Будни добровольца. В окопах Первой мировой
Шрифт:
Батареи оборвали огонь после первых ответных залпов противника. Это не заставляет его остановиться. Напротив, кажется, две его батареи начинают систематически прочесывать высоту. Вскоре они доберутся до 1/96. Ближе! Дальше! Дальше! Ближе! Снова ближе! Еще ближе!
Наконец, четыре взрыва бухают прямо на правом фланге их позиции.
У Райзигера болит спина. Гельхорн и Ян подползают к нему совсем близко и теперь грузно навалились всей тяжестью своих тел ему на плечи. Только когда они
Гельхорн дает краткие пояснения. Говорит сквозь зубы:
– Шестьдесят метров перелет! Черт, дьявольски близко кладут! Пригнись!
В тот момент, когда раздается очередная серия взрывов, между Гельхорном и Райзигером запрыгивает какой-то человек. Косятся вверх: лейтенант фон Шторк.
– Эх, если б мы могли стрелять в ответ! – говорит он дрожащим голосом.
Это немного успокаивает. Чувствуют: да, это было бы облегчение! Если б не эта вынужденная скованность! Если по вам стреляют, то в ответ надо разрешить стрелять. Ждать невыносимо! Но капитан пока не отдает никаких приказов.
Противник изменил тактику: сыплет беспорядочно с короткими промежутками, делая много одиночных залпов.
Одно облако за другим кружится в танце вокруг позиции. Спереди и позади, ближе и дальше, порой так близко, что на левом фланге четыре березы с оглушительным треском вместе с корнями взлетают перед орудием и со скрипом падают на бок.
Минуты тянутся всё мучительнее. Если б тоже пострелять! Расчеты орудий лежат на животах, вцепившись руками в траву, ждут приказа открыть огонь.
Наконец перемена: в бой вступает тяжелая батарея слева за 1/96.
Первый залп по врагу! Через две минуты следующий. И так выстрел за выстрелом.
Облегчение.
Противник машинально сосредоточивает огонь и переносит его дальше по склону, дальше от 1/96.
Теперь можно поднять голову. Можно даже встать на колени. Подумаешь, огонь уже совсем далеко позади, там, возле пехоты. Можно даже уже совсем подняться.
Фон Шторк идет к окопу связиста подчеркнуто медленными шагами. Буссе сидит, телефон возле уха.
Секунды спустя команда: «Орудия к бою!»
Возвращаемся к жизни. Теперь понятно, зачем мы здесь. По телефону слышно спокойные приказы оберлейтенанта. Целимся, заряжаем.
Батарея дает первый залп.
Лица у всех расслабляются.
«На двадцать восемь сто, неспешно, продолжаем огонь».
Слава богу, есть занятие!
– Хорошо ложится, – кричит Буссе.
– Но нужно хотя б видеть, куда стреляешь, – говорит Райзигер.
– Держи пасть на замке и наводи как положено, – отвечает Гельхорн. – Остальное не твое дело.
Приходит лейтенант:
– Райзигер, нет связи с капитаном. Бегом, залатайте линию! Возьмите с собой Йордана. Гельхорн, вы пока управляетесь сами.
Райзигер отправляется в путь вместе с Йорданом. С собой у них аппарат, провода и изолента.
Вжимают головы, бегут. Над ними со свистом пролетают вражеские пули. Но к этому уже привыкли. Это уже не так уж и неприятно.
Линию легко отследить. Ее проложили по веткам кустиков, торчащих по переднему краю.
Всё в порядке. Бегом дальше.
И вот они на открытом месте. Десять метров до подходной траншеи.
Йордан впереди. В прыжке показывает рукой:
– Поберегись. Матерь так, рвануло!
Он уже в окопе.
Райзигер застывает на миг. Дьявол! Впереди отчетливо клубятся кучи белого и черного дыма. Вся земля, что ли, горит? Ужас. Но нам, наверное, придется…
Прыгает за Йорданом, врезавшись в стенку траншеи.
Впервые в безопасности.
Проволока закреплена на уровне плеч деревянными колышками. Ее легко осмотреть.
Дальше траншею обвалило. Гора известняка преграждает проход.
Райзигер достает штык и копает. Йордан встает рядом на колени.
– Вот и всё. Разбито напрочь. Эти ослы не умеют целиться.
Но провод цел. Поднимают его, прощупывают.
– А вот и нет, – рычит Йордан. – Давай дальше. Рехнуться можно от жары. Давай уже, наконец, вперед. Братец, вон дым впереди.
Траншея делает повороты.
Наконец разрыв найден. Оборванные концы провода висят над землей. Йордан плюется:
– Да что ж такое опять. Он даже не выстрелом перебит. Какая-то тварь из пехоты хотела его спереть. Может, одежду сушить…
Подключают телефон, прозванивают. Слава богу, позиция отвечает:
– Да, линейный патруль слушает.
А вот и другой конец. Гудок.
– Алло, наблюдение один девяносто шесть, – голос Улига. – Унтер-офицер здесь, будьте на линии. Сейчас подключимся.
Хотят скрутить два провода вместе. Вдруг слышится зверский свист наискосок от них. И пока они оба падают ничком, прямо перед ними в дно окопа ударяет снаряд.
Райзигер чувствует трепет и дрожь в конечностях. Обдает ледяным холодом. Он не может двигаться. Приходится неподвижно слушать, как взрывчатка летит сквозь воздух с диким стрекотом. Как она методично врезается в стенку окопа.
Йордан толкает его в бок:
– Если дальше в том же духе, точно попадут, – говорит он.
Должно бы, по идее, звучать смешно. Но шутка не сработала. Йордан и сам понимает:
– Думаю, пора сваливать. Оставь ты этот провод. Поищем укрытие, пока француз не выпустит пар.