Будни добровольца. В окопах Первой мировой
Шрифт:
Энергично жуют удила. Скребут землю. Жажда и голод. В пыльной канаве можно пощипать только жесткой травы.
Спешившиеся офицеры ждут в голове батареи.
Наконец впереди появляется всадник. Вкруг изгиба, галопом. Еще галопом, всё ближе. Осаживает лошадь. Белая записка капитану.
Читает… «Группа управления батареей!»
В скорости никто не подвел: вахмистр Холлерт, унтер-офицер, двое телефонистов – подбежали все. В галоп! За капитаном! Вперед.
Вкруг изгиба. Поглощены черной тучей. Сейчас четыре часа дня.
В
Взгляд на деревню – фонтаны дыма вздымаются чаще, чем раньше. Грохот всё сильнее. В какой-то момент один из домов взлетает на воздух – хрупкие балки падают, пылая. Черт подери! Отсюда до деревни не больше тысячи метров. Теперь врагу остается только добить досюда.
Движение в построенных рядами колоннах нарастает. Нет ничего более проклятого, чем ожидание!
Время? 6:15 утра.
С головы батареи слышны голоса. Ага, пехота выступает. Один за другим, гуськом, прижимаясь к обочинам, глазами в затылок идущего впереди. Винтовки повешены на шеи. Шаги тяжело царапают по гравию.
Куда? Через горящую деревню пехотинцев не провести. Особенно там, где огонь усиливается. В любом случае артиллеристом быть лучше. Если нужно, галопом едем. Нас так быстро не сцапаешь. Бедные парни. Бегом, да еще в такую жару.
Они скрываются за поворотом дороги.
6:30 утра.
Оберлейтенант Буссе беспокоится. Всё прикладывает бинокль к глазам: где новости от капитана?
– Шторк, вы можете это объяснить? Я нахожу, что положение становится неудобным. Понятия не имею, сколько еще нам придется тут стоять…
Фон Шторк молчит. Он попал на передовую всего восемь дней назад, из кадет, и ему еще предстояло сдать экстренный экзамен. Восемь дней назад – еще в Лихтерфельде. Хорошее начало – прямо в заваруху!
Он также смотрит в трубу. Но его интересуют не столько новости от капитана, сколько обстрел, бушующий в деревне.
И что, батарее, как назло, нужно пройти именно там?
Буссе:
– Можем мы вот так, просто направить батарею вперед? Как думаете, Шторк?
Шторк:
– Как прикажет герр оберлейтенант. Я просто не думаю, что этот подход так уж прост – я имею в виду, если нам нужно подняться на высоту.
Шесть сорок утра.
Голоса с батареи: «Вахмистр идет! Вахмистр идет!»
Лошадь выскакивает из деревни, сквозь чад и огонь. Всадник прижался к шее. Вахмистр Холлерт. Галопом, галопом, скорее за поворот, галопом! Уже слышен стук копыт, четко и мерно. Галопом, всё ближе и ближе. Планшет с картой раскачивается. Руки не гнутся, поводья отпущены. Еще ближе. Осаживает прямо перед офицерами так, что лошадь подгибается в коленях.
– Сообщение герру оберлейтенанту: батарее немедленно выйти на позицию. Герр оберлейтенант принимает командование, я сопровождаю.
Буссе – в седло.
– Батарея, по коням!
– Батарея, марш!
Он дважды
Колонна с боеприпасами остается, ожидая приказа.
Шесть пятьдесят пять утра.
Нет иного способа добраться до назначенной позиции, кроме как через деревню.
Когда батарея встает вплотную, шагах в ста от въезда в деревню, Буссе созывает к себе командиров орудий. Граната за гранатой падает на дорогу. Взрывы ударяют по ушам, разгоняя кровь.
– Надо пройти! Командиры орудий действуют самостоятельно! Поехали! Батарея собирается в ста метрах за выездом из деревни. Удачи!
Он пришпоривает лошадь, поднимая ее на дыбы. Скачет прочь. Лейтенант и вахмистр за ним. Вот прошипело два разрыва, и они скрылись.
Больше не о чем раздумывать. Первое орудие приготовилось. Командир стоит рядом с передним ездовым. Еще раз взмахивает, обернувшись. Когда вырывается очередное облако дыма, он кричит: «Галопом, марш, марш!» Лошади тут же подскакивают. В двадцати метрах от первого дома раздается новый взрыв. Передние лошади дыбятся и пытаются принять в сторону. Но ездовой с этим управился. А когда спустя секунды следующий снаряд падает туда же, орудие уже на деревенской дороге и мчит себе дальше.
Так повторяется. Уходит второе орудие. Третье наготове. На третьем, на сидушке лафета – Райзигер и Йениш. Мимо них проезжает командир орудия, унтер-офицер Гельхорн.
Райзигер настолько напряжен, что не может усидеть на месте. Невыносимо быть спиной по направлению движения. Когда лошади переходят в галоп, он оборачивается и встает на подножку.
Галопом, пять, шесть прыжков!
Земля разлетается брызгами. Взрыв метрах в десяти от орудия.
Галопом дальше! Канониры прижимают головы к груди.
Галопом дальше, посреди развалин домов, сквозь дым и огонь.
Остановить орудие – совершенно исключено.
Совершенно исключено, думает Райзигер. Совершенно исключено. А если следующий удар, следующий удар, следующий… непредсказуемо… туда… даст прямо туда… тогда мы все в жопе!
Райзигер стиснул зубы и, словно в судороге, вцепился в ручки сиденья.
Вдруг на него обрушивается жаркая буря. Толком ударяет в грудь. Пламя бьет вверх. Из него вырывается сумасшедший грохот.
Лошади сбиваются с шага, бьются друг о друга. Гоним дальше.
Йениш говорит: «Проскочили».
Последний дом позади. Перед ними второе орудие. Стой!
Только бы дальше! Ждать здесь – полное дерьмо!
По левую руку темный лес. Деревья повалены. Огонь в человеческий рост вырывается из-за стволов. Они шатко раскачиваются, вздымаются, разлетаются, рушатся с треском. Всюду трещит эхо.
Первые три орудия всё еще на открытом месте.
Кругом свистит и шипит, свистит и шипит.
Лошади фыркают, раздувая красные ноздри.
Люди щурятся на дымящийся лес. Как быть? Прижать голову? Смысла нет. Кому прилетит, тому прилетит.