Будни директора школы
Шрифт:
— Какие условия, что вы? Вот, как раз урок кончается. Пойдемте со мной, товарищ подполковник…
Только они вышли из кабинета, прозвенел звонок, возвещающий окончание пятого урока, последнего для большинства учащихся. Сначала после звонка еще минуту простояла тишина, а потом — а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! Из всех коридоров и со всех лестниц с криком, сливающимся в гул, от которого, кажется, тряслись стены, с топотом, бежали толпы маленьких и не очень маленьких детей. Они забегали в раздевалку, хватали на бегу куртки и пальто, сумки с обувью,
Еще пять минут — и никого… И пустая раздевалка.
— Ну, вот, — сказал директор. — Вот так.
— Угу. Понятно, — ответил родитель. — Спасибо. Извините. Я вообще-то не сам… Это жена заставила. Но мне понятно. Да.
Говорите, из школы выгнать нельзя?
— Вы — директор? — дверь распахнулась резко, и так же резко, со стуком, он закрыл ее за собой. Костюм, галстук, дорогой кожаный дипломат, очки в золотой оправе. Взгляд чуть сверху, чуть надменно и презрительно.
— Вы — директор школы? — повторил он, не дожидаясь приглашения усаживаясь напротив.
— Да, я — директор. А в чем, собственно, дело?
— Я отец (он назвал имя и фамилию ученика старшего класса). Он сказал мне, что вы выгоняете его из школы…
— Не так, не так… Я никого не выгоняю. Я предложил ему забрать документы и перейти в другую школу…
— Да вы знаете? — вскипел посетитель.
— Я знаю. А вот вы знаете? Он сегодня учительницу послал. Вот просто четко и ясно взял — и послал. Она дежурила в раздевалке, маленьких пропускала. Он рванул с ними. Придержала его за руку. Руку выдернул, обернулся, и громко, при народе, — послал.
— Мальчик погорячился, но у вас нет права…
— Какого права? Я никого не выгоняю. Я предложил ему самому забрать документы. Или пусть родители забирают. Вот вы — и заберите.
— Есть Закон об образовании! Я — адвокат! И я заставлю вас уважать его!
— Да, вот он, под стеклом на моем столе, Закон этот. Там про мат ни слова нет. Там сказано, что мы обязаны учить всех до 9-го класса. Девятилетка — обязательна, понимаете? А в старшей школе уже по желанию.
— Мы желаем! И мальчик мой — желает! Ему в институт поступать! Я буду жаловаться на вас в Гороно!
— А что я сделал? Я вас чем-то оскорбил? Что-то нарушил? Я никого никуда не выгоняю. Я предлагаю вам самим подумать… Ну, давайте, как мужчина с мужчиной, по-честному. Вот, вы сейчас пойдете в Гороно. Гороно пришлет комиссию, накажет меня, заставит «исполнять закон», так?
— Так, — кивает он головой. — Именно так. Закон надо исполнять, и я вас заставлю это понимать!
— Но никто же на закон и не покушается! Мы же говорим, как два мужчины, как директор и родитель. Мы с вами обсуждаем проблему…
— …Ага! Вашу проблему!
— Нет, извините, вашу. Мальчик придет завтра в школу. И что? Педагогический коллектив в курсе, что произошло. Как вы думаете, какую оценку поставит ему подруга той учительницы? А какую оценку поставит друг подруги? И еще, как вы думаете, а буду ли я их ругать, если они поставят не ту оценку? Ну? Подумайте, вы же говорили об институте?
— Это, что такое? Это вы угрожаете, что ли?
— Какие угрозы? Кому? К чему? Я вам излагаю… Давайте еще раз, с начала. Ваш сын обматерил учителя. Педагогический коллектив возмущен. Я, как директор, поддерживаю свой коллектив. Я предложил мальчику тихо забрать свои документы. Он прислал вас. Давайте тогда говорить с вами, как-то решать проблему. Но учиться нормально в этой школе он просто не сможет.
— …
— Ну, сами подумайте…
— Та-а-ак… И что вы предлагаете?
— Вы пишете заявление и забираете документы. Относите в любую другую школу. Без двоек лишних, без лишних скандалов и напряжения…
— И все-таки это не правильно…
— А обматерить заслуженного педагога — правильно? Вот, если бы какой-то подонок, извиняюсь, обматерил вашу жену на рабочем месте, а?
— Я понял. Вы не дадите ему учиться.
— Да, мы не дадим ему учиться. И я лично за этим прослежу.
— Вот ведь… — он почти с восхищением крутит головой, поправляя галстук. — А что я жене скажу?
— А все скажите. И что сынок женщину обматерил, и что директор условие поставил, и что вы добровольно забрали документы…
— Ну, давайте бумагу, давайте. Напишу я заявление…
— Да, и еще одно. Имейте в виду, что по всем классам будет объявлено, что вашего сына я именно выгнал. Понимаете?
— Воспитательный, так его, процесс? Понимаю…
Расстаемся почти по-дружески. Он спокойно забирает документы и назавтра во всех классах объявлено, что такого-то выгнали из школы.
Не только учеников, не только…
— Давайте, поговорим с глазу на глаз, — заговорщицки сказал вполголоса, но очень слышно, директор и показал кивком головы завучам на дверь.
Те нехотя, жалея пропустить такой спектакль, вышли.
— Я хотел спросить вас: это что?
— В смысле?
— Вчера вы, как председатель комиссии отдали мне эти работы по русскому языку на подпись. Так?
— Да, все классы проверили, отметки поставили…
— Вы меня подвести хотите? За что вы так ко мне?
— Я не понимаю…
— Вот, смотрите, вы ставите ученику «тройку» и подчеркиваете четыре ошибки. А вот, смотрите, мой карандаш — еще семь ошибок. Как это понимать?
— Позвольте… А, да, пропустили. Давайте я исправлю.
— А вот этого делать нельзя. Вы подписали, комиссия вам поверила — подписала, мне уже отдали. Я почти поверил… Править нельзя. Там стоит отметка и стоят подписи.
— …
— А вот другой ученик. Кстати, тоже из вашего класса. Тут вы поставили «четверку». А на первой же странице, посмотрите…