Будет вам война!
Шрифт:
После этих слов Батя явственно ощутил в голове нарастающий потусторонний звон. Словно небеса разверзлись, и над головой зазвучали прозрачные хрустальные колокольчики. Страшная догадка прошила мозг электрической искрой: эти симпатичные пацаны были вовсе не теми, за кого принимал их беглый арестант. Батя стал жертвой невероятного стечения обстоятельств. «Конкретная козырная тачка», «кролики ушастые», «аварийная бригада» – такое обилие профессиональных понятий ввело бы в заблуждение хоть Главвора, хоть Главпрокурора России!
– Пацаны, так вы… не саяно-шушенские? – на редкость спокойным тоном уточнил Батя, и только по напряжению желваков было заметно, что он сильно нервничает.
– Не-а. Мы – «Ленинградские». По названию звероколхоза, – серьезно пояснил Черняев, как бы невзначай поглядывая под рояль. – «Группировка Ленинград». Нас так многие называют… когда мы вместе. А так, по жизни, каждый своим занимается. Я, например, в свободное от работы время кроликов развожу. Ангора, шиншилла стандартная, американский серый, фламандский гигант, русский вислоухий…
– Я всех от ментов отмазываю, – внушительно пробасил Жека-омоновец.
– А я всем скучать не даю, – застенчиво улыбнулся Сергей-музыкант и, открыв рояль, взял несколько популярных блатных аккордов. – По вечерам тут иногда даже концерты даю. Тюремная лирика, Вивальди, ресторанный фольклор… Есть у нас в «Группировке Ленинград» еще один пацан. Но он мертвый.
– Как – «мертвый»? – ужаснулся пахан.
Приобняв Батю за плечи, Черняев провел его в каморку с золоченой арфой. На низком топчане в темном закутке лежал молодой мужчина со смуглым мужественным лицом голливудского мачо. Лацкан стильного пиджака украшал примятый букетик фиалок, из бокового кармана торчал свернутый трубочкой журнал «Плейбой».
Мужчина мертвецки молчал. Сложенные на груди руки и неестественно заострившиеся скулы оправдывали самые нехорошие опасения.
– Это Димон Трубецкой, наш главный специалист по бабам, – представил заводчик кролей. – Видишь, совсем мертвый… после вчерашнего.
Пахан смотрел обалдело.
– Звероколхоз у нас тут, батя! – выразительно молвил Данила. – Понимаешь? Зверо-кол-хоз!
13
К счастью для Заметалина, его опасения насчет генитально-анальных контактов не подтвердились. Нервный амбал также узнал в виновнике ДТП начальника Батиного отряда. Как ни странно, но именно это спасло Гамадрила от непоправимого. С удовольствием помочившись в мотоциклетную коляску, нервный подошел к офицеру вплотную.
– Теперь и реально поговорить можно! – произнес он весомо.
Гамадрил набрал полные легкие воздуха, чтобы сказать об отсутствии у него квартиры, машины, яхты, дачи с приусадебным участком, а также другого движимого и недвижимого имущества, которым можно было бы ответить за ДТП. Однако нервный сразу же перехватил инициативу.
– Слушай, мент… Батя ведь у тебя в отряде сидел? – спросил он.
– Угу… – затравленно ответствовал Заметалин, давя кадыком бухающее сердце.
– Его еще ищут?
– Угу…
– С ночи?
– Угу…
– Денег хочешь?
– Угу! – воодушевился офицер. – Очень хочу!
– Если скажешь, где теперь Батя – озолотим. То есть озеленим. Так скажешь?
– Угу… – по инерции кивнул Гамадрил и тут же поправился: – Но я пока тоже не знаю, где он теперь…
– Так знаешь или не знаешь? – вступил в беседу невзрачный. – Ты нам пургу не гони… Знаешь такую игру – «О чем молчала тундра»?
– Не-е-ет… – на выдохе молвил лагерный офицер.
– Узнаешь. Мы тебя в сугроб закопаем. Вместе с мотоциклом. По весне, когда снег сойдет, прорастешь, как фиалка.
– Короче, слушай сюда, – властно перебил нервный. – Батя этот – наш друг. Мы его тоже ищем. Поможешь нам – получишь очень много реального лавэ, – огромная мосластая рука продемонстрировала банковскую упаковку стодолларовых купюр. – Ты ведь этого человека хорошо знал… Так поможешь искать?
– Угу… – согласно выдохнул Заметалин, тем более что альтернативой этому предложению была в лучшем случае работа на туберкулезной зоне, а в худшем – временная могила в заснеженном кювете неподалеку.
– Вот и ладненько! – нервный снизошел до улыбки.
– Я все для вас сделаю! – с внезапной горячностью пообещал лагерный офицер, косясь на пачку хрустких банкнот. – Я с самого детства мечтал стать уголовником! Да только вот не сложилось. Но я братве всегда помогал. И помогать буду!
– Добрый, как прокурор, – снисходительно оценил нервный. – Ладно, садись на свой драндулет!..
…Спустя несколько минут водители встречного и попутного транспорта с удивлением пялились на странную самодвижущуюся картину. Огромный зверовидный «Хаммер» тащил на сцепке старенький мотоцикл с коляской. За рулем мотоцикла сидел невзрачный, нервный вел джип. В мотоциклетной коляске, скорчившись в позе эмбриона, томился Заметалин: он упросил-таки гангстеров отвезти его в звероколхозную бухаловку «Кроликовод», где, по его словам, и мог прятаться беглый Батя. И вовсе не потому, что «отрядный» действительно рассчитывал отыскать там бывшего подопечного. Больше всего на свете Гамадрилу хотелось выпить, а это желание подчас подталкивает на неосмотрительные поступки даже здравомыслящих людей.
Морозный ветер полировал задубевшие скулы Заметалина. Иней пушился на ресницах. Ноги ныли от неудобной позы. Куцая офицерская шинелька, подмокшая снизу, продувалась встречным потоком воздуха.
– Можно я в машину перейду? – несмело спросил Гамадрил.
– Щас чисто перевертку зарядим, – с очевидной угрозой пообещал невзрачный. – Ты на своем драндулете наш «Хаммер» потянешь!
14
После обеда «Кроликовод» гремел, как прогулочный теплоход во время круиза. Звон сдвигаемых рюмок, пьяные восклицания и топот танцующих начисто перекрывал грохот динамиков. В полутемном зале хаотично пульсировала цветомузыка, в лучах которой мелькали лица, руки, блузки и телогрейки.
Сидевший в темном закутке Батя ощущал все возрастающую растерянность. О том, чтобы добираться до Бандитского Петербурга самостоятельно, не могло быть и речи: со слов омоновца Жеки, по трассе вовсю барражировали милицейские патрули. Связаться с саяно-шушенскими тоже не выпадало – ведь беглец не располагал телефонами, адресами, явками и паролями Аркаши. Оставалось два варианта: или продолжить бесцельное торчание в ночном клубе в обществе пусть и дружественных, но все-таки чуждых по духу людей, или возвращаться на зону за трехлетним довеском. Впрочем, у опытного уркагана оставался еще и третий вариант, но он решил приберечь его про запас, на случай окончательной невыкрутки.