Шрифт:
Анатолий Гланц
Будни Модеста Павловича
Каждому из нас рано или поздно приходит в голову заняться телекинезом. Некоторым успехи в телекинезе даются легко и быстро, другим медленно и с трудом. Третьи не имеют о телекинезе ни малейшего понятия и начинают заниматься им независимо от вторых.
История отечественного и зарубежного телекинеза богата поучительными фактами. Чрезмерно развитые надбровные дуги древних позволяли им пользоваться телекинезом в такой степени, в какой мы даже себе не представляем. Достаточно сказать, что теперь найдется очень мало людей с такими
О том, что телекинез представляет собой громадную силу невероятных размеров, свидетельствует хотя бы изобретение Можайским самолета. Однако изобретение Можайским мотора и винта для самолета с точки зрения телекинеза считается большой ошибкой, так как мотор и винт увеличивают вес и ухудшают летные качества летательных аппаратов.
На пересечении улицы Каменной с переулком Благонравова можно увидеть серый дом. Он стоит здесь много лет, возле него оборудована трамвайная остановка. Каждый день в половине шестого из трамвая выходят два человека примерно одинакового роста и направляются к дому. Эти люди - братья, они занимаются телекинезом.
Этим вечером, соединив свои усилия, братья подняли в воздух шесть книг, уложенных одна на другую, когда кто-то, не постучавшись, открыл дверь и вошел в комнату. Братья обернулись, книги посыпались на пол.
На пороге стоял их старый приятель Федя. Ему было не больше сорока лет, он был одет в пиджак.
– Я никогда бы не подумал, что вы так небрежно обращаетесь с книгами, которые я даю вам читать. Вы, наверное, забыли, что эти книги я с большим трудом выписываю в библиотеке завода, где работаю крупным специалистом, заявил Федя.
– Извини нас, мы так увлечены телекинезом, что даже не обратили внимания на то, что это твои книги.
– Вы поднимали все эти книги вместе?
– спросил Федя, указав на пол.
– Да, - ответил старший брат.
– Подъем тяжестей для нас уже не проблема. Нас волнует другое. Мы не знаем, что делать дальше. Предположим, мы поднимем кресло или шкаф - что это даст?
– У нас с братом есть подозрение, - заговорил быстро младший, - что с помощью телекинеза можно добиться чего-то такого, ради чего стоит потратить всю жизнь.
– Это сложный вопрос, - сказал Федя.
– Я не в состоянии ответить на него сразу, мне нужно подумать. Приходите ко мне в пятницу, потолкуем. Не забудьте принести книги.
Федя ушел, а мысли о телекинезе не давали братьям покоя. Всю ночь они не могли уснуть и ворочались на своих кроватях. В комнатах царил мрак и полумрак. Обливаясь холодным воском, в подсвечниках горели свечи.
В пятницу, как было условлено, они захватили книги и направились домой к Феде. Его жена приготовила им суп.
Федина комната служила одновременно спальней и мастерской. Федя увлекался детекторными приемниками, но также в книжном шкафу его стоял томик Пушкина. Федя знал толк в искусстве и сознавал это. Особенно он любил познавать дедукцию и анализ. Федя умышленно не отдавал в печать своих произведений, потому что собирал их в большом фанерном ящике из-под фруктовой посылки яблок друзьям.
– Я думал над вашим вопросом, - начал Федя, - но выхода так и не нашел. Принесли книги?
– Вот они. Как же так, Федя, неужели нет никакого выхода?
– Вариантов было много, но я их все отбросил.
– И не оставил ни одного?
– спросила заглянувшая из кухни Клава.
– Ни одного.
– И теперь вы не знаете, что делать дальше?
– с большим огорчением спросила Клава у братьев.
Братья кивнули головой.
– Кто-то, мне помнится, говорил о рабочем, который занимался опытами по телекинезу, - сказала Клава.
– Постойте, - вспомнил Федя, - он работал у нас во втором механическом цехе. Его начальник Глузов пришел как-то ко мне и стал сокрушаться. Уходит, говорит, хороший работник, замечательный технолог, мастер на все руки. В чем же дело, спрашиваю, почему не удержали хорошего человека. Создайте условия, черт побери. И тут мне Глузов говорит: "Не могу я ему создать условий. Климата не могу создать. Ему, видите ли, сам климат не подходит".
– "При чем тут климат. Он что, больной?" - "Он здоровый. Но в нашей местности нету болот. А они ему необходимы".
– "Зачем ему болота? Болота осушать надо".
– "Привычка у него есть".
– "Что за привычка?" "Бить в гонг на заболоченных местностях".
– "Что?" - "Бить в гонг на заболоченных местностях".
– "Послушайте, а он нормальный, этот ваш технолог?" - "Да вроде нормальный. Занимается телекинезом, женат. Детей, правда, у них нету".
– Вот я и думаю, - продолжал Федя, - может, этот технолог вам как раз и нужен.
– А где он теперь?
– спросили братья.
– Уволился и уехал.
– Куда?
– Откуда я знаю? Туда, где болота.
– А как его фамилия?
– Вот фамилии я не помню. Кажется, Цельнотапов - или нет - Полумамов. Нет, полу, полу... Повиланов! Повиланов его фамилия.
Поскольку местонахождение Повиланова было неопределенно, братья решили ехать в первый попавшийся город в болотистой местности. Этим городом была Калуга.
Хмуро было в Калуге, тревожно, неясно. По улицам едва слышно крались велосипеды, а двери магазинов, подвалов и домов отдыха были заперты ключами на замки.
Братья прибыли на северный вокзал. Освещения не было, хотя было уже темно. Администратор гостиницы сообщил, что в окрестностях уже восьмую неделю рыщут волки, которые стремятся уничтожить побольше местных жителей. Они гнездятся в болотах и преграждают путь обозам со стройматериалами. Каждую ночь Калуга выходит в дозор. Охотники дежурят на крышах домов, на телеграфных столбах, под полами киосков.
Братья обратились к администратору:
– Послушайте, Льюис, у вас нет номера?
Льюис протянул им ключи от номера 2.
Братья прошли по коридору, вошли в номер и включили свет. На столе стояла пепельница. Они закурили.
– Где начнем искать?
– Поищем в пригороде.
– Пешком?
– Я думаю, возьмем такси.
– Глупо. Такси не знает, куда нам ехать.
– Тогда надо придумать другой способ.
– Позвоним администратору.
– У нас к вам просьба, Льюис. Вы хорошо знаете город?
– Я старожил.
– Что вы сторожили?
– Я говорю, что давно живу в этом городе.