«Будет жить!..». На семи фронтах
Шрифт:
Пришла пора ударить по противнику и здесь. И вот в конце мая наша бригада была погружена в эшелоны и переброшена из-под Кандалакши к югу, в распоряжение командующего 7-й армией генерал-лейтенанта А. Н. Крутикова. Его армия с 1941 года стойко держала оборону между Ладожским и Онежским озерами.
За три года финское командование создало в Южной Карелии мощную глубоко-эшелонированную оборону. Между Онегой и Ладогой было построено шесть оборонительных полос, густо насыщенных огневыми сооружениями долговременного и полевого типа, командно-наблюдательными пунктами и разветвленной сетью открытых и закрытых траншей и ходов сообщения. Все рубежи прикрывались противотанковыми препятствиями и минными полями, даже артиллерию упрятали в крепкие доты и дзоты. Были заминированы также все мосты через многочисленные реки и ручьи, их берега, участки и узлы дорог, узкие дефиле, а также места обходов и объездов, даже отдельные здания и сооружения в населенных пунктах, из которых финны изгоняли жителей. При минировании противник широко использовал всякого рода взрывные ловушки, называемые иногда горько-иронически «сюрпризами». Эти «сюрпризы» требовали для обезвреживания привлечения большого количества саперов, хорошо знавших свое дело.
Таким образом, перед 7-й армией, которая наносила главный удар из района Лодейного поля вдоль Ладожского озера в общем направлении Олонец, Сортавала, стояли серьезные трудности, а на инженерные войска ложились ответственные задачи по обеспечению их успешных действий, особенно в районах форсирования реки Свирь.
Нашей бригаде поручили подготовить десантную переправу легкого переправочного парка, выделить часть батальонов в первый эшелон для комплектования штурмовых групп. Штаб бригады обязан был снабдить исчерпывающими сведениями наши штурмовые батальоны о системах оборонительных рубежей противника, а также ознакомить офицеров с образцами минно-взрывной техники финской армии.
Кроме того, офицерам штаба бригады предстояло договориться со стрелковыми и танковыми частями о правильном и эффективном использовании придаваемых им наших саперов, чтобы не повторить ленинградских ошибок. Короче говоря, работы хватало на всех.
При подготовке к операции там, где наносился главный удар, в полосе 7-й армии, были сосредоточены большие силы. Удалось создать превосходство над противником в людях более чем в два раза, в артиллерии и танках — почти в шесть раз.
21 июня мощные орудийные залпы и гул авиационных моторов возвестили о начале Свирско-Петрозаводской наступательной операции. Три с половиной часа продолжалась артиллерийская и авиационная обработка финской обороны. На берегу, занимаемом противником, стоял громоподобный, непрерывный гул, в котором невозможно было расслышать разрывов отдельных снарядов и бомб. Еще не прекратилась канонада, а по реке уже поплыли лодки, плоты и паромы с передовыми отрядами, среди которых находились и наши воины. Таких десантных переправ на участке форсирования реки действовало почти одновременно около десяти. Противник, ошеломленный пашей артиллерийской подготовкой, на первых порах не оказывал сопротивления. Потом на реке стали рваться его снаряды, но десант уже занимал противоположный берег. В это время понтонеры начали наводить понтонный мост, невзирая на артиллерийский огонь врага. Через несколько часов мост заработал.
А всего к часу дня инженерные войска навели через реку одиннадцать, а к исходу дня двадцать паромных переправ и два моста. На следующий день через Свирь непрерывным потоком двигались автомашины, конные обозы, танки и артиллерия. Тогда же переправился и штаб нашей бригады.
В это время передовые части были уже далеко. Несмотря на упорное сопротивление противника, к концу второго дня операции плацдарм на реке Свирь был увеличен до 60 километров по фронту и 12 — в глубину. После ожесточенных боев войска 7-й армии 25 июля прорвали вторую полосу обороны и овладели городом Олонец. 28 июня совместно с частями 32-й армии был освобожден Петрозаводск.
Отходя, противник оставлял диверсионные группы и отряды, иногда достаточно крупные. Они нападали на отдельные мелкие подразделения, разрушали мосты, уничтожали склады, линии связи, минировали в наших тылах дороги, которые считались уже безопасными, и чинили прочие неприятности, стараясь всячески задержать наше продвижение вперед. Особенно трудно приходилось танкистам. Привязанные к дорогам, они то и дело рисковали напороться на засады. Если же на узкой лесной дороге подрывался головной танк — надолго задерживалась вся колонна, а замаскированные «кукушки» метким огнем поражали всех, кто пытался вызволить товарищей из беды.
Наши воины-саперы воевали в первых рядах наступающих, обеспечивая продвижение вперед пехоты и танков. Они разминировали пути движения колонн, восстанавливали мосты и дороги, строили переправы, вели прокладку объездных путей. Кроме того, танкисты нередко сажали саперов на броню, и те защищали их от финских фаустников. Противник же в первую очередь стремился истребить саперные десанты, отлично понимая, что без них в лесной и болотистой местности танкистам приходилось весьма туго.
Отражая многочисленные контратаки противника, 9 июля части 7-й армии вышли к Лоймоле, а 10 июля заняли важный узел вражеской обороны Питкяранта. На рубеже Питкяранта, Лоймола наши уже изрядно измотанные войска встретили стойкое и хорошо организованное сопротивление финнов, опиравшееся на заранее оборудованную в инженерном отношении систему оборонительных рубежей. Все лето здесь шли затяжные, но безрезультатные бои.
К 9 августа фронт стабилизировался здесь по рубежу Кудамгуба, Куолисма, восточнее Лоймола, Питкяранта. «Солдатский телеграф» уже разносил вести о готовящемся перемирии с Финляндией.
Впрочем, саперы продолжают воевать и тогда, когда прекращаются сражения. Для них началось выполнение ответственных задач по разминированию, без чего нельзя в полной мере приступить к налаживанию мирной жизни в освобожденных районах. Такое разминирование требовало значительных сил. Сначала его вели лишь инженерные войска, затем подключились тыловые бригады разграждения и подразделения войсковых собак-миноискателей.
С лета 1943 года, когда тыловые бригады стали переключаться на восстановление промышленных предприятий, сплошное разминирование полностью легло на фронтовые инженерные части и соединения резерва ВГК. Поэтому для выполнения этой задачи были сформированы отдельные батальоны миноискателей, а с апреля 1944 года началось создание отдельных отрядов разминирования за счет личного состава соединений и частей оборонительного строительства.
Ответственность за сплошное разминирование в полосах армий возлагалась на начальников их инженерных войск.
Сплошное разминирование территории заключалось в отыскании, уничтожении или обезвреживании минных полей, различных взрывных «сюрпризов» и боеприпасов (бомб, снарядов, минометных мин и др.), оставшихся после изгнания противника. Инженерные мины, а также боеприпасы уничтожались чаще всего взрывным способом на месте. Однако во многих случаях сделать этого не позволяла обстановка, и тогда обезвреживали мины ручным способом, а боеприпасы вывозили для подрыва в безопасное место.
Обезвреживание мин, различных фугасов и «сюрпризов», сбор и вывоз неразорвавшихся боеприпасов были связаны с большим риском, требовали особой сноровки и мужества от саперов.
Здесь хотелось бы сказать, что установившаяся терминология военных сводок и донесений «работы по разминированию местности» выглядела какой-то будничной, невоенной, небоевой. А ведь слово «работа» здесь не годилось. Какая же это работа, если ежедневно гибли и получали ранения люди, гремели взрывы, а смерть ходила за каждым буквально по пятам? Это — самый настоящий бой с врагом, неодушевленным, но коварным, не прощающим ни малейшей оплошности. Недаром говорится — сапер ошибается только раз.