Буду с тобой
Шрифт:
– У меня их нет! Отпусти сумку! – я тяну за ручку своей сумочки, чтобы Кир не продолжил поиски, ведь билеты в сумке, он просто их ещё не нашёл.
Кир резко отпускает сумку и хватает меня за руки. Я дико этого пугаюсь, у него впервые такой бешеный взгляд.
– Ты, дура! Где? Куда ты их спрятала?! Отдай мне эти билеты! Где они?! Куда ты их спрятала?! Я их продам! Я покупателя нашёл! Я продам и отыграюсь! Все долги раздам и тебе сам куплю эти чёртовы билеты! Ну почему ты вечно мне мешаешь?! – страшно кричит Кир и трясёт меня, делая мне очень больно.
Сжимает свои пальцы на моих руках с такой силой, что у меня темнеет перед глазами. А я цепенею от страха, потому что у этого чудовища лицо моего Кира, моего любимого Кира. Как же так? Это не может быть правдой! Я не хочу верить, что он докатился до такого и не хочу принимать, что это точка невозврата только что пройдена. Несмотря на мои желания, это само проникает в сознание. Всё. Больше спасать некого.
– Они у тебя в плаще?! – Кир отпускает меня и бросается к вешалке, на которой висит мой плащ, а я стою и не могу слова произнести, всё как в тумане.
Собираюсь с духом, потому что Кир уже обшарил карманы и снова бросается ко мне.
– Выбирай, я или билеты, – шепчу я, с трудом подавив ком в горле.
– Они в сумке?! Где?! – Кир выхватывает у меня снова сумку и начинает в ней копаться.
Я просто молча наблюдаю за этим, вижу, как он находит билеты, его глаза озаряются дикой радостью и Кир снова бросается ко мне.
– Милая, я всё верну и даже больше! Вот увидишь! – он обнимает моё безвольное тело и даже не замечает какая я.
Не вникает в то, что только что случилось и даже смысла ультиматума не понял.
Я прихожу в себя, только когда дверь за Киром захлопывается. Начинаю судорожно собирать вещи и одномоментно звоню Платону.
– Забери меня, пожалуйста, – прошу я, как только Платон отвечает на мой звонок.
Я не думаю, что будет и как, мне лишь бы скорей убраться из квартиры Кира.
– Выходи, – без вопросов отвечает Платон.
– Так сразу? Ты уже здесь? Не уехал, что ли? – спрашиваю я удивлённо, отлично же помню, что он уезжал.
– Собирайся и выходи, я у подъезда, – говорит Платон и отключается, не ответив на мои вопросы и не даёт задать новых.
– Хорошо, я быстро, – отвечаю я уже в пустоту.
Сначала я переодеваюсь, с ужасом замечая на плечах красные следы от рук Кира. Он даже впился в них ногтями, оставив царапины, и завтра на этих местах появятся синяки.
Большой сумки или чемодана у меня нет. Как-то всё было не до её покупки, денег едва хватало на то, чтобы выжить. И я готова была с этим мириться, потому что верила в Кирилла, но теперь всё. Верить больше некому. Поэтому я скидываю свои вещи в обычный пакет из продуктового, а ту одежду что на вешалках просто накидываю на руку.
Выхожу из квартиры Кира, ключи оставляю в почтовом ящике, не боюсь, что обворуют, всё равно выносить из неё нечего. Я открываю дверь подъезда и меня встречает Платон.
– Давай помогу, – он берёт у меня из рук вещи и мы вместе идём к его машине.
– Спасибо тебе, но я... – запинаюсь, хочу предупредить его, чтобы не думал, что я ухожу к нему.
– Я знаю, просто поживёшь у меня, – опережает меня Платон.
– Сейчас не до новых отношений, – говорю я.
– Да я понимаю. Ты молодец, что решилась. Садись в машину, Уля, – настоятельно просит Платон и захлопывает багажник.
Я сажусь на переднее и не верю своим глазам. Те билеты, что так хотел заполучить Кир, лежат на панели.
– Это что те билеты? – спрашиваю я, беря их в руки.
Точно те. Я бы узнала их из тысячи.
– Я за них столько денег в итоге отдал, что ты просто обязана со мной пойти на этот концерт, – говорит Платон.
И хоть звучит это не очень, а я действительно не могу ему отказать. Не имею права. Киваю, соглашаясь.
– Точно? Правда пойдёшь со мной? – спрашивает Платон и глядит с недоверием.
– Я пойду. А как? Как он их тебе продал? Он же знает тебя, и даже не удивился, что ты покупаешь у него эти билеты?
– Это Яр их купил для меня, – безрадостно отвечает Платон, ему явно не нравится говорить о Кире.
– Ты знал, что так будет? – вздыхаю я.
– Был уверен на все девяносто девять. Он болен, уже границ не видит. Пойми ты, тебе от него надо держаться подальше! – повышает голос Платон.
– Теперь я это понимаю. Он так хотел эти билеты, что просто озверел, я никогда его таким не видела. Никогда, – шепчу я, а от обиды по щекам катятся слёзы.
– Он тебя трогал? – спрашивает Платон и его лицо искажается от гнева.
– Нет, нет. Просто, просто озверел, – отрицаю я очевидное, не хочу рассказывать Платону, как Кир из меня чуть душу не вытряхнул.
– Слабо верится, – хмыкает Платон и сразу переводит тему. – Дома не готовлю, заедем в «Кардамон».
– Я не хочу есть, – отказываюсь я, действительно не чувствуя голода.
– Ты должна поесть, а то скоро февраль, тебя ветром унесёт.
– Почему скоро? Через пять месяцев только.
– Не так уж много времени чтобы тебя откормить, для ветреной погоды, – смеётся Платон. – Но, вообще, ты Соколова эгоистка. Я-то голоден.
– Хорошо, поедем, куда ты хотел, – соглашаюсь я.
В ресторане куда мы приехали на входе работает гардероб, и я бездумно снимаю с себя плащ, под которым лишь платье с коротким рукавом.
– Не трогал, говоришь? – строго переспрашивает Платон, касаясь рукой тех следов, что оставил Кир. – Я ему руки переломаю.
Светлые глаза Платона темнеют от расширившихся из-за злости зрачков.