Будоражащий

Виктория Джулиана

Але хихикает рядом со мной.

— Это было то еще "происшествия", Ральф, но я в порядке. Честное слово, — добавляет он, одаривая старшего мужчину небольшой улыбкой.

— Рад слышать. Пожалуйста, дайте мне знать, если кому-то из вас что-нибудь понадобится.

— Обязательно, спасибо, Ральф.

Мы отправляемся наверх, на автопилоте поднимаемся на лифте и не произносим ни слова, пока добираемся до квартиры Але.

Глава 44

Алессандро

Голова по-прежнему

раскалывается, тело болит, а сердце на грани разрыва. За последние полчаса Кэт полностью отстранилась от меня. Она продолжает говорить мне, что с ней все в порядке, но я знаю, что это не так. Она не болтлива и даже не прижимается ко мне. Она просто лежит в футе от меня, пытаясь сделать успокаивающий вдох, который я сразу же замечаю. Мне кажется, она снова паникует из-за репортеров, и я схожу с ума. Я не могу потерять ее из-за того, что не могу контролировать. Если бы я все испортил, это было бы на моей совести, но это? Я этого не делал. Я не могу контролировать то, что делают СМИ, и я знаю, что она напугана, но и я тоже, но по совершенно другим причинам.

Я переворачиваюсь на бок, чтобы оказаться лицом к лицу с ней, и нежно глажу ее щеку кончиком пальца.

— Gattina, поговори со мной, пожалуйста.

Я умоляю ее впустить меня.

— Мне нужна минута, Але. Мне просто нужно прийти в себя.

Она вздыхает, поворачивается ко мне и открывает глаза, чтобы наконец посмотреть на меня.

— Я не убегу, обещаю.

Она говорит это так мягко, что я чуть не всхлипываю от облегчения.

Именно в этот момент становится очевидным, что я влюбился в нее. У меня перехватывает дыхание от этого откровения, а напряжение, до сих пор вытравленное на ее лбу, тянет меня за сердце. Не думаю, что смогу оправиться, если она меня бросит.

Я полностью планирую сделать эту женщину своей женой.

— Ты ведь скажешь мне, если тебе что-то понадобится? Что бы тебе ни понадобилось, это твое, Кэт. Что бы мне ни пришлось сделать, чтобы тебе было хорошо и комфортно, я сделаю это — ты только скажи.

Я совершенно серьезно. Ради этой женщины я готов бросить всю свою чертову карьеру. Даже без Кубка Стэнли.

Она слабо улыбается, что никак не успокаивает стремительного зверя внутри меня, грызущего мою грудь.

Она кладет руку на мое сердце.

— Я доверяю тебе, Але.

Три маленьких слова: "Я доверяю тебе" — и я покойник. Ходячий мертвец. Я отдам свою жизнь за эту женщину.

Глава 45

Катарина

Суббота, 13 января 2024 года

Теплый пар из душа помог мне расслабиться и снять боль в мышцах. Я была так туго натянута, словно струна, готовая порваться от чрезмерного напряжения.

Закутавшись в свой любимый светло-зеленый пушистый халат, который Кас подарил мне на Рождество, я иду по полу спальни, направляясь к тумбочке, чтобы взять с зарядки свой телефон.

Когда я перезагружаю его, мне требуется мгновение, чтобы загрузить уведомления, но когда это происходит… все напряжение снова просачивается в мои мышцы, челюсть сжимается, а сердце бешено колотится.

У меня есть сообщения от коллег, в том числе от доктора Хауэлла, а также электронные письма от репортеров, пытающихся получить от меня заявление, и пропущенные звонки от семьи Алессандро. У меня нет ничего от Але, Каса или Айяны, вероятно, потому что все они еще спят.

Я начинаю с сообщения от доктора Хауэлла, которое

гласит: — Мне очень жаль, Кэт. Мы не знаем, как это произошло. Больница неустанно работает над тем, чтобы разобраться с этим, но прошлой ночью хакер отключил нашу систему и выложил файлы пациентов в открытый доступ, требуя крупную плату, если мы хотим, чтобы они прекратили. Одним из этих файлов был файл Алессандро, как вы, я уверен, уже знаете. Пожалуйста, позвоните мне!

Сердце заколотилось в пальцах. Это может разрушить всю карьеру Але. Никто не знает о его болезни, я даже брату не сказала.

За сообщением следует скриншот из статьи, а заголовок гласит: Алессандро Де Лаурентис — хороший парень или эгоистичный приверженец?.

О чем, черт возьми, они говорят?

Я просматриваю статью, и если я думала, что хуже уже быть не может, то я ошибалась. В статье подробно описывается история его здоровья, упоминается его мама и их РС, говорится о его симптомах и о том, как он обращался ко мне за лечением. Его обвиняют в том, что он использует меня, а в другой статье говорится, что я шантажировала его, чтобы он встречался со мной, угрожая выдать информацию о его состоянии, если он не согласится. Другие высказывают предположения о состоянии его здоровья и о том, действительно ли его травмы были вызваны тем, что за ним гнался новичок, или же у него внезапно отказали ноги. Они говорят, что он поступил эгоистично, подвергнув риску своих товарищей по команде, и утверждают, что меня больше волнует возможность встречаться со знаменитым хоккеистом, чем безопасность моего собственного брата.

Мои мысли разбегаются, паника сковывает легкие. Я не могу дышать, и голова раскалывается. Перед глазами темнеет, и я понимаю, что у меня приступ паники.

У меня дрожат руки, когда я шарясь по тумбочке, хватаюсь за ящик и, наконец, открываю его, чтобы обнаружить лекарство, которое я принимаю только в случае крайней необходимости от этих панических атак. Оно вызывает сонливость и неустойчивость, но сейчас оно мне необходимо.

Я кладу одну таблетку на язык, запиваю водой из тумбочки и опускаюсь на пол, слишком слабая, чтобы забраться в постель. Рыдания сотрясают мое тело, глаза опухли от слез, а живот скрутило в узлы.

Я лежу так неизвестно сколько времени, пока не слышу стук в дверь, но не могу расслышать, кто это, из-за своего дрожащего дыхания.

Дверь открывается, хриплые голоса судорожно сбиваются, и вдруг сильные руки обхватывают меня, отрывая от пола, и мое лицо утыкается в теплую, твердую грудь, в которой я сразу узнаю Алессандро по одному только его запаху. Его тепло проникает в меня, мои дрожащие конечности постепенно успокаиваются, а туманный горн, звучащий в ушах, начинает утихать.

Я осторожно поднимаю голову, чтобы не закружиться, и приоткрываю опухшие веки. Передо мной несколько пар глаз — Алессандро, держащий меня на руках, Кас и Айяна, нависшие над нами, и, как ни странно, Данте, прислонившийся к дверной раме.

Я внезапно краснею от смущения, что столько людей стали свидетелями моей панической атаки. Я знаю, что выгляжу ужасно, но у меня нет сил извиняться.

— Кэт, ты можешь с нами поговорить? Скажи нам, что с тобой все в порядке?

Але успокаивающе говорит мне.

— Малышка, хочешь чаю? Я могу сделать тебе "Лондонский туман"? Или ромашку, если хочешь.

Теплые глаза Айяны и сморщенные брови встречают мой взгляд. Теперь я понимаю, что выгляжу неважно, если она называет меня "малышкой" и обращается со мной как с хрупким цветком.