Будьте моим мужем
Шрифт:
— Ладно. Если ты так хочешь, возьму этого… хм, друга своего. Ты собирайся, я через час вернусь за вами, — он уже шагнул к двери, но взявшись за ручку, остановился. — Купальник не забудь надеть. Там пляж замечательный. А для детей круги, нарукавники, жилеты… есть у тебя что-нибудь?
— Мы с Полинкой ездили пару раз в прошлом году на городской пляж. Есть круг и нарукавники. Думаю, им хватит.
Он кивнул, засунул ноги в кроссовки и вышел за дверь. А я вместо того, чтобы бежать и собирать вещи, стояла и, улыбаясь, смотрела вслед! И не думалось ни о чем, и в голове было пусто, но в то же время в глубине души нарастало, словно мыльный пузырь, появляющийся
… Еле отцепив уже возле машины Полинку от "дяди Паши", который теперь полностью и безраздельно владел вниманием моего любвеобильного ребенка, мы расселись в его машине и отправились в путешествие.
— Эмма, а вы умеете ловить рыбу? — Саша сидел рядом со мной на заднем сиденье, потому что впереди Павел поставил одно из детских кресел — Полина очень просила разместить ее возле водителя.
— Ну-у, как сказать! В детстве пару раз бывала на рыбалке, когда у бабушки гостила в деревне. Там все дети тогда только этим и занимались.
Я держала сидящего в кресле слева от меня Андрюшу за ручку, гладила его пальчики. А он внимательно смотрел в окно — было заметно, что ребенку очень нравится ездить на машине!
— И, конечно, что такое спиннинг, вы тоже не знаете? — Саша усмехался, запуская в блондинистую шевелюру пятерню и делая на голове форменное безобразие.
— Ну-у, знаю, естественно. Удочка такая. Но да, в руках ее не держала ни разу…
Посмотрев в зеркало заднего вида, я встретила разъяренный Пашин взгляд. Задумалась. С чего бы это вдруг ему злиться? Ну, не умею я рыбу ловить! Ну, это же не преступление! И опять же, сейчас рыбу-то и в магазине купить можно, зачем мне, жительнице города, подобные навыки? А! Он же хозяин магазина, в котором все эти снасти продаются, удочки там, сети разные! Может, в его окружении все должны разбираться в рыбной ловле, в спорте? Только я-то и не спортсменка ни разу… Немного расстроившись, но решив, что все-таки злиться на меня ему абсолютно не за что, я улыбнулась Саше, объяснявшему все преимущества рыбной ловли на спиннинг, и сказала:
— Знаете, Саша, я не пробовала, но это, наверное, очень интересно. Покажете мне?
И тут с водительского места донеслось:
— Нет, Эмма, он и сам толком-то ловить не умеет. Да и спиннинг свой наш друг-инвалид дома оставил. Какая жалость, правда, Рожков? А вот я свой прихватил. Точнее свои три. Один для Андрея. Один для Полины. А один мне — буду тебя учить.
За окошком менялся пейзаж. Высотки уступали место маленьким, по-летнему разноцветным, утопающим в садовых цветах, домикам частного сектора. Вот бы и мне с детьми в таком жить! Чтобы цветы цвели вокруг! Чтобы гамак, непременно полосатый, был натянут между деревьями! Чтобы чай вечером в беседке пить из огромного, белого с незабудками чайника! А вдоль дорожки чтобы загорались фонарики! И дети качались на качелях и бегали по клумбам… И пусть бы это был не коттедж — к чему мне он? Просто дом, в котором всегда много гостей, в котором дети смеются, в который возвращаться с работы хочется, в котором всегда ждут…
Именно на такую улицу, на самой окраине города, — с милыми, ярко выкрашенными домиками, и свернул наш водитель. И проехав по ней вглубь с километр, остановился возле небольшого кирпичного домика с черепичной крышей и балкончиком на втором этаже. И странный мороз прошел по моей коже —
— Речка прямо за огородом. Сейчас машину поставлю во двор и пойдем!
И тут на крылечко выскочила молодая красивая женщина в цветастом сарафане, радостно всплеснула руками и кинулась Павлу на шею…
21. Павел
— Пашенька, кто это? — повиснув на мне, как обезьянка, прошептала Вероника и повела глазами в сторону Эммы.
Та-а-ак, я вообще не задумывался о том, как именно буду представлять своим родным Эмму. Знакомая? Но штамп в паспорте как-то меняет этот статус. Жена? Но в этом случае, обязательно появится вопрос, почему ничего не говорил и как посмел жениться без их ведома. Правду рассказать? Все мое существо восставало против этого — ну не мог я сказать: "Вероника, это Эмма. Она моя фиктивная жена. Женился я на ней для того, чтобы дать возможность взять из детдома вот этого мальчика".
— Пашка, ты чего завис-то? Знакомь нас! Потом объяснишь! — Вероника спрыгнула на землю и развернулась в сторону Эммы.
— Вероника, это Эмма, Сашку ты, наверное, помнишь? — она кивнула. — Эмма, это моя сестра — Вероника. А где мама с папой? Марийка с Максимом?
— Скоро вернутся! В город поехали, отцу там какие-то документы оформлять нужно, а мать зубы лечит. А мои на речку ушли!
— Дядя Паша! Дядя Паша! А можно нам с Андрюшкой в гамаке полежать! — у Полинки горели от восторга глаза, она с одинаковым нетерпением посматривала то на гамак, то на качели, сооруженные моим отцом в глубине сада.
— Конечно, можно! А я вас покатаю, хотите? — Вероника тут же переключилась с Эммы на детей и, схватив их за руки, потащила к гамаку. — Как раз и познакомимся!
Андрей растерянно поглядывал на Эмму, но все-таки шагал туда, куда вели. Сашка (сволочь такая! Я с тобой еще поговорю сегодня!) со страдальческим видом прошкандыбал в беседку и уселся за стол, потирая свой гипс.
— Паша, мог бы сказать хотя бы, что повезешь к своей семье! — Эмма хмурилась.
— Зачем? Ты бы не поехала. Так?
— Не поехала бы, конечно! Сам подумай, что рассказывать о том, как мы познакомились! Да и вообще, как определить наши отношения?
— А ты сама-то как думаешь? Какие у нас отношения?
Она резко вскинула гоолову и полоснула взглядом.
— Если честно, я не знаю, зачем это все! Зачем ты ездишь? Условия всякие ставишь! И еще…
Она засмущалась, явно пытаясь сказать о вчерашнем поцелуе. А я сам, доставая из багажника сумки, думал об этом, и понять не мог, решить для себя, как поступить, но и молчать было нельзя — она ждала, растерянно потирая друг о друга ладони. Поставив на дорожку плетеную корзинку, накрытую полотенцем — видимо, Эмма взяла с собой еду, я выпрямился, и не обращая внимания на молчавшего, но с интересом прислушивающегося к нашему разговору, Сашку, схватил ее за руку и потащил в дом — подальше от любопытных глаз.
В длинной прихожей на стенах висели фотографии. Моя мама, как и Эмма, все счастливые моменты жизни нашей семьи размещала на всеобщее обозрение. Я поставил женщину лицом к этим разноразмерным и разноцветным рамочкам и сказал:
— Вот смотри — это мой отец, это — мать, — я тыкал пальцем в их счастливые, всегда улыбающиеся лица, и сам, как всегда, с щемящей тоской смотрел на сплетенные руки своих родителей, никогда не расстававшихся, и, кажется, до сих пор влюбленных друг в друга. — А это — я, вот моя сестра, вот мой старший брат, он с семьей два года как в Германии живет…