Будьте моим мужем
Шрифт:
— Эмма… присядьте, пожалуйста!
Конечно, о моей личной жизни было известно всему коллективу. И глупо было надеяться, что именно Назарчук оставалась в неведении относительно моего вдовства и отсутствия каких-либо контактов с противоположным полом. В таких тесных коллективах все всё обо всех знают — это ясно, как Божий день! Отсюда и сомнение в ее глазах, и снятые очки, которые Светлана Сергеевна начала медленно протирать розовой салфеткой.
Я села на самый краешек стула, отчего-то нервничая до безумия. И тут в дверь постучали.
— Да! — громко отозвалась Назарчук.
— Разрешите нам на минуточку? — ответа Павел
Она удивленно и молча кивнула, и он продолжил:
— Меня зовут Павел Логвинов…
— Тот, который "Робинзон"? — почему-то расплылась в улыбке моя начальница.
— Тот самый! Светлана Сергеевна, я муж Эммы! Мы уже давно с ней знакомы, общались, она мне очень нравилась, и, если честно, я все никак не мог подобрать слов, чтобы сделать ей предложение, а тут вдруг… вот такой вот повод! У меня самого нет детей, поэтому я вполне солидарен с Эммой в ее желании усыновить мальчика. Хотелось бы познакомиться с ним. И, я надеюсь, правильно понимаю, что это лучше всего делать в домашних условиях?
— Вы абсолютно правы, Павел…
— Алексеевич!
— Вы абсолютно правы, Павел Алексеевич! Конечно, лучше, чем дома, нигде быть не может! Мы вот всеми силами стараемся воссоздать для своих воспитанников наиболее комфортные условия, как можно более близкие к домашним — игрушки, мебель, одежду им покупаем не хуже, чем у домашних детей, программы воспитательные, образовательные всякие вводим, — она не соврала ни словом, это я знала непонаслышке. — Вот недавно отремонтировали спортзал…
Я с буквально отвисшей челюстью начинала понимать, куда именно клонит Назарчук, и по мере моего прозрения, жаркая волна ужаса поднималась вверх от кончиков пальцев на ногах, до волос. А вместе в этой волной покрывалась пунцовой краской и я сама! Только не это! Только не это! Боже мой, я с ним вовек не расплачусь!
— О-о, это же замечательно! Спорт — это очень важно, особенно, я уверен, для мальчиков! Я вот сам — мастер спорта по боксу. Плаваньем занимался тоже, в футбол играл, правда, это уже непрофессионально. Я думаю, раз ремонт уже завершен, вам может понадобиться спортинвентарь какой-то, мячи там, тренажеры детские? Готов обговорить этот вопрос! Только, если позволите, не сегодня! На следующей неделе.
— Конечно-конечно! — Назарчук была довольна — это было хорошо заметно, а я — готова провалиться сквозь пол от стыда. Но при этом, как ни хотела, не могла найти в себе силы, чтобы возразить, чтобы сказать, что он не обязан этого делать ради… меня! Хотя, вообще, не понятно ради чего! — Давайте встретимся на следующей неделе! В любой день, когда вам будет удобно! Вот моя визиточка — позвоните, когда появится минутка! А Андрюшу вам сейчас приведут!
Она потянулась к телефону на своем столе, а я, поняв, что, собственно говоря, разговор можно считать завершенным, направилась к выходу, буквально всей кожей ощущая идущего рядом мужчину. Меня переполняли эмоции — хотелось радоваться тому, что мальчик все-таки поедет со мной, но при этом я не знала, как смотреть в глаза Павлу! Зачем? Зачем он заходил? Я бы разобралась сама! У Назарчук просто выбора не было — какую бы причину она могла придумать, чтобы мне отказать? Да, никакой! Нет таких причин! Все условия
И я решила серьезно поговорить. Попозже… не при детях же?
14. Павел
Контраст между жизнерадостной, веселой, ЖИВОЙ Полинкой и несчастным, именно одиноким (это в каждом его движении, во взгляде проскальзывало!) мальчиком был разительным!
Пока Эмма ушла подписывать какие-то бумажки, мы ждали в большом холле, удобно разместившись на мягком кожаном диване. Его привела пожилая женщина в стареньком белом медицинском халате.
Поздоровавшись, она тут же убежала, объяснив, что оставила без присмотра целую группу. Мальчик никак не отреагировал на уход воспитательницы. Стоял, где поставили. И я с удивлением, и даже, наверное, недоумением, наблюдал за разыгравшейся сценой.
Полинка, явно уже знавшая Андрюшу, как ни в чем ни бывало, подбежала к нему и потянула за руку к дивану, приговаривая:
— Андрюша, сейчас мама придет. Ты сегодня с нами поедешь! Дядя Паша повезёт нас в кафе, мы будем там кушать чипсы и мороженое. А потом поедем на аттракционы! Ура!! Дядя Паша подарил маме кольцо и мне обещал подарить такое же…
Она тараторила без остановки, но меня это почему-то совершенно не раздражало, наоборот, смешило! И девчонка эта, болтушка, никого не боящаяся, контактная, казалась давно знакомой, будто бы её я впервые не пару дней назад увидел, а знал с рождения!
А вот Андрюша… Судя по росту, он был примерно одного возраста с дочкой Эммы. Только он молчал, не поднимая глаз. Просто шел, куда его вели, сел, когда оказался возле дивана. И, глядя на мальчика, я совершенно отчетливо понимал, почему Эмма хочет его усыновить. Его хотелось встряхнуть (чего, понятно, делать было нельзя!), и надеяться, что это поможет, что эта странная пелена с него упадет, и мальчик снова станет обычным ребенком. Эмма думает, что сможет это сделать — встряхнуть и помочь стать нормальным, обычным?
Я решил, что, скорее всего, его показывали специалистам и даже, наверное, как-то лечили — все-таки здесь врачи должны быть. Наблюдал за ним, стараясь не вмешиваться, боясь напугать мальчика — все-таки опыта в общении с детьми у меня не было совершенно.
… Не чувствовал я себя лишним рядом с детьми и Эммой, когда в кафе все ели мороженое. Единственное, ощущал ее странные взгляды, как будто хочет что-то сказать, но при детях не может. Полинкины непосредственность и жизнерадостность с лихвой компенсировали молчание мальчика. Эмма не акцентировала внимания на его поведении, а я уж тем более.
— Эмма, я оплачу, — естественно сказал я, когда мы собрались уходить.
— Я сама. Тебе и так пришлось потратиться. И вообще, — она понизила тон, видимо, решив воспользоваться тем, что Полина потащила Андрея в маленький детский уголок, находящийся прямо в центре кафе. — Зачем ты обещал нашей директрисе тренажеры? Это же уйма денег!
— Но это же мои деньги? Я трачу их так, как считаю нужным, — было заметно, что она недовольна, но причины этого я понять не мог.
— Я и без этого чувствовала себя тебе обязанной! А теперь так вообще… не знаю, как расплатиться!