазом. – Объясним этим отвратительным натуралам, кто в нашем городе главный?!

11

Человека, прошедшего нелегкий путь от тюремного вертухая до модного ресторатора, можно подозревать во многих грехах. Однако глупость и заторможенность реакций явно не будут входить в их число.

Заметив колонну, Заметалин сразу же понял, чем грозит ему массовое нашествие голубых. В случае захвата «Блатхаты» на ресторанном бизнесе можно было бы навсегда поставить крест. Да и татуированные завсегдатаи никогда бы не простили хозяину такой подляны…

В перспективе Гамадрилу явственно замаячила заточка под пятое ребро. Запахло гибелью по всем пунктам. Метровая пробоина ниже ватерлинии «Блатхаты» казалась ресторатору куда меньшим злом.

Тем временем маленький юркий гомик с обезьяньей мордочкой и фаллическим мобильником подал друзьям какой-то неприличный знак. В наманикюренных руках геев замелькали кружевные трусики. Пидорский реквизит полетел на «Блатхату», словно бутылки с «коктейлем Молотова» на растерявшуюся танковую колонну. Голова Ахмеда лишь на мгновение высунулась из рулевой рубки и тут же исчезла: увиденное повергло в шок даже его.

Спастись можно было лишь бегством. Однако проклятые гомосеки рассчитали абсолютно все. Топлива на плавучем ресторане действительно не было: заправщик ожидался с минуты на минуту.

Предводитель сексуальных меньшинств важно ступил на сходню, и лицо бывшего лагерного офицера прочеркнула истеричная искра. Схватив конец сходни, он с трудом поднял его и бросил вниз – незваный гость, нелепо взмахнув руками, заскользил по доскам и бултыхнулся в воду, к самому борту плавучего ресторана. Спустя секунду у ватерлинии «Блатхаты» мячиком колыхалась его мокрая голова.

– Ма-альчики! – донеслось снизу. – Ну что-о же вы?! Эти противные извращенцы на-ас, ге-ев, обижа-ают!

Этот истеричный возглас и послужил сигналом

к всеобщему штурму.

Педерасты оказались куда более агрессивными, чем можно было предположить. Хлипкий фургончик «Русской шавермы» был разнесен ими в мгновение ока. Рифленые дюралевые плоскости заблестели в наманикюренных руках, как трехлинейки революционных матросов, идущих на штурм Зимнего.

Четверо мужественных геев, облаченных в кожу с заклепками, тащили к парапету набережной боковую плоскость вагончика, которую наверняка собирались использовать в качестве импровизированного трапа.

Жеманный трансвестит привязывал веревку к абордажному крюку, сооруженному из алюминиевых трубок. Раскрутив крюк над головой, словно лассо, он ловко забросил его на палубу, подцепив за леер.

Молоденький хореограф в обтягивающем розовом трико грациозно вспорхнул на швартовый. Раскинув руки крестом, словно цирковой эквилибрист на канате, он гусиным шажком двинулся к носовому кнехту плавучего кабака.

Пидоры, используя части раскуроченного вагончика, лезли на абордаж, словно отчаянные морские пехотинцы.

Ситуация была критической…

Схватив багор, Гамадрил ткнул в живот не в меру настырного хореографа – тот потерял равновесие, однако в падении успел-таки повиснуть на канате, по-обезьяньи зафиксировав его всеми четырьмя конечностями. В этот момент на корму с грохотом обрушилась дюралевая боковина вагончика, и четверка облаченных в блестящую кожу гомосеков полезла на борт плавучего кабака, словно пираты. За их спинами уже маячили трансвеститы, и их силиконовые груди колыхались, как воздушные шарики в праздник.

В край палубы впилось еще несколько абордажных крюков. Тем временем предводитель геев сумел-таки выбраться на набережную и как ни в чем не бывало отряхнулся.

– Вон тот высокий блондинчик – мой! – возбужденно проблеял он, указывая на Заметалина.

Гамадрил уныло взглянул на беснующуюся голубую толпу и, прикинув количество патронов в спаренном носовом пулемете, разделил их на численность штурмующих. Полученное число явно не соответствовало решению задачи.

– Ахмед! Эльбрус! Казбек! – заорал Заметалин, обозленный своими арифметическими упражнениями. – Ну где же вы! Если хоть одна голубая рожа проникнет на судно – это будет ваша вина!

– Кто виноват? – Казбек высунулся из рубки.

– Что делать? – Эльбрус с расширенными от страха глазами смотрел на набережную.

– Хватай за яйца и отрывай на хер! – в истерическом исступлении крикнул Гамадрил и, выхватив из рук подоспевшего Ахмеда длинный вертел, метнул его в болтавшегося на швартовом хореографа, словно копье.

Тем временем к набережной пришвартовался еще один двухэтажный автобус, из которого высыпало свежее подкрепление голубому воинству. В руках гомосеков поблескивали длинные трапики со скобками-захватами. Заметалин понял: это – конец…